"Невыносимый, но необходимый шут". О выставке художницы Зои Черкасской-Ннади
В Музее Израиля открылась персональная выставка израильской художницы Зои Черкасской-Ннади, посвященная "большой алие" начала 90-х. Открытие выставки посетили более 700 человек, об этом событии писала практически вся израильская пресса.
По мнению куратора выставки, директора отдела израильского искусства Музея Израиля доктора Амитая Мендельсона, такой ажиотаж вызван как тем, что Черкасская является одним из самых видных израильских современных художников, за творчеством которой мир искусства следит особенно пристально, так и темой выставки.
"Дело не только в том, что выставка посвящена одной из самых значительных волн алии последних десятилетий. Израиль – страна иммигрантов, поэтому те или иные травмы и переживания, связанные с эмиграцией, есть у большинства израильтян. Не зря диптих "1991 в Украине" и "Пятница в трущобах" является центральной композицией выставки. В первые десятилетия после появления государства тоже было принято ставить рядом картинки, изображающие "до и после". Однако жизнь евреев в галуте всегда изображалась мучительным существованием, полным страха и невзгод, которому противопоставлялась жизнь в Израиле, наполненная трудом и надеждами на будущее. Диптих Черкасской, описывая контраст между Израилем и Украиной, в то же время показывает множество общих черт, которые не могли не броситься в глаза новым репатриантам, ожидания многих из которых не оправдались. В картинах художницы также ярко показана проблема, характерная именно для русскоязычной алии, многие представители которой, считавшиеся в СССР евреями, по приезде в Израиль стали "русскими" – по галахическим или иным причинам", – объясняет куратор.
По мнению Мендельсона, самое интересное в этой серии картин, – игра на стереотипах. Несмотря на то, что грань между созданием и отражением стереотипа тончайшая, художнице, по словам куратора, удается удержаться на этой грани. Как удается удержаться и на тонкой грани между иронией, сатирой и расизмом. Именно в этом, по мнению Мендельсона, и заключается уникальность мастерства Черкасской.
"Черкасская, как пресловутый шут – невыносимый, но необходимый, видит то, что многие из нас не хотят видеть, и говорит то, что мы не хотим слышать: то, что иммигранты думают о местных жителях, и то, как уроженцы Израиля видят новоприбывших", – говорит Мендельсон.
При этом трудно не заметить, что по меньшей мере один аспект творчества Черкасской остается за рамками внимания израильских и зарубежных искусствоведов, а именно способность Зои наделить картины деталями, которые публика с таким же "багажом" воспринимает как нечто "свое". На открытии выставки было хорошо видно, как русскоязычные посетители прежде всего обращают внимание на казалось бы мелкие детали – шапки, ковры, халаты, шарфы, узнавая в этих вещах свое прошлое. Возможно, именно это внимание к самым мелким деталям и вызывает такой сильный эмоциональный отклик на работы Зои – как позитивный, так и негативный.
Сама художница в интервью нашей редакции весной минувшего года заметила, что только сейчас, по прошествии 30 лет, возможно говорить о прошлом и о том, каким оно виделось тогда, когда говорить об этом было немыслимо. Для осознания травмы, по словам Черкасской, необходим период в несколько десятков лет, но даже сейчас по реакции зрителей на ее работы очевидно, что эта рана все еще остается открытой и не успела до конца переработаться культурой.
Разумеется, Зоя не претендует на объективность, о чем сразу заявляет название выставки – "Правда". По словам Черкасской, это название "явная аллюзия на официальную газету ЦК КПСС, также называвшуюся "Правдой". Это самоирония художницы, весело примеряющей на себя роль Центрального комитета коммунистической партии – "наставника родного народа". В то же время "весело примеряющая" эту роль Зоя отлично помнит, чем была газета "Правда", и добавляет: "Правда – это понятие условное, и в современном мире невозможно относиться без иронии к чему-то, что претендует на правду".
Над картинами к этой выставке Зоя Черкасская работала около семи лет. В экспозицию входят 25 больших полотен маслом и около 80 рисунков. Рисунки собраны в отдельном помещении и в основном изображают сцены из "прежней" жизни, жизни до репатриации. Помимо рисунков, в этом же зале собраны письма с иллюстрациями Зои, которые она писала киевской подруге в первые годы жизни в Израиле.
Амитай Мендельсон рассказал редакции NEWSru.co.il, что Музей Израиля заинтересовался творчеством Зои Черкасской еще в 2000 году, когда ее работы участвовали в групповой выставке. С тех пор музей приобрел ряд работ художницы, в том числе представленный на выставке диптих и "Пасхальную Агаду", которая была сделана Зоей в 25-летнем возрасте.
Как утверждает Мендельсон, творческая группа "Новый Барбизон", созданная Черкасской вместе с еще несколькими израильскими русскоязычными художницами, стала настоящим прорывом в местном изобразительном искусстве, поскольку последние много десятков лет в Израиле не была распространена реалистическая живопись, местные художники в основном занимались концептуальным искусством, а не выезжали на пленэры и не пытались отобразить реальную жизнь с ее тяготами и курьезами.
Мендельсон считает, что картины Черкасской можно назвать социальным реализмом, однако просит не путать это со столь любимым самой художницей соцреализмом. Скорее, по мнению Мендельсона, если в работах Зои и чувствуется влияние советского периода, то речь идет о влиянии художников второй волны русского авангарда.
"Не следует относиться к этой выставке как к отображению коллективного переживания определенной группы населения. Это работы очень откровенного и смелого художника, живопись которого виртуозно граничит с комиксом и карикатурой, и благодаря этому редкому сочетанию их посыл воспринимается особенно остро", – говорит Мендельсон.
Материал подготовила Алла Гаврилова
