"Я все это время не плакала". Рассказ выжившей жительницы Мариуполя

Ольга (имя женщины изменено) рассказала нашей редакции о жизни в оккупированном Мариуполе и о двойной фильтрации, которую они с мужем проходили, решив бежать из города через Россию.

Беседовала Алла Гаврилова.

До войны Ольга жила с мужем и взрослой дочерью в Приморском районе Мариуполя. Незадолго до войны заболела ее мать, и женщина переехала к ней, тоже в Приморский район, но уже возле моря, напротив судоремонтного завода. Ольга говорит, что из-за огромных очередей ей не удалось запастись продуктами и снять деньги накануне войны.

Первых убитых Ольга увидела шестого марта, когда забирала мужа, дочь и животных из их дома к маме, где все еще было относительно спокойно. По дороге они видели, как снаряд попал в толпу из нескольких сотен человек, стоявших в очередь к роднику.

Район, где жила Ольга с семьей, начали сильно обстреливать к концу марта. Ольга рассказывает, что их подъезд был защищен углом соседнего дома, поэтому прямых попаданий именно в их подъезд не было. В основном, по словам женщины, в подъезде оставались старики, поэтому Ольга с дочерью и мужем и еще несколько человек в промежутках между обстрелами ходили к роднику за водой для всех. От этой воды у всех были кишечные расстройства.

Уехать семья не могла – машины у них не было. А матери Ольги почти 84 года и пешком она бы не дошла, хотя многие действительно выходили из города пешком.

16 апреля во двор дома пришли солдаты ДНР.

"Мы все православные"

"В тот день мы с дочкой решили идти к "Метро", где давали гуманитарную помощь. Мы знали, что там можно получить хоть полкило гороха. В километре от дома стоял первый блокпост солдат ДНР. Нас даже не обыскивали – шли женщины, дети и один беззубый и истощенный мужчина. Нам даже пожелали удачи и показали, какой дорогой идти безопаснее. Так же спокойно мы прошли и остальные блокпосты, агрессию никто не проявлял, угощали сигаретами. На последнем блокпосту были уже русские и проверка была посерьезнее, но и там все было спокойно. Доброжелательный парнишка из Владивостока попросил наши телефоны. Я на тот момент ничего не удаляла, и у меня были фотографии и видео с горящими домами. Парнишка еще очень удивлялся: "Ничего себе, неужели это жилые дома горят?" Потом дошел до довоенных фотографий, увидел море, рассказал, как по нему скучает. У 16-летнего мальчика, который с нами был, нашли в кармане газовый баллончик, но даже не забрали. Правда, дальше мы пройти не смогли. Нам объяснили, что нас могут пропустить, но обратно уже не впустят, потому что этот район считается зоной боевых действий.

Уже позже, когда у нас появился интернет, мы нашли в сети методичку о том, как они должны были общаться с мирным населением. В ней было написано, что понятие "русский" себя скомпрометировало, поэтому в качестве общего знаменателя надо напирать на то, что мы все православные. И обязательно обвинять во всем местные власти. Мол, они вас бросили, а мы вам поможем. Так они и делали".

Ольга рассказывает, что когда они вернулись домой, солдаты ДНР как раз начали обходить квартиры.

"Они объяснили, что должны обойти все квартиры, потому что им приказано убедиться, что нигде не прячутся украинские солдаты. Они повели себя очень умно – взяли в провожатые того самого нашего 16-летнего соседа. Он стучался в квартиры, заходил первый и говорил, что сейчас зайдут солдаты и осмотрят помещение. В большинстве квартир жильцов уже не было, но взламывали не все квартиры. У нас на лестничной клетке жил военный, и дверь в его запертой квартире была капитальная, металлическая. В общем, солдаты долго перед нами извинялись, одолжили у нас инструменты, прикрыли дверь, чтобы пыль не летела, а потом мы слышим голос: "Подай мне веник с совком, пожалуйста". Какая-то параллельная реальность".

"Труп твоего врага"

Как рассказывает Ольга, после 16 апреля обстрелы прекратились, но ситуация с продуктами и медикаментами не улучшилась. Гуманитарную помощь в их район завезли только 21 апреля. Женщина говорит, что люди занимали очередь с вечера. Когда в 6 утра Ольга с семьей пришли к пункту раздачи, они были 250-ми в очереди. Примерно к 10 утра, когда в очереди было уже более тысячи человек, привезли 590 продуктовых наборов.

Набор, по словам нашей собеседницы, примерно такой: мука, макароны, сахар, пшено, рис, соевые консервы, прокладки, шампунь, стиральный порошок.

Гуманитарную помощь, как говорит Ольга, им удалось тогда получить в первый и в последний раз.

