"Я был нелепым с самого рождения". ИНТЕРВЬЮ с главным лицедеем России Анваром Либабовым
Самый знаменитый клоун России Анвар Либабов, "человек-вулкан и человек-улыбка в одном флаконе", артист, которого понимают и принимают в США, Колумбии, Бразилии, Гонконге, Китае, Германии, Франции, Испании, Великобритании и в России, клоун-мим театра "Лицедеи", приехал в Израиль с дружеским и одновременно деловым визитом. В июле этого года Анвар Либабов вместе с режиссером Андреем Могучим привезет в Израиль мега-шоу "Кракатук" – постановку, которая совмещает в себе театр, цирк, балет и мультимедийное представление.
Анвар Либабов встретился в тель-авивской гостинице "Топ" с корреспондентом NEWSru.co.il и рассказал о своем детстве, о пути в клоунаду, поисках вдохновения и планах на будущее.
Анвар Либабов: Мне знакома вся эта журналистская кухня: ты говоришь, говоришь. А потом журналист усаживается возле печатной машинки и говорит: "Из всего этого бреда мне надо сделать две страницы". Уже светает, на столе гора сигаретных окурков… У меня жена – журналист, один из ведущих интервьюеров в театральном мире, занимается редактированием, делает из какого-то мусора достойный материал. Поэтому я знаю, как тяжело вам придется.
Вы впервые в Израиле?
Нет. Раньше мы с "Лицедеями" с завидным постоянством приезжали – раз в два года. Теперь я не был у вас четыре года. Я уже даже стал волноваться – что-то давно мы не были в Израиле. Думаю, после "Кракатука" мы будем приезжать сюда каждый год. Здесь наша публика. Мы вместе пили спирт "Ройаль", ели "Сникерс", жевали "Дональд Дак" и так далее. У нас много общего.
Как-то по осени после поездки в Израиль я пришел к доктору. Я очень волновался и долго готовился к этому визиту, думал – чем же я болен. А доктор мельком глянул на меня и говорит – у вас самый обычный пляжный лишай. Так вот, даже без этого пляжного лишая я уже соскучился. Мне здесь нравится: где еще с обгорелыми рожами выйдешь на сцену? Ты как мороженое растекаешься по сцене, собираешь себя в этой жаре и выбрасываешь в зал все, что в тебе, всю энергию, тепло. Мне отрадно, что именно здесь начинаются гастроли "Кракатука".
Это первые гастроли "Кракатука" заграницей?
Коммерческие гастроли – да. Был фестиваль во Франции, где мы получили Гран-при. Знаете, как говорят, купить замок не сложно, содержать его дорого. Именно поэтому гастроли нужны. Важно послевкусие – то, что после успеха ты можешь удержать этот уровень. Будем считать, что с Израиля мы начинаем свой путь.
Вы играете главную роль в спектакле "Кракатук". Это необычная работа? Расскажите о постановке и о своей роли.
Я ценю этот проект. Я уже много лет работал в рамках одного театра. Но здесь я впервые получил возможность сыграть широкую палитру: от хорошего до злого, от драмы до комедии, от обаятельности до омерзительности. Я играю и Мышиного короля, и Дроссельмейера – повествователя. Как видел Гофман Дроссельмейера? Как я его вижу? Для меня было интересно найти свое прочтение. Мне нравится эта роль. Она непростая, но о такой роли можно только мечтать.
Театральное искусство так изменилось… Теперь кассовые сборы получают не просто спектакли, а шоу.
Да. Зрелищ давай! Хотя, параллельно с такими невероятными представлениями с использованием мульти-медиа существует и классика, она живет и она бессмертна.
И в основе этого, ультрасовременного проекта – классика, вечный мотив – любовь.
Кто занят в "Кракатуке"?
В проект пригласили молодых артистов, глину, из которой лепили то, что получилось сейчас. Вся постановка строилась на энтузиазме. Вы знаете, можно построить дворец, пригласить звезд, и все шоу провалится в одно мгновенье. А здесь взяли молодых, начинающих артистов, спортсменов, танцоров. Они с самого начала полностью строили этот спектакль, в прямом смысле этого слова – колотили, собирали, делали декорации, варились в одном котле. Проходили мастер-классы.
