Неделя в кино: Каннский фестиваль не заметил, как изменился мир
Каннский кинофестиваль подошел к концу. Уже завтра станут известны победители главного конкурса, но предварительные итоги фестиваля уже можно подводить. И они получаются неутешительными.
Специальный корреспондент Newsru.co.il на Каннском кинофестивале Алина Ребель рассказывает, какие темы доминировали на киносмотре этого года.
Мировые кинофестивали неформально делят по категориям – А и Б. К категории А относят Канны, Берлин и Венецию, остальные (вроде Роттердамского и Лондонского кинофестивалей) не могут похвастаться звездопадом на красной дорожке и мировыми премьерами. При этом именно Канны считаются законодателем кинематографической моды номер один, сюда стремятся звезды, к каннскому конкурсу стараются закончить монтаж своих фильмов ведущие мировые режиссеры. Поэтому диапазон тем, представленных в Каннах, важен не только для понимания процессов, происходящих в кинематографе, но и для общей картины мира, какой она видится кинематографистам. И картина эта очень напоминает представленную на фестивале ленту Паоло Соррентино "Парфенопа" – эстетское и вневременное размышление о природе красивого, полностью игнорирующее экзистенциальную пропасть, на краю которой сегодня с трудом балансирует человечество.
Единственный режиссер, который осмелился напомнить гламурному фестивалю о том, что мир стал совсем другим, – Сергей Лозница с его документальной лентой "Вторжение" о жизни в Украине на фоне войны. "Прямо сейчас в Европе идет страшная, кровопролитная война", – напомнил он со сцены, и каннская публика вежливо покивала. Война в Украине вытеснена из заголовков мировой прессы выборами в США и войной в Газе, как упорно называют на Западе происходящее после 7 октября, полностью игнорируя и по-прежнему остающихся в плену ХАМАСа израильских заложников, и ежедневные обстрелы Израиля на юге и севере, и десятки тысяч израильтян, которые вот уже восемь месяцев не могут вернуться в свои дома.
В феврале на кинофестивале в Берлине происходящее на Ближнем Востоке стало основным фоном: от Берлинале требовали бойкотировать израильских кинематографистов, а дирекция отвечала, что бойкота не будет, сотрудники смотра писали открытые письма с требованием остановить войну в Газе, а церемония награждения Берлинале превратилась в пропалестинский митинг.
В Каннах не было ни митингов, ни дискуссий, ни открытых писем. Самой горячей новостью на эту тему стала Кейт Бланшетт, которая прошлась по красной дорожке в платье-трансформере, напомнившем многим цвета палестинского флага.
В целом же программа Каннского кинофестиваля 2024 года тематически и художественно мало чем отличается от программы Каннского кинофестиваля год, пять или десять лет назад. Смотр вновь представил очень узкий диапазон конвенциональных тем – проблемы меньшинств и мигрантов, одиночество, любовь, смерть, еще одиночество и отвлеченные размышления о будущем человечества в неудачном исполнении Фрэнсиса Форда Копполы ("Мегалополис").
В неофициальном рейтинге журнала Screen, в котором голосуют за фильмы конкурсной программы кинокритики со всего мира, на сегодня лидирует фильм Шона Бейкера "Анора" – обаятельная и неглупая драмеди, сумевшая, простите за каламбур, разорвать все возможные шаблоны массовой культуры. Совсем не киношедевр, но на фоне нарочитых и беспомощных попыток авторов других конкурсных фильмов высказаться на уже не раз обсужденные темы "Анора" выглядит свежо, ярко, неожиданно и вполне себе авторским кино, несмотря на попсовую, казалось бы, завязку – сказку о девушке нетяжелого поведения, которая умчится из унизительной реальности вместе с принцем на белом коне. Но ненадолго и недалеко.