"Мы были в состоянии какой-то потерянности. На каждом углу блокпосты, досмотры, проверки паспортов, у мужчин проверяют руки на следы пороха, без паспорта и прописки из дома не выйти. Пока бомбили, мы знали, как прятаться, а тут перестали понимать, что происходит. Связи и электричества все еще не было, мародерство процветало".

По словам Ольги, жили они на то, что она торговала с лотка сигаретами и другой мелочью, которую возил из Мангуша их друг. Город уже начал жить новой жизнью. Инициативные и молодые стали ездить за продуктами в соседние города, на улицах началась торговля. Появились дельцы, которые брали у людей карточки и обналичивали их под солидные проценты, выезжая в Бердянск.

Ольга рассказывает, что они еще с апреля начали думать об отъезде.

"Мы не хотели жить при новой власти в этом полицейском государстве, да и понимали, что город быстро не восстановят и в плане заработка нас ничего не ждет, но я не знала, что делать с мамой. Было понятно, что дорогу она не выдержит".

Однажды у них появилась возможность выехать в сторону Украины, но, не зная, что делать с матерью, Ольга отправила с этой машиной только свою дочь.

"Наш друг, который не собирался никуда уезжать из Мариуполя, сказал, что хочет выехать просто на несколько дней – развеяться. Он действительно вывез нашу дочь и через несколько дней вернулся. У него простая позиция – если долго сидеть на берегу, в конце концов мимо проплывет труп твоего врага. Он собирается ждать, пока Мариуполь снова станет украинским. Дело в том, что в конце марта его жена и теща погибли от обстрела. Они жили в частном доме, в соседний дом попал снаряд и жена, которая была в огороде, была тяжело ранена. Она несколько часов мучилась, а потом попросила его вскрыть ей вены. А старенькая теща пережила дочь на два дня".

"Кремлевская диета"

"В конце концов я нашла надежных людей, на которых мы смогли оставить маму. Я понимала, что если мы останемся еще на какое-то время, то увязнем еще больше, придется жить на гуманитарную помощь, а рано или поздно нас заставят принять российское гражданство, чего мы совершенно не хотели. В общем, устроив маму, мы начали думать, как выезжать. Связь у нас уже была. Я рассказала все моей однокласснице, которая живет в Израиле, а та разработала нам маршрут и собрала деньги".

В первых числах июля – с кошкой, собакой и небольшим количеством вещей – Ольга с мужем на частном перевозчике поехали в Безымянное, где была первая фильтрация.

"У меня на руке татуировка и к ней немного прицепились, но я отшутилась, что я, мол, старый рокер. Вопросов задавали мало, в основном довольно формальные – куда еду, цель поездки, где была на момент начала "спецоперации" и так далее. Через час вернули паспорт с телефоном и дали справку о том, что я прошла. С мужчинами в основном было хуже. Мой муж прошел все довольно спокойно, но говорит, что других при нем сильно запугивали".

Перевозчик, дождавшийся Ольгу с мужем, довез их до таможни, где волонтер дал им инвалидное кресло, чтобы на него можно было поставить переноску и вещи. Там, уже на пропускном пункте в Россию, всех ждала вторая фильтрация.

"Там было все иначе. Сидели люди в штатском, задавали вопросы. Меня допрашивали минут 40. Очень вежливо, но все вопросы были какие-то странные, как будто с подвохом. Минут через 40 мне сказали подождать на улице и объяснили, что будут проверять мой телефон. Я вышла на улицу, сидела там с собакой, курила и представляла, как нас сейчас развернут и мы пойдем пешком обратно в Мариуполь. Еще через некоторое время меня вызвали обратно и начали допрашивать по каждому контакту в телефоне. Этот допрос продолжался еще часа полтора. Они не грубили, были вежливы, улыбались. Смотришь такому человеку в лицо, и он вызывает доверие. А потом вдруг задаст тебе какой-то неожиданный вопрос, и ты понимаешь, что он действительно просмотрел все содержимое твоего телефона и знает о тебе гораздо больше, чем ты ему рассказал. В конце концов меня отпустили. А моего мужа почти не допрашивали. У него рост 1.82. А весит он после этих четырех месяцев 56 килограммов – мы это называем "кремлевской диетой"".

Около полуночи Ольга с мужем пересекли российскую границу. На границе они взяли такси до Ростова, где уже ждала их подруга по Instagram. Женщины впервые встретились лично. Такая же виртуальная подруга ждала Ольгу с мужем в Петербурге, откуда они собираются выезжать в Эстонию.

"Что было за это время самым страшным? Наверное, когда я увидела в каком-то дворе, как мальчик и девочка, лет 12-ти, копают могилу. И еще так странно, я все это время не плакала, а когда мы выезжали из города и увидели вдалеке море – заплакала. Очень не хотелось уезжать из дома".