Вы официально стали работать клоуном театра "Лицедеи" 1 апреля 1987 года. То есть, недавно вы отметили творческий юбилей – 20 лет на сцене в составе легендарных "Лицедеев". Насколько вам было сложно переключиться на работу в совершенно другом коллективе?
Для меня это было легко. Мне было интересно. Я три дня ходил и смотрел, как они работают, пробовал себя в разных сценах. Все было четко построено, репетировали с 10 утра до шести вечера: сначала гимнасты, потом акробаты, танцоры. Через три дня Андрей Могучий сказал, что я буду работать. И начались прогоны. Раз в неделю проводили полный прогон – в костюмах, по-настоящему. Генеральная репетиция – каждую субботу.
Это не первое ваше сотрудничество с Андреем Могучим?
Мы с Андреем знакомы очень давно. Мы вместе попробовали мастер-классы, тренинги, психодраму – все новые веяния 80-х. Мы делали несколько проектов вместе, в том числе "Золотую маску". А затем был необычный проект – "Не Гамлет". Это абсолютно разные постановки. "Кракатук" – это огромные залы, ледовые дворцы. "Не Гамлет" – это камерный зал, минимализм, сцены с красным сукном, немного зрителей, из всех декорационных элементов – только необходимое. И поток сознания.
Вернемся немного к началу вашего творчества. Вы были похожи на ребенка, который обязательно станет артистом?
Вы знаете, у каждого написано что-то на роду. Есть кулацкие семьи, у которых дело спорится. Все получается. А есть шлемазлы. Не хочу сказать, что мы были такими. Но вот по хозяйству как-то не очень у нас получалось. Шли мужики на охоту, приносили дичь. А мой отец готовился, добросовестно чистил ружье, катал дробь, а приходил с пустыми руками. Все с рыбалки идут с тазами рыбы, а у нас – всего ничего, пару рыбешек. Не было мне предписано идти на завод, комбинат. Я уже тогда думал – надо во вторичную сферу идти, решил попробовать сельским хозяйством заняться.
Многие не знают, что по профессии вы – ветеринарный врач. Сначала вы окончили Ветеринарное училище, а потом – Ленинградский зооветеринарный институт. Это нельзя назвать случайным выбором профессии?
Не знаю, насколько это было случайностью. Я был нелепым с самого рождения. Но я думал, что вырасту и буду таким, как все – собранным, нормальным человеком. Не вышло. Меня с ума сводили театр, цирк. Я приходил на цирковое представление и хохотал, как ненормальный. Занимал места в первом ряду. Взрослые говорили, что меня надо к психиатру. Так сильно я хохотал над клоунами, над медведями на колесиках. Одежду мне всегда покупали на вырост. Я был худой в этих мешковатых нарядах. Я был настоящим, прирожденным клоуном. Позже я стал первым очкариком на российской сцене. Знаете, такое поколение физиков-химиков. Потом это стали использовать – искать такие элементы в человеке, специально надевать мешковатые вещи, очки большие… А я был таким по-настоящему.
Вы сочетали работу ветеринарным врачом с игрой в театре "Лицедеи"?
Да. Я был ветеринаром и клоуном одновременно. Пока не стал только клоуном.
Для зрителей "Лицедеи" – это прежде всего Анвар Лебабов и Вячеслав Полунин. Но, насколько мне известно, между вами произошел раскол. Каково было остаться работать в театре с уходом главного актера, руководителя?
Это был революционный процесс. Ушел лидер, режиссер. Я всякий раз буду выражать благодарность Славе Полунину за то, что он работал со мной. Мы никогда не поливали друг друга грязью. Это была целая империя, но история меняет все. Так вышло. Как говорится, без комментариев.
Расскажите о нынешнем театре "Лицедеи". Какие изменения он претерпел с тех пор, как вы вошли в него?
Произошло очень много перемен, многие актеры уехали, стали работать заграницей. Открылась школа клоунады "Лицедеев", и это здорово. Это воспитание молодого поколения, молодой труппы. Также мы открыли "Чаплин Клуб" – это свой, новый бренд в России. У нас много новых постановок.