Женское
Вообще в Каннах было немало размышлений о женских судьбах. Начиная с первых дней фестиваля, здесь рассказывали истории разных – обязательно несчастливых – женщин. Единственный дебют в конкурсной программе Канн – картина "Дикий алмаз" выпускницы парижской школы кино La Femis Агат Редингер. Это история девятнадцатилетней Лианы, которая живет в провинциальном французском городке и мечтает попасть в реалити-шоу. Накладные ногти и искусственная грудь, двадцатисантиметровые каблуки с украденными в магазине блестками, ультракороткие юбки и крышечка от дезодоранта, которую Лиана прикладывает к губам и вдыхает, чтобы губы выглядели привлекательно припухшими. Целыми днями Лиана занята мечтами стать инфлюенсером ТикТока и попасть в ток-шоу. Параллельно ей приходится заботиться о младшей сестренке, поскольку их мать категорически отказывается работать и обращать внимание на детей.
Этот фильм впрямую рифмуется с другой лентой конкурсной программы – "Птица" с красиво татуированным Барри Кеоганом во второстепенной роли папаши-гопника главной героини. Автор "Птицы", британская постановщица Андреа Арнольд – завсегдатай Каннского кинофестиваля. Она трижды получала здесь приз жюри за свои социальные ленты "Красная дорога", "Рыбный резервуар" и "Американский мед". В 2012 году она была членом жюри, в 2014-м – председателем жюри программы "Неделя кинокритики", в 2021 году – председателем жюри "Особый взгляд". Весь этот серьезный послужной список, впрочем, не помог фильму Арнольд в 2024 году. История девочки-подростка Бейли, на этот раз из британской провинции, в которой тоже все не слава богу. Родители Бейли развелись, и она живет с отцом – разгильдяем, гопником и мелким торговцем наркотиками. Кеогану отлично удается роль истинного кокни – по-своему обаятельного и безбашенного. Мать Бейли живет отдельно в доме, больше напоминающем притон. Здесь же с ней выживают младшие сестренки и брат Бейли, которых третирует новый сожитель матери. Бейли хоть и пытается как-то выживать во всем этом прокуренном и испитом окружении, лучше всего чувствует себя, наблюдая за птицами в небе и пчелками в траве. Поэтому главным и единственным ее другом становится странноватый, неизвестно откуда появившийся персонаж в юбке, который зовет себя Птица и тоже, кажется, потерял родителей. Эта социальная драма с прямолинейной образностью была одним из самых ожидаемых синефилами фильмов Канн, но так и не взлетела, несмотря на отросшие в финале крылья.
Еще один фильм на ту же тему, но с надбавкой из нетрадиционной любви, – картина болгарского режиссера Константина Божанова "Бесстыжие". Бажанов дебютировал в Каннах еще в 2011 году с картиной "Аве", а потом увлекся Индией, и на этот раз представил во Франции историю любви проститутки, которую ищут за убийство жестокого клиента, и невинной девочки-подростка Девики, которую мать с бабушкой готовятся продать в сексуальное рабство. "Бесстыжие" становятся апофеозом темы неприятия мужского доминирования, которое пунктирно обозначено в "Птице" и "Диком бриллианте". В Каннах, где еще недавно по набережной Круазет ничего не стесняясь прогуливались полуобнаженные проститутки, и где и сегодня актрисы на красной дорожке соревнуются в откровенности нарядов, модно обсуждать и осуждать объективацию женщины. Рассказывая историю двух женщин, обреченных на сексуальное рабство и испытывающих органическое отвращение к противоположному полу, Бажанов не просто предлагает каннскому зрителю узнать еще одну ужасающую историю из параллельной Каннам реальности. Он, с одной стороны, противопоставляет себя фестивальной повестке, в которой по-прежнему царит доминирование режиссеров-мужчин, словно на ярмарке представляющих своих прелестных героинь. А с другой, подыгрывает ей, попадая в заданную фестивальным запросом тональность. Одновременно любуясь героинями "Бесстыжих" и ужасаясь происходящему с ними, Бажанов попадает в ту же ловушку, что и Соррентино в "Парфенопе"– художественно исполненное эстетически нивелирует заданные режиссером вопросы.
