Марина Цветаева и Борис Пастернак: эпистолярный роман. Спектакль "1926"
В середине февраля 2019 года в Израиль придет год "1926" - музыкальный мультимедийный спектакль об отношениях великих поэтов Серебряного века - Марины Цветаевой и Бориса Пастернака - с Елизаветой Боярской и Анатолием Белым в главных ролях.
- Приобрести билеты на спектакль "1926"
Марина Цветаева и Борис Пастернак... У каждого из них была своя непростая жизнь, со своими запутанными взаимоотношениями с окружением, от чего они пытались убежать, погружаясь в свой личный мир. Любовь двух гениальных поэтов, Цветаевой и Пастернака, стала для них одновременно и счастьей, и мукой, длившимися более десяти лет. Современники, ровесники, поэты: Марина Цветаева и Борис Пастернак вели переписку на протяжении 13 лет. Их роман, запечатленный в письмах и документах, до сих покоряет до глубины души. "Как я люблю любить… А Вы когда-нибудь забываете, когда любите, что любите? Я - никогда". В этих строках была вся Цветаева. В любви заключался смысл ее жизни. Отношения поэтессы с мужем Сергеем Эфроном были непростыми. После долгой разлуки, в 1922 году Марина Цветаева переехала к нему в Берлин, и в этом же году случилась ее первая "встреча" с Пастернаком.
Пытаясь убежать от семейных проблем, Пастернак в Москве покупал новые книги и уходил в чтение с головой. Однажды ему в руки попался сборник "Версты". В стихах Марины Цветаевой он нашел отдушину: "В неё надо было вчитаться. Когда я это сделал, я ахнул от открывшейся мне бездны чистоты и ясности". Их мимолётные встречи в послереволюционной Москве до отъезда Цветаевой в Берлин были случайны. Есть свидетельства, что Пастернак хотел всё бросить и поехать в Берлин, но обстоятельства возобладали и так завязалась их переписка.
"Дорогая Марина Ивановна! Сейчас я с дрожью в голосе стал читать брату Ваше – "Знаю, умру на заре!" – и, был как чужим, перебит волною подкатывавшего к горлу рыдания..." - из письма, написанного 14 июня 1922 года. Не ответить на письмо, полное восхищения её творчеством, Цветаева не могла. Так началась их переписка. Для Цветаевой Пастернак настолько из ее мира, что она пишет о себе самое сокровенное, не сомневаясь, что он её поймет. В его письмах она находила поддержку, в его словах – родной русский язык, а в его душе – себя. "Вы первый поэт, которого я — за жизнь — вижу. Вы первый поэт, в чей завтрашний день я верю, как в свой. Вы единственный, современником которого я могу себя назвать - и радостно! - во всеуслышание! - называю… И вот, Пастернак, я счастлива быть вашим современником". В подтверждение этим строкам, в 1924 году Марина Ивановна издает цикл стихов "Двое", в котором сопоставляет поэта с собой:
"В мире, где всяк /Сгорблен и взмылен, / Знаю - один /Мне равносилен. / В мире, где столь / Многого хощем, / Знаю — один / Мне равномощен. / В мире, где все - /Плесень и плющ, /Знаю: один / Ты равносущ / йМне."
Шел 1926 год и Пастернак писал Цветаевой о своих мечтах: "А потом будет лето нашей встречи. Я люблю его за то, что это будет встреча со знающей силой, то есть то, что мне ближе всего, и что я только в музыке встречал, в жизни же не встречал никогда…".
Но их встреча постоянно переносились в силу трагических обстоятельств. В 1927 году Пастернак и Цветаева должна были вместе поехать к Райнеру Мария Рильке – поэту, который олицетворял для них Поэзию, но Рильке умер в последние дни 1926 года.
"Вся жизнь делится на три периода: предчувствие любви, действие любви и воспоминания о любви" - писала " Марина Цветаева, но чем дальше заходило общение Пастернака и Цветаевой, тем более они идеализировали друг друга. Их письма создавали безупречные образы. Марина Ивановна пишет: "Пастернак — это сплошное настежь: / все двери с петли: в Жизнь", в ответ на признание от поэта: "А теперь о тебе. Сильнейшая любовь, на какую я способен, только часть моего чувства к тебе. Я уверен, что никого никогда еще так, но и это только часть… Ты страшно моя и не создана мною, вот имя моего чувства. Я люблю и не смогу не любить тебя долго, постоянно, всем небом, всем нашим вооруженьем, я не говорю, что целую тебя только оттого, что они падут сами, лягут помимо моей воли, и оттого, что этих поцелуев я никогда не видал. Я боготворю тебя… Не разрушай меня, я хочу жить с тобой, долго, долго жить".
