"Супертанго" с группой "Мегаполис". Интервью с Александром Барашом
"Настоящий московский ансамбль" "Мегаполис", легенда русского рока, выпустил новый альбом, "Супертанго". Презентация прошла 19 мая в московском клубе "16 тонн". Музыкальные критики уже называют этот диск лучшим альбомом года, заглавная песня несколько недель держится в десятке хитов ведущей радиостанции рок-музыки "Радио Максимум". Все песни альбома созданы на стихи или с соавторством в текстах известного поэта Александра Бараша, живущего в Израиле, в Иерусалиме, уже больше 20-ти лет. Наш корреспондент встретился с Александром Барашом и задал несколько вопросов.
Вы живете в Иерусалиме, Олег Нестеров, лидер группы "Мегаполис", в соавторстве с которым создавались песни, в Москве. Вас называют "крестным отцом" группы. Расскажите историю вашего сотрудничества, как все началось и как столь тесное сотрудничество может происходить на такой дистанции?
Вы знаете, этой истории четверть века – с первого "самиздатского" альбома "Мегаполиса" в 1987 году. Когда мы познакомились с Олегом Нестеровым, его группа называлась "Елочный базар". И название "Мегаполис" появилось уже в результате совместных обсуждений. Я предложил десяток вариантов – и был выбран этот. Он соответствовал тогдашнему "концепту": это были песни нового "маленького человека" городского мегаполиса, в продолжение классических "бедных людей" XIX века (тоже был один из вариантов названия) и "тихих" героев Платонова и Вен.Ерофеева, уже из XX века. Тот первый альбом назывался "Утро", по стихотворению и, соответственно, песне об утре позднесоветского человека: "Когда о радости труда/нудит по радио звезда/краснознаменного ансамбля..." и так далее, и в конце: "Я чувствую себя как цапля,/попавшая по плану в ощип".
Я уехал из России весной 89 года. А летом того же года вышла пластинка "Бедные люди", на фирме "Мелодия". Она была сделана, понятно, еще в самом непосредственном контакте, до отъезда. Тогда же в журнале фирмы "Мелодия" появилась моя статья "Шесть намеков на то, что такое группа "Мегаполис", частично воспроизведенная на обложке альбома. Это был манифест тогдашнего "Мегаполиса".
С тех пор прошло двадцать лет. Вы и "Мегаполис" жили в разных мирах... В вашем сотрудничестве был перерыв?
Связь на самом деле не прерывалась, мы переписывались, перезванивались. Бывали перерывы, в начале 90-х и на рубеже 2000-х, в смысле выдачи "совместного продукта". С другой стороны, что-то и продолжалось, независимо ни от чего, ни от нашей разъединенности, ни от житейских событий. Какие-то тексты, переданные еще до отъезда или переданные при встрече, присланные по почте, могли лежать, ждать своего часа и "ожить" для песенной реинкарнации через несколько лет... Это касается не только моих стихотворений. Когда-то я давал Нестерову читать Бродского (Бродский в середине 80-х был запрещенной фигурой, "тамиздатом" и "самиздатом", передавался из рук в руки) – и появились песни "Рождественский романс" и "Дебют". Так же возникла популярная песня "Яйца дрозда" – из книжки квази-переводов Андрея Вознесенского из одного американского поэта...
А в 96 году вышел альбом "Гроза в деревне". Это была не менее значимая веха, чем "Бедные люди" в 89 и "Супертанго" в 2010. Он был успешен, песни лидировали тогда в хит-парадах, многие звучат и до сих пор. Тут, похоже, присутствует: семилетний цикл, два первых альбома разделяет семь лет, а второй и третий 14... "Гроза в деревне" – это была там заглавная песня, на стихотворение, где некое видение, сказка про блаженного, остановившего грозу, как в свое время блаженный остановил Ивана Грозного с его опричниками, шедшего уничтожать Псков.. Стихотворение (из первой моей книжки, 92-го года, "Оптический фокус") – замечательно трансформировалось в песню, где музыкальными средствами переданы очень близкие тому, что в тексте, ощущения "остановки времени", некоего паралича пространства перед грозой, как перед смертью, и непобедимое блаженное безумие личного подвига – того, кто один вышел навстречу темной силе.. – и она отступила. Деревня, вообще говоря, вполне реальная: Богородское под Подольском, чудесное место. Я там жил летом в 80-е годы. "Гроза в деревне", "Баллада о воске и меде", и "Князь водных крыс", все эти стихотворения, ставшие песнями из альбома "Мегаполиса" 96-го года, связаны с этим местом – прудом, лесом, полями – всем полем...
На новом альбоме половина песен на Ваши стихи, половина на тексты, написанные совместно с Олегом Нестеровым Творческий процесс вещь сложная и тонкая, требующая глубокого взаимпонимания и тесного сотрудничества. Все же: как это происходило на таком расстоянии, как получился синтез, который мы слышим?
Главное все же в том, что совпала фаза жизни. Мы ровесники, и сейчас – в некоей как бы точке зависания между молодостью и старостью. Это сильное переживание, альбом – как бы из этой точки, я думаю. Есть опыт, и о нем, в частности, в песне "Тихий гимн": "...то, что нельзя запомнить,/и невозможно забыть", и есть новое отношение к будущему: "Видишь из-за двери свет?/ Слышишь – словно шум прибоя..." (припев из песни "Супертанго").
А "технически" наше сотрудничество, если бы я был в Москве, вряд ли бы сильно отличалось от того, что на дистанции в несколько тысяч километров. Реальное расстояние контакта по шкале времени – не дальше, чем если б кто-то из нас, предположим, жил бы на даче. Несколько часов – и можно встретиться. А так – интенсивная переписка по мейлу, иногда десяток писем в день. В прошлом году я дважды был в Москве – и мы несколько раз подолгу все обсуждали "лицом к лицу".
Что касается песен на существующие стихотворения, разговор был о тоне, атмосфере – в контексте альбома. В чисто песенных текстах – ко мне попадали обычно главный образ-месседж, один-два куплета и припев, ждущие "литературной обработки" и доращивания до полного текста. Это интересная "задачка" для профессионала, "челлендж": создать что-то внешне напоминающее стихотворный текст, но живущее по другим законам – текст песни. Иногда стихотворение и песенный текст могут совпасть, но это происходит не часто, каприз природы. И вырастить текст точно как песенный, чтобы пелось и слушалось, понять законы жанра и отставить в сторону все богатство "высокой литературы" – довольно занимательное занятие.
А музыка – замечательная, тонкая, волшебная, очень зрелая.
В интервью по поводу выхода альбома Олег Нестеров называет Вас соавтором альбома в целом. Речь идет не только о текстах?
Да, это касалось общей концепции, кое-что из идей было недавно опубликовано, например, вот здесь. Касалось и композиции альбома, и названия.
В рассказах об альбоме часто проскальзывает, что он писался "как последний"... Это в завуалированной форме вопрос о "творческих планах", задать его прямо, из-за банальности, кажется уже невозможным.
Есть новый проект с теми же участниками, но он будет иначе называться. Все песни готовы, во всяком случае – полностью в отношении текстов. Насколько я знаю, в большей части все сделано и по музыке. Так что ближайшее будущее – очень радостное. Может быть, "опредметится" еще в этом году.
Какую песню поставим нашим читателям на прощание?
Наверно, "Марию Египетскую". Она – самая "израильская": ее героиня переживала свой опыт в долине Иордана, Мертвого моря, и все отсюда – с перекрестка мировых метафизических сил...
"Мария Египетская"
Беседовал Вадим Динкевич