Скоро мы отметим новоселье – театр "Лицедеи" впервые получит свой дом, впервые за всю историю. Мы обретаем истинную обитель. И это самое большое достижение.
Работая клоуном так много времени, не рискует ли артист стать заложником своего стиля, заложником образа?
Да, это как сыграть Шурика и остаться им навсегда. Но мне повезло, мне довелось заниматься и другими вещами. Я сам искал выход из этих рамок, хотел вытащить свое драматическое начало. Я даже пробовал работать на улице с уличными музыкантами.
Я рад, что Андрей Могучий дал мне возможность выйти из образа клоуна, комедийного персонажа.
За вашими плечами не только театральные, но и кинопроекты, работа на телевидении, радио… Расскажите об этом.
Потенциальные возможности головного мозга, души и тела невозможно использовать целиком и полностью. Были бы кости – мясо нарастет. Было бы актерское желание, и ты можешь пробовать, пытаться быть кем угодно. Я играл в кино у такого мэтра, как Алексей Герман: и в комедиях, и в сериалах. Это отличная тренировка, смена лица, персонажа.
С какими еще кинорежиссерами вы работали?
С Алексеем Балабановым, с Юрием Маминым. Я снялся в таких фильмах, как "Замок", "Про уродов и людей", "Трудно быть богом" и в других.
Чем отличается кино от театра для вас лично? Что больше привлекает в кино, а что в театре?
Театр первичен, это как лаборатория, школа, основа. Кино – это средство выражения. Там другие законы – монтаж, работа в течение всего дня, недель, месяцев. В чем-то работа в кино даже потяжелее, чем в театре. Перед камерой я многому научился.
Работать так много лет на сцене, получая при этом удовольствие и не устаревая морально, достаточно трудно. Откуда приходит вдохновение?
Хороший вопрос. Вдохновение – это чувственность. Бывает, я просто не могу продолжать работать, мне необходимо новое вдохновение, новые чувства. Тогда я собираю рюкзак и еду на фестивали, концерты, карнавалы, капустники, ночные посиделки, поездки в Крым. Так я оказался с Михаилом Шемякиным на Венецианском карнавале. Это было потрясающе – новые ощущения, лица, маски.
Чувственность – это природа. Когда у меня очень много работы, я использую любой перерыв, чтобы поехать на дачу. Я люблю, когда цветут яблони, когда ветки яблони проникают прямо в раскрытое окно. Земля, природа, единение – вот вдохновение.
Я стараюсь много ходить, гулять, обожаю белые ночи. Они дают очень сильную подпитку. Я брожу и дышу этим, стараюсь нечаянно опоздать к разведению мостов, катаюсь по набережной в своем кабриолете, ставлю музыку ретро, еду и смотрю по сторонам. Я люблю даже это промозглое ноябрьское время, балтийский пронизывающий ветер, простые чувственные вещи дают мне то, что называется вдохновением, чувственностью.
Я люблю кафе, старые рок-клубы, проникать неожиданно на какие-то концерты. Вчера я был на концерте "Крематория", слушал песню "Маленькая девочка со взглядом волчицы", и у меня были мурашки по коже. Все это – источник чувственности.
И немного о личной жизни. Вы много времени проводите на работе, отдаете себя сцене без остатка. Ваша семья – это ваша вторая жизнь или же она составляет единое целое с вашей работой?
Я бы хотел, чтобы это была некая цитадель, храм. Семья - это свято. Я строю, пытаюсь построить уголок семейного счастья. Сейчас это дача, с ретро-велосипедами, цветами и соловьями.
Вы строите планы на будущее?
Я немножко суеверный и мнительный человек. На все воля Господня. Как таковых реальных планов я не строю. Как получится, так и будет, заглядывать в будущее не стоит. Главное – было бы здоровье, остальное приложится. Я благодарен судьбе, что у меня есть все: драма, комедия, кино, балет, цирк, моя семья. Это мое будущее. Дом я построил – театр, дерево посадил – я ращу каштаны с усадьбы Шемякина, дети выросли, учатся в аспирантуре, книги пишут. Все это есть. Но чего-то не хватает. Не хватает покоя. Как говорится, он нам только снится. Хотелось бы побольше душевного покоя и еще – волшебный эликсир счастья.
Беседовала Анна Розина
