Курчатовский институт: в 1949 году в СССР была взорвана "американская" атомная бомба
Первая советская атомная бомба, испытанная 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне, была скопирована с американского образца. Об этом рассказал на пресс-конференции в Москве советник директора Курчатовского института Андрей Гагаринский.
Пресс-конференция проводилась в рамках совместного проекта РИА "Новости", газеты "Известия" и радиостанции "Эхо Москвы", посвященного "белым пятнам" истории.
По словам Гагаринского, были изготовлены два плутониевых заряда: "один полностью на основе западных технологий, другой – по оригинальному нашему проекту". Поскольку руководство СССР интересовал, прежде всего, политический, а не научный результат, решили " взрывать то, что уже было испытано", сообщает BBC.
В следующий раз использовали второй заряд, который также успешно сработал. Как утверждает Гагаринский, он был лучше американского аналога, поскольку при такой же мощности весил меньше.
Сам ученый пришел в Курчатовский институт в 1961 году, но еще застал многих ветеранов, принимавших участие в первом испытании. По их словам, конкретная дата до последнего момента была известна только высшим руководителям, но все узнали о приближении "события" примерно за неделю – по тому, что солдат на проходных объектов Семипалатинского полигона сменили полковники.
Роль шпионажа в разработке советской атомной бомбы
Самый пикантный аспект создания советской ядерной бомбы связан, разумеется, с "атомным шпионажем".
"Очень большое количество информации было, разумеется, получено", – признал Андрей Гагаринский.
По словам другого участника пресс-конференции, историка Ирины Быстровой, особенно велика была роль разведки на начальном этапе, в 1942-1946 годах.
Известно, что научный руководитель проекта Игорь Курчатов не только регулярно получал донесения разведчиков, но и давал им указания, что именно желательно было бы выяснить.
Особенно большой "вклад" внес знаменитый Клаус Фукс, передавший советской разведке полные чертежи американской атомной бомбы.
В то же время, по словам Быстровой, несколько лет занимавшейся этим вопросом, нет документальных подтверждений шпионской работы кого-либо из ключевых участников проекта "Манхэттен", в том числе Роберта Оппенгеймера.
Таким образом, показанный в прошлом году телеканалом НТВ фильм, в котором Оппенгеймер сотрудничает с советской разведкой и даже встречается со Сталиным, является художественным вымыслом.
В опубликованных в 1994 году мемуарах высокопоставленный чекист Павел Судоплатов, возглавлявший во время войны "атомное направление", утверждал, что ситуация была неоднозначной.
Как пишет Судоплатов, Оппенгеймер и некоторые другие ученые, не являясь агентами в общепринятом смысле слова, считали передачу атомных секретов СССР желательной в целях сохранения мирового баланса, и проявляли чрезмерную откровенность в разговорах на научные темы, хотя догадывались, что результатом может стать утечка информации.
Тем не менее, неправомерно говорить, что СССР банально "украл бомбу у американцев", утверждает Андрей Гагаринский. "Никто за нас не мог добыть уран, создать огромную промышленность, материалы на атомном уровне чистоты", – говорит он, отмечая, что советские специалисты иногда предлагали более удачные решения. Например, вертикальная компоновка каналов реактора для выработки оружейного плутония на комбинате "Маяк" оказалась эффективнее горизонтальной, которую использовали американцы.
По словам Гагаринского, самым главным вкладом США в советский ядерный проект стало успешное испытание в пустыне Аламогордо: "Когда стало ясно, что сделать это в принципе возможно, больше никакой информации можно было бы не получать – мы все равно бы сделали".
Участник создания советской атомной и водородной бомбы академик Юлий Харитон в своих воспоминаниях также писал, что он и его коллеги могли бы выполнить работу самостоятельно, но это заняло бы намного больше времени. Разведывательная информация позволяла не отвлекаться на проверку уже отработанных американцами бесперспективных вариантов.
Эксперты ЦРУ в свое время прогнозировали появление у СССР ядерного оружия в середине 1950-х годов. В своей оценке советского экономического и научного потенциала они оказались недалеки от истины, а вот "шпионского фактора" не учли.