Примерно так же обошелся со своими героинями и французский мэтр Жак Одияр, который неожиданно выступил в Каннах в жанре мюзикл. "Эмилия Перес" тоже идеальный каннский формат. История устрашающего главаря мексиканского картеля, который лелеет неожиданную мечту – стать женщиной, рифмуется с другим фильмом, показанным на фестивале вне конкурса, "Красоткой из Газы" Иоланды Зауберман. Но если Зауберман рассказывает поистине драматические истории девушек-трансгендеров, бежавших от своих набожных арабских семей в демократичный Тель-Авив в формате документального исследования, то Одияр эстетизирует и романтизирует и драму транс-персон, и тему вины и ответственности. "Эмилия Перес" получилась красочной, сентиментальной и неловкой, как латиноамериканские сериалы. Бывший грозный глава криминального клана, на руках которого кровь тысяч людей, превращается в нежную и ранимую тетушку Эмилию, которая пытается загладить своих грехи, создавая НКО на наворованные деньги. Ее НКО помогает родным убитых картелями людей отыскать их останки. Родные целуют ручки тетушки Эмилии, а когда прошлое все-таки догоняет милую даму, отправляются в красочное шествие по городу со статуэткой Эмилии в виде местной святой. И, казалось бы, тема порабощения мексиканского общества наркокартелями вполне животрепещущая, но выбранный Одияром формат (да еще и с мало удачным воплощением в жанре мюзикла) выглядит скорее насмешкой над происходящим, чем серьезным разговором о нем. Пригласив на главные роли Зои Солданью и Селену Гомез, Одияр не прогадал, попав на красную дорожку Канн. Но вот удастся ли ему продать свою неловко рассказанную историю зрителям, большой вопрос.
Мужское
Такие же вопросы оставляют и другие фильмы программы – делая ставку на звездный состав, режиссеры обеспечивают себе входной билет в Канны, кажется, не особо стараясь рассказать убедительную историю. Даже если это попытка исследования истории или, например, мужского взгляда на все ту же тему объективации женщины. Так один из самых низких рейтингов в конкурсе у фильма "О, Канада" еще одного киномэтра Пола Шредера. Шредер экранизирует историю известного режиссера-документалиста Леонарда Файфа, который два часа экранного времени на камеру признается во всяком неподобающем. Роль умирающего от рака и потому решающего исповедаться Файфа играет Ричард Гир, а молодого Файфа – звезда картины "Солтберн" Джейкоб Элроди. Шредер, хоть и обошелся без откровенной опереточности, снял очень театральное кино. На протяжении двух часов в пересменке кадров молодой и постаревший Файф перемещаются из локации в локацию, из постели в постель, изрядно путая при этом зрителя. История вины и покаяния мужчины Файфа удачно попадает в очередной виток кампэйна #metoo – на Каннском фестивале о харрасменте много говорили, накануне премьеры картины Фрэнсиса Форда Копполы "Мегалополис" в прессе появились обвинения в адрес режиссера в неподобающем поведении. Но фильм у Шредера получился такой же невнятный и немощный, как сам исповедующийся Файф, несмотря на все актерские усилия Ричарда Гира.
Зато неожиданно свежо и ярко прозвучала картина из внеконкурсной программы "Серфер" Лоркана Финнегана с Николасом Кейджем в главной роли. Фильм почти не заметили критики, а, между тем, он здорово разнообразил одностороннюю каннскую палитру. Этот психологический триллер рассказывает историю мужчины средних лет и неопределенных занятий, имя которого так и останется загадкой. Его блестящий "Лексус" подкатывает к прекрасному австралийскому пляжу с зовущими волнами. Сыну, который не очень доволен поездкой, он обещает сюрприз, бодро выпрыгивает из машины, переодевается в костюм серфера и тащит мальчика на берег. Здесь он когда-то вырос и мечтал побеждать в конкурсе серферов, но потом дом деда продали, он уехал в Америку, где всю жизнь мечтал вернуться на свой золотистый берег. Вот только берег это уже не его. Местная банда (с их главарем и духовным гуру герой Кейджа был знаком еще в детстве) тут же дает ему понять, что чужим здесь не место. А герой вместо того чтобы развернуться и уехать, оставив прошлое прошлому, остается на пляже и постепенно лишается и своей доски, и отцовских часов, и лексуса, и личности, и надежд. С каждым витком столкновения изнывающего от жары и собственного упрямства героя с реальностью он теряет еще одну частичку собственной идентичности. И уже и сам перестает верить в то, кем он был или мечтал казаться. Финнеган, который вроде бы вторит многочисленным триллерам о столкновении белых воротничков с так называемым глубинным народом, рассказывает вовсе не об этом. В этом противостоянии его герой не просто теряет свою идентичность – он отчаянно бьется за иллюзию этой идентичности, за собственную о ней мечту.
