Андрей Кончаловский: "В Израиле нет грохота американской цивилизации". Интервью
В конце октября режиссер Андрей Кончаловский, обладатель множества престижных кинематографических наград, трижды номинированный на "Оскар", снявший "Сибириаду", "Романс о влюбленных", "Дом дураков", "Поезд-беглец" и другие известные картины, привезет в Израиль спектакль "Дядя Ваня", поставленный им в театре Моссовета.
В 1970 году на экраны вышел знаменитый фильм Кончаловского "Дядя Ваня" с Иннокентием Смоктуновским, завоевавший множество наград на разных международных кинофестивалях и ставший одной из лучших работ в творчестве Андрея Кончаловского. По мнению режиссера, говорить об актуальности Чехова так же бессмысленно, как обсуждать насколько современна сегодня Девятая симфония Шостаковича.
Поэтому накануне гастролей в Израиле Андрей Кончаловский побеседовал с корреспондентом NEWSru.co.il не столько о Чехове, сколько об Америке, Европе, России и эмиграции.
В начале 90-х Олег Басилашвили заметил, что, если раньше зритель, пришедший на "Дядю Ваню", сравнивал разные режиссерские прочтения знаменитой пьесы и оценивал игру актеров, то теперь публика следит исключительно за неведомым ей сюжетом. Во всяком случае, такое впечатление сложилось у Басилашвили. А как думаете вы?
Наверное, это правда. В зале всегда есть две публики: одна часть знает, о чем эта история, другая видит все впервые. Так и должно быть.
А на какую часть публики ориентируетесь вы?
А я вообще на публику не ориентируюсь. Я же не переводчик. Я – интерпретатор. Для меня главное – понять, о чем говорил Чехов. Вообще, большие драматурги, такие, как Шекспир или Чехов, могут быть бесконечно интерпретируемы.
В начале января этого года вы, выступая на Чеховской конференции, назвали Чехова едва ли не единственным европейцем в русской литературе. Что вы вкладываете в это понятие?
Большинство русских писателей, великих писателей, имели готовые рецепты. В отличие от Чехова. У него не было рецептов. Он был человек вопросов, а не ответов. Это очень по-европейски. Чехов имел смелость сказать: "Никто не знает настоящей правды". Для этого нужна очень большая смелость.
Вам, видимо, ближе именно европейский способ мыслить?
Я бы сказал – да. Да. Мне интересны сомнения.
Андрей Сергеевич, как по-вашему, в последнее время российское кино движется в сторону американизации или нащупывает самостоятельный путь?
К сожалению, российское кино стремительно американизируется. Причем, американизируются не столько кинематографисты, сколько зрители. Зрителей все меньше и меньше интересует кино советского и постсоветского времени. Они все больше ориентируются на американскую эстетику. При этом, системы американского сбыта позволяют быстро захватить любой рынок. Американцы очень продуманно действуют в этой сфере, у них огромный опыт по продаже товара – неважно, какого. С этим трудно бороться, я бы даже сказал, невозможно. Американское кино – это такой продукт, который везде. Он доступен. Зачастую, кроме него, просто нечего смотреть!
Американское кино, используя вашу терминологию, это кино готовых рецептов, "кино ответов"?
Да.
Вы много лет прожили в США, в Америке вами сняты несколько фильмов ("Поезд-беглец", "Дуэт для солистки", "Возлюбленные Марии", "Танго и Кэш", "Гомер и Эдди" и другие – Прим.ред.). Что Америка делает с человеком?
О, Америка делает с человеком многое. Избавить себя от этого нельзя. Причем – это двойное влияние: и положительное, и отрицательное. Я многому научился у американцев. Хотя, в моем случае, это было, скорее, влияние Голливуда, а не Америки. Голливуд – это институт. Это – транснациональная компания. В Голливуде продюсер важнее, чем режиссер. Я старался получить деньги на свои проекты, вел себя, как бродячий артист, который пытается продать свою музыку тому, кто купит. У бизнесмена, который вкладывает деньги в кино, своя концепция. Она, как правило, очень отличалась от моей.
Вы сталкивались с типичной проблемой эмигранта, который, с одной стороны, хочет как можно скорее вписаться в новую страну, а с другой – сохранить себя?
Я пытался лавировать, но у меня не получилось. Во время съемок "Танго и Кэш" я бросил все и ушел. (Незадолго до конца съемок между продюсерами, засомневавшимися в коммерческом успехе картины, и Кончаловским произошел конфликт, в результате которого фильм заканчивал другой режиссер. – Прим.ред.). Я – не голливудский режиссер. Я – все-таки, скорее, европейский.
Живя в Америке, вы общались с эмигрантами?
Я несколько лет работал с израильтянином Менахемом Голаном (Менахем Голан – уроженец Тверии, режиссер израильского театра и кино, продюсер, сценарист, драматург, лауреат премии "Оскар" и Государственной премии Израиля. В 1979 году вместе с братом Йорамом Глобусом приобрел компанию Cannon Films и превратил ее в одну из крупнейших независимых кинокомпаний Голливуда. – Прим.ред.) Но, конечно, я хорошо представляю себе русскую эмиграцию, во всяком случае – эмиграцию семидесятых-восьмидесятых.
Складывается ощущение, что эмигранты из России (или Советского Союза), живущие в США, намного больше оторваны от культурной ситуации в России, чем бывшие россияне, репатриировавшиеся в Израиль.
Этому есть очень простое объяснение. В Израиле нет оглушающего грохота американской цивилизации. Не культуры даже, а именно цивилизации рынка, маркетинга, продажи. Израиль – это Middle East, Ближний Восток. Здесь тоже громко кричат, но каждый о своем. Вокруг – пустыня, верблюды недалеко. Поэтому у эмигранта возникает желание нырнуть в свою прежнюю культурную среду. Русская диаспора в Израиле мощная и наиболее культурная, я думаю. У репатриантов сохраняются мощные связи с русской литературой, театром, культурой. Ну, и с юностью, конечно, и с прежними страхами. Впрочем, люди, как правило, со временем, забывают плохое и помнят только хорошее.
На вашем официальном сайте, там, где вы советуете посмотреть те или иные фильмы, размещена рекомендация прочитать книгу американского профессора Грэма Ньюмена о телесных наказаниях. Как эта книга попала в круг ваших интересов?
Мне был интересен инструмент создания современного государства. В частности, история создания Сингапура правительством Ли Куана Ю, который превратил отсталую страну в современное государство. Он сделал множество политически неправильных шагов, которые привели к правильным результатам. Я думаю, что человечество еще вернется к телесным наказаниям. Прожить 5 или 10 лет в страшных условиях, заразиться туберкулезом и выйти законченным преступником? Этот вариант развития событий гораздо более бесчеловечен, чем телесное наказание. Конечно, телесные наказания – это не универсальное средство, но, возможно, оно подходит для определенных ментальностей, для непродвинутых культур.
А Россия – она принадлежит к продвинутым культурам или нет?
Нет, Россия живет в XVI веке. У нее нет исторического измерения. В России до сих пор проблемы решаются путем физического устранения оппонента. Как во времена Медичи. И никто не обращает на это никакого внимания. Общество смотрит на это как на естественный процесс. Государство не принимает никаких сверхъестественных решений. Ну убили и убили. Напишут: "Связано с профессиональной деятельностью". Это "исчерпывающая" формулировка. Россия никогда никуда не движется. Она набухает и лопается как пузыри на болоте.
Беседовала Елена Берсон