Но рано или поздно, их судьбы должна была решить встреча. Спустя еще несколько лет переписки, их общение сошло на нет. Ни Пастернак, ни Цветаева больше не нуждались в друг друге. "Я бы не смогла с тобой жить не из-за непонимания, а из-за понимания. Страдать от чужой правоты, которая одновременно и своя, страдать от правоты - этого унижения я бы не вынесла". Когда в 1935 году в Париже на антифашистском Международном конгрессе писателей в защиту культуры состоялось их долгожданное рандеву, вместо страстных объятий и признаний в любви, поэты пили чай и вяло говорили о литературе и музыке. Эта "не встреча" предопределила дальнейшие судьбы поэтов. Им не суждено было быть вместе. Марина Ивановна спрашивала мнения Пастернака - стоит ли ей возвращаться в СССР, но Борис Леонидович боялся дать совет и лишь всячески старался перевести тему разговора в иное русло. Ни он, ни она даже представить себе не могли, как сложится их судьба спустя несколько лет. Пастернака ждали бесславные годы лишений и испытаний, Цветаеву - аресты близких людей и петля в Елабуге.
От их любви остались лишь сотни любовных писем. Согласно последней воле дочери Марины Цветаевой - Ариадны, часть этих писем не может быть опубликована раньше середины XXI века, но часть уже вышла в сборнике "Марина Цветаева - Борис Пастернак "Души начинают видеть" - Письма 1922-1936 годов". Название этой книге дала строчка из стихотворного цикла Марины Цветаевой, посвященного Борису Пастернаку.
Биография Марины Цветаевой – биография России того времени и вот ее заключительный эпизод: война застала Цветаеву за переводами Федерико Гарсиа Лорки. Работа была прервана. 8 августа 1941 года Цветаева с сыном Георгием уехала на пароходе в эвакуацию; 18-го прибыла вместе с несколькими писателями в городок Елабугу на Каме. В Чистополе, где в основном находились эвакуированные литераторы, Цветаева получила согласие на прописку и оставила заявление: "В совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве посудомойки в открывающуюся столовую Литфонда. 26 августа 1941 года". Но ей не дали и такой работы: совет писательских жен счел, что она может оказаться немецким шпионом. 28 августа она вернулась в Елабугу с намерением перебраться в Чистополь.
Пастернак, провожая в эвакуацию, дал ей для чемодана веревку, не подозревая, какую страшную роль этой веревке суждено сыграть. Не выдержав унижений, Цветаева 31 августа 1941 года повесилась на той самой веревке, которую дал ей Пастернак.
Елизавета Боярская и Анатолий Белый воплощают на сцене перипетии этого романа - одного из величайших платонических романов XX века. В магическом пространстве спектакля слово сочетается с драмой, новейшая технология 3D-проекций – видеомаппинг – с тембром скрипки. При этом звучание скрипки становится одним из важнейших смысловых измерений целого, голосом незримо присутствующего немецкого поэта Райнера Марии Рильке – близкого, созвучного, важного человека – и для Цветаевой, и для Пастернака. Их письма к нему – важная часть целого, углубляющая драму. Этой же цели служит и текст поэмы "Крысолов": ее персонажей Марина Цветаева называла символами поэзии, души и быта, социальное в этом тексте переплетается с метафизическим и с самой пронзительной лирикой.
Партитура, подготовленная специально для спектакля Алексеем Курбатовым, российским композитором, пианистом и педагогом, включает как его собственные сочинения, так и шедевры Баха, Бартока, Изаи и других композиторов. Партию сольной скрипки исполняют поочередно известная скрипачка Марианна Васильева и Дмитрий Синьковский - скрипач, контратенор и дирижер. Автор идеи и художественный руководитель проекта – Валерий Галендеев (израильтянам уже знакома его постановка – музыкальный спектакль "Неизвестный друг" по рассказу Бунина с Ксенией Раппопорт и Полиной Осетинской), драматург и режиссер – Алла Дамскер, художник-сценограф – Глеб Фильштинский, художник по костюмам – Алина Герман.
Публикуется по материалам PR-агентства