А вот французу Кристофу Оноре история про идентичность далась гораздо хуже. Его зарисовка (как-то и фильмом эту картину назвать сложно) "Мой Марчелло" – бесконечный оммаж, обаятельно задуманная, но слабо реализованная драма. Здесь все играют сами себя – дочь Марчелло Мастрояни Кьяра играет дочь Мастрояни Кьяру, актрису, которой все постоянно напоминают, что она существует не сама по себе, а как тень знаменитого отца. Или, на крайний случай, матери – Катрин Денев, которая в фильме играет Катрин Денев. В итоге Кьяра решает довести эту оскорбительную иллюзию до абсурда, переодевается отцом (и, надо сказать, действительно почти неотличима от него) и требует называть себя его именем. Несмотря на звездный состав и синефильский флер, фильм Оноре вызывает чувство неловкости, таким неуклюжим он получился.
Примерно такое же ощущение оставляет и картина "Слухи" Гая Мэддина, дополняющая ряд политических размышлений каннской программы. "Слухи" – черная комедия, в которой саммит лидеров стран большой семерки оборачивается трэш-хоррором. Здесь сразу все пойдет не так – премьер-министр Канады страдает от неразделенной любви, президент Америки все время засыпает, премьер-министр Италии вообще не понимает, что происходит, а все они вместе не в состоянии сочинить общее заявление стран G7 на тему очередного мирового кризиса. Сосредоточиться им придется в тот момент, когда реальность отступает, а вокруг изысканной ротонды сгущается пугающий туман, в котором некие восставшие из могил древние люди онанируют на их пустопорожние идеи. Эта достаточно беззубая, на грани фола, сатира – один из четырех политических фильмов фестиваля.
На фоне "Слухов" картина Али Аббаси "Ученик", описывающая становление Дональда Трампа в бизнесе и истеблишменте, наводит на прискорбные размышления. При всем внешнем комизме Трампа его деятельная энергия, кажется, действительно выглядит для избирателя привлекательнее, чем бесплотные потуги других мировых лидеров. А биографическая лента Кирилла Серебренникова "Лимонов. Баллада об Эдичке" показывает, из какого сора рождаются лидеры мнений по другую сторону океана.
Еще одна политическая драма в Каннах – "Интервью с Полем Потом" камбоджийского режиссера Ритхи Паня. Это история визита трех французских журналистов в Камбоджу, оказавшуюся под диктатом красных кхмеров. Они приезжают по приглашению лидера режима Пола Пота, чтобы взять у него интервью. Наивные французские журналисты ожидают увидеть социальный рай, которой новая Камбоджа представляется из-за рубежа. Однако страну им придется рассматривать из-за решетки убогих гостиничных номеров, в которых их запрут кхмеры, а вырвавшийся из заключения фотограф обнаружит реальную изнанку очередной коммунистической утопии, обернувшейся геноцидом. Фильм Паньи очень созвучен сегодняшней реальности, в которой западное сообщество снова делает выбор, опираясь на искусно проданные ей медийные картинки.
Фестиваль подведет итоги 25 мая, а главная его премьера состоится 24 мая – иранский режиссер Мохаммад Расулоф, сумевший бежать от режима, который приговорил его к восьми годам тюрьмы и наказанию плетьми, представит картину "Семя священного инжира". Именно участие фильма в программе Каннского кинофестиваля стало причиной приговора оппозиционному режиссеру – в прошлом году Расулофу запретили покидать страну, когда стало известно, что его ждут в жюри Канн, а в этом приговорили к реальному сроку, заставляя снять фильм с конкурса. Несвобода иранских художников и диктатура аятолл – постоянный политический фон мировых киносмотров. Теперь уже наряду с диктатурой российского режима – режиссер Кирилл Серебренников вышел на фотоколл в Каннах с портретом политических заключенных, режиссеров Евгении Беркович и Светланы Петрийчук, и призвал творческое сообщество не молчать. Сообщество ответило бурными аплодисментами.
