Россия в заколдованном кругу. К столетию Февральской революции
Банальная фраза, согласно которой история повторяется дважды, в России не действует. В ее случае история не повторяется, а мечется по заколдованному кругу. Заморозки и оттепели сменяют друг друга, как и положено природой, репрессии уступают место реформам лишь для того, чтобы на новом витке на смену реформаторам вновь пришли палачи.
Эти процессы – революция сверху. Лишь три раза за всю российскую историю низам была предоставлена возможность пробить снизу лбом лед, сковывающий российскую государственность. Впервые это произошло в Смутное время, после пресечения династии Рюриковичей, в последний раз – в начале девяностых, когда рухнул коммунистический режим.
Сегодня отмечается столетие события, ставшего пиком второй попытки России вырваться из многовековой колеи – падения монархии. Во многом, оно было предопределено ходом российской истории, несмотря на народную веру в царя. На протяжении, по меньшей мере, нескольких десятилетий Романовы делали все, чтобы лишить монархию общественной поддержки.
Особо на этом поприще преуспел последний император – Николай Второй. Человек безвольный, к тому же крайне ограниченных интеллектуальных способностей, он, кажется, не имел никаких душевных привязанностей, кроме своей семьи. Но даже эта любовь сыграла негативную роль в драме, которая развернулась во второй половине второго десятилетия минувшего века.
Огромное влияние мистически настроенной царицы на мужа, боязнь за больного гемофилией наследника привели к тому, что при дворе постоянно присутствовали "чудотворцы", обещавшие позаботиться о царевиче Алексее. Эти "божьи люди", самым известным из которых был Григорий Распутин, подрывали авторитет монархии среди элиты российского общества. Неудивительно, что среди убийц Распутина был и представитель царской семьи.
Любые попытки как либералов, так и консерваторов спасти империю встречали сопротивление монарха, считавшего самодержавие установленным богом порядком. Николай, называвший себя "Хозяином земли Русской", отвечал репрессиями на любые попытки ограничить свою абсолютную власть.
Даже когда ему приходилось идти на уступки, например, согласившись на созыв Государственной думы под влиянием революционных событий 1905 года, они были нужны режиму только чтобы выпустить пар. В случае необходимости царь-батюшка, не испытывая душевных страданий, отдавал приказ стрелять по своим "детушкам".
"Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мамá приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей. Мамá осталась у нас на ночь", – написал он в своем дневнике 9 января 1905 года.
В том же дневнике можно найти множество описаний царских охот. Николай со свитой прибывали в фазаний питомник и открывали пальбу по специально выращенным птицам, убивая их сотнями. Нередко царь стрелял и по воронам, точно записывая в дневник свои достижения. Под меткими выстрелами государя гибли и кошки.
Николай, разговаривавший с женой по-английски, испытывал огромное недоверие к Европе, в первую очередь – к Великобритании. "Англичанин – это жид", – говорил он, ставя знак равенства между двумя наиболее ненавистными ему народами. Антисемитом российский монарх был пещерным. "Объединяйтесь, люди русские, я рассчитываю на вас", – сказал он руководителям Союза русского народа. Деятельность погромщиков-черносотенцев финансировалась из государственной казны.
Режим мог бы долго угасать, если бы ход времени не ускорила Первая мировая война. Именно она, а не распад СССР, стала главной геополитической катастрофой XX века. Бойня, которую с восторгом приветствовали жители европейского континента, приведет к исчезновению с карты мира четырех из ее основных участниц – Германской, Австро-Венгерской, Российской и Османской империй. Будет подорвано могущество еще двух великих держав – Франции и Великобритании.
Русская армия откатывалась назад под ударами рейхсвера. Не хватало снарядов, ружей, шинелей. В изобилии, как и всегда, были лишь мужики, которых миллионами бросали в бой. Даже самые громкие успехи в боях против австрийцев, такие как Брусиловский прорыв 1916 года, не могли изменить ситуации на фронте. Не изменила ее и отставка российского главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича.
