"Свободные евреи потрясли их воображение": Яков Декель о Москве 57-го года и советских "отказниках" (ИНТЕРВЬЮ)
Яков Декель – коренной тель-авивец, сын выходцев из Польши, репатриировавшихся в Израиль в 1923-м году, педагог, профессиональный танцор и хореограф, постановщик израильских народных танцев. Яков является обладателем уникальной коллекции архивных материалов, связанных с участием израильской делегации в московском молодежном фестивале 1957 года.
Все это музейное богатство хранится сегодня в доме, который Яков и его верная подруга и многолетняя партнерша по танцам Зоара построили своими руками. Интересно, что Декель с юных лет проявлял интерес к искусству краснодеревщика, совершенствовал навыки в Германии и достиг в этой сфере не меньших успехов, чем в хореографии. В этом необычном, очень красивом семейном доме-музее хранится множество редких памятных документов и вещиц. Среди самых дорогих экспонатов – три, привезенные из фестивальной Москвы 50 лет назад: простенькая прозрачная брошка с изображением голубя, серебряное черненое колечко и изящная "рыбка"-жбан для вина.
Сейчас в израильском Музее диаспоры ведется подготовка к открытию новой, интереснейшей выставки, посвященной 40-летию борьбы советских "отказников" за выезд. Яков Декель рассказал о своей памятной встрече с российскими евреями, которая произошла в 1957 году во время Московского молодежного фестиваля.
"Вам кажется странным, что я храню эти не имеющие особой ценности предметы так много лет?" – ревниво интересуется Декель, расставляя свои сокровища. И тут же, не дожидаясь ответа, объясняет…
То, что случилось в 57-м году в Москве, стало одним из самых главных событий в моей жизни, перевернуло все представления о еврейской истории, о нашей жизни в диаспоре и в Израиле. Я рано увлекся народными израильскими танцами, выступал во многих ансамблях. На возможность выступить на фестивале в Москве я и мои товарищи-одногодки (а нам было по 20 лет) смотрели как на интересное путешествие в загадочный, незнакомый нам мир. Никто, включая и тех, кто нас инструктировал, не ожидал того, что произойдет в Москве...
Вас серьезно готовили к этой поездке?
Да, очень серьезно. Отобрали 12 пар танцоров. А всего в делегации было 100 человек. Два месяца в сорокаградусную жару нас муштровал наш хореограф Зеэв Хавацелет. Репетировали до изнеможения в купальных костюмах, в перерывах обливаясь водой. До Турции мы доплыли на корабле, а потом еще десять дней ехали на поезде – через Болгарию, Румынию.
Сразу по приезде нас три часа возили по Москве на грузовиках под развевающимися флагами из бело-голубого шелка, увенчанными металлическим "Маген Давидом". Я помню эти мгновения так подробно, словно все случилось вчера. Мы пели "шолом алейхем", а евреи, съехавшиеся в Москву специально, чтобы увидеть израильтян, прорывали милицейские заслоны и бросались к нам, стараясь только прикоснуться. Детей поднимали на руках, чтобы те на нас посмотрели, дотронулись. Только в эти моменты мы до конца осознали значение нашего приезда в СССР для этих неведомых нам "евреев молчания". Мы стали для них самыми дорогими людьми только потому, что олицетворяли "Эрец а-кодеш" – Святую землю. Мы были первым поколением, родившимся на земле Израиля после такого долгого галута. Свободные евреи потрясли их воображение.
Яков Декель замолкает, низко наклоняет голову и начинает деловито листать свой уникальный альбом с фотографиями и газетными публикациями. На одной из страниц мое внимание привлекает вклеенный билет московского метро.
Это воспоминание об одной из московских встреч. Я не обменялся с женщиной в метро ни одним словом. Она просто пошла рядом со мной нога в ногу, оттеснив мою подругу – девушку из нашей израильской делегации. Потом в вагоне поезда метро села напротив, не отрывая от меня взгляда. Я пытался поговорить с ней, вспомнил немного идиш, но все было тщетно – она молчала и только смотрела пристально мне в глаза. Когда мы вышли из метро, она многозначительно протянула мне вот этот самый билетик, так и не произнеся ни слова.
Вот на этом фото вы видите евреев, которые толпятся в очереди, пытаясь пробраться к нашему автобусу, чтобы просто пожать руку, сказать пару слов. Одна из женщин очень крепко сжала мою руку, а потом сорвала со своего платья вот эту брошку и отдала мне. То же самое было и с кольцом. Нам запрещали заходить к людям домой, но мы с подругой все же нарушили инструкцию, когда на улице к нам бросился человек, целовал, обнимал и просил, чтобы мы зашли к нему. У себя дома он все время показывал мне фотографии своих близких: надеялся, что я кого-то узнаю. Когда этого не случилось, он ужасно опечалился, а потом вскочил, вытащил из серванта вот эту стеклянную рыбу и заставил меня принять этот подарок. Все 50 лет я его храню в своем доме...
Одна из фотографий, на которой Яков запечатлен вместе с евреями возле московской синагоги, обошла многие мировые издания, освещавшие московский фестиваль.
Ту пятницу я никогда не забуду: тысячи евреев в темных субботних костюмах хотели и не могли войти в синагогу – настолько она была переполнена. Спросили, кто из нас готов подняться к Торе. Я подумал, что моей варшавской бабушке это было бы очень приятно, и согласился. А потом нас попросили выйти на улицу, чтобы дать людям возможность поговорить с нами. Тот человек, которого сфотографировали рядом со мной, отвел меня подальше, попросил снять с рубашки наш израильский значок, а потом повел на какую-то тихую улицу, обнял меня, заплакал, показывал на дома и объяснял, что когда-то здесь находились еврейские организации.
Мало кто сейчас понимает, что переживали эти люди. А нам в наши 20 лет повезло увидеть и прочувствовать все, что они пережили, все, что пережил наш народ. И ощутить с ними необыкновенное единение.
Указав на фото с изображением выступления израильского ансамбля на сцене парка Горького, Яков рассказывает:
Там было столько евреев – приехав, мы не могли пробиться к сцене и начать выступление. И вот на моих глазах один человек в страшном волнении дотянулся до нас, пожал руку и – упал замертво: сердце не выдержало. А когда я вернулся в Израиль и предложил рассказать о том, что было, редакциям наших ведущих газет, мне сказали, что это неактуально.
У себя дома мы создали свой собственный музей. В нынешнем году повезли на родину Зоары, в украинский городок Сатинов, троих наших уже взрослых детей. Они в свою очередь, теперь планируют повезти туда наших внуков.
К недавнему звонку и визиту к нам домой представителей "Бейт а-Тфуцот" (Музей диаспоры) мы сначала отнеслись настороженно. Но потом, к своей радости, убедились в искренней заинтересованности работников музея, которые готовятся к открытию в октябре первой в своем роде выставки, посвященной борьбе евреев из бывшего СССР за выезд. Я рад, что сохраненная мной информация оказалась нужна и полезна.