Его сменил сам император, оставивший столицу на императрицу Александру Федоровну. Народная молва называет ее немкой, а значит, изменницей. Дума требует создания "ответственного министерства", то есть правительства, подотчетного ей, а не монархии Созданный октябристами, кадетами и прогрессистами. Прогрессивный блок добивается проведения реформ, цель которых, на этом этапе, – повысить стабильность царского режима. Но даже осторожная программа либерализации оказывается неприемлемой для монархии.
Пока двор и дума ведут полемику о государственном устройстве, огромное государство начинает рушиться под непосильной тяжестью войны. Промышленным центрам угрожает голод. 23 февраля 1917 года (8 марта по новому стилю) в Петрограде происходят массовые выступления, участники которых требуют хлеба – на военных складах его в изобилии. Столичный генерал-губернатор Хабалов просит у находящегося в Могилеве царя разрешение использовать зерно, но из ставки поступает приказ: подавить беспорядки.
Эффект оказывается прямо противоположным. Толпы уже не просят хлеба, они кричат "Долой самодержавие!" В Петрограде объявлена всеобщая забастовка. 27 февраля (12 марта по новому стилю) на сторону манифестантов переходят солдаты столичного гарнизона – вчерашние крестьяне из резервных команд, которым совсем не хочется отправляться на фронт. На заводах формируются рабочие дружины, получающие оружие из захваченных арсеналов. Из тюрем выпускают заключенных – в том числе, уголовников.
Государственная дума, несмотря на указ о ее роспуске, оказывается единственным властным центром в столице. Она формирует Временный комитет, ставший фактическим правительством. 2 (15) марта его представители Александр Гучков и Василий Шульгин, вместе с верхушкой армейского командования, примут отречение Николая Второго. Главой временного правительства назначается князь Георгий Львов, а верховным главнокомандующим – великий князь Николай Николаевич.
В момент истины выяснилось, что Николаю, считавшему себя "Хозяином земли Русской", не на кого опереться. Через несколько месяцев приход к власти большевиков расколет Россию, начнется гражданская война. Фактическая узурпация власти временным правительством была поддержана самыми широкими кругами общества.
Однако новые власти не сумели воспользоваться полученным мандатом. Главная причина этого – сложность стоявших перед ними задач. Временное правительство должно было проводить демократические реформы в условиях крайне непопулярной войны и нарастающей разрухи. Сепаратный мир, на который через год пойдут большевики, чтобы удержать власть, для Львова, Родзянко, Милюкова и Гучкова немыслим – они верны союзническим обязательствам.
Из всех демократических свобод новые правители больше всего ценили свободу слова – своего слова. Пока они упивались звуками собственного голоса, реальная власть начинает переходить к формируемым по всей России советам, тон в которых задают представители левой части политического спектра: социалисты-революционеры и социал-демократы. Попытка преодолеть двоевластие, назначив главой временного правительства Керенского, заканчивается неудачей.
То, что впоследствии назовут Великой октябрьской социалистической революцией, поначалу воспринимается даже не как переворот, а как локальный успех маргинальной политической группировки. Однако большевики, захватив власть, будут удерживать ее в течение 70 лет. Причина этого – далеко не один красный террор.
В 1920 году Василий Шульгин, видный деятель Государственной думы и белого движения, попадает в плен к красным. И чуть ли ни первый встреченный им красноармеец рассказывает, что сражается он за единую и неделимую Россию – то есть именно за то, за что воюют белые.
Философское обоснование этому дает Николай Бердяев. По его мнению, Третий Интернационал стал эволюцией Третьего Рима. Большевики являются не душителями, а наследниками русской имперской идеи. Можно даже сказать, что они завели корабль самодержавия в сухой док, ободрали днище от ракушек, покрасили корпус в красный цвет – и снова спустили на воду.
Русский либерализм так и не оправился от удара, перенесенного в 1917 году. Современные либералы, как и их предшественники 100 лет назад, воспринимаются как прожектеры, больше всего на свете любящие звук собственного голоса, но неспособные решать стоящие перед государством проблемы. А если очередной царь оказывается крутенек – на то он и царь.
Автор: Павел Вигдорчик, историк и журналист
