Музыкант Борис Сихон: "Клезмер – музыка между жизнью и смертью". Интервью

В конце июля-начале августа в Иерусалиме, на сцене театра "Иерушалаим" и других площадках, в шестой раз пройдет Международный фестиваль клезмерской музыки, которым бессменно руководит известный израильский музыкант, кларнетист Ханан Бар-Села. На Клезмер-фестиваль собираются музыканты из разных стран, играющие традиционную музыку восточно-европейских евреев. Об этой музыке и своем отношении к ней рассказал один из участников фестиваля, музыкант-мультиинструменталист Борис Сихон, приехавший в Иерусалим из Канады.

Борис, почему именно клезмер? Что значит для вас эта музыка?

В 1978 году я, окончив Ленинградскую консерваторию, стал артистом Камерного еврейского музыкального театра, которым тогда руководил режиссер и композитор Юрий Шерлинг. Театр был "приписан" к Биробиджану, но работал в Москве. Одной из самых известных его постановок был музыкальный спектакль "Ломир алэ инейнем" ("Давайте все вместе"). Над этим спектаклем с нами работали актеры Еврейского театра Соломона Михоэлса – Мария Котлярова, Александр Герцберг. Тогда я впервые прикоснулся к клезмеру. Хотя, можно сказать, что я знал эту музыку всегда. Судите сами. Я родился на Украине. Вокруг меня все говорили и даже пели на идиш. В 14 лет я сам начал играть на еврейских свадьбах. Клезмер – это честная и очень живая музыка, настоящая. Можно сказать – музыка между жизнью и смертью.

Она не кажется вам устаревшей, вместе с языком идиш оставшейся в прошлом?

Я знаю, что в Израиле сегодня клезмерская музыка звучит так же редко, как идиш. Израиль хочет идти в ногу со временем, состояться в новой, современной, музыке, и это его право. Тем не менее, именно тут проходят очень интересные клезмерские фестивали. Во всем мире, особенно в Европе, знают Гиору Фейдмана – израильского кларнетиста, страстного поклонника и популяризатора клезмерской музыки. Он родился в семье клезмеров из Кишинева, обожает эту музыку и играет ее, как никто.

Вас называют мультиинструменталистом, вы играете на нескольких десятках инструментов. А какой из них для вас основной?

Нет основного инструмента. Я вообще считаю, что не инструмент главное. Я окончил консерваторию как перкуссионист, вторым вузом – театральным – стал для меня театр Шерлинга. Потом я работал в Ансамбле фольклорной музыки Владимира Назарова, с ним мы объездили весь мир. В какой-то момент Назаров сказал: "А хорошо бы тебе научиться играть еще и на африканских ударных инструментах!". И я стал учиться. Появились не только африканские ударные инструменты, но и грузинские, узбекские, таджикские, азербайджанские. В результате родился целый номер такой – "Восточный базар", где я на всем этом играл. Потом, уже с ансамблем "Своя игра", я принял участие в грандиозном фестивале Славы Полунина "Мiр – караван". Из возникших там знакомств с такими же "сумасшедшими" людьми стали возникать новые проекты, требовавшие новых инструментов.

Например, каких?

Например, так я освоил диджериду, инструмент австралийских аборигенов, один из старейших музыкальных инструментов мира. С помощью диджериду аборигены общаются, рассказывают истории, лечат друг друга. По сути, диджериду – это ствол эвкалипта, сердцевину которого выгрызли термиты. Аборигены срезают такой ствол и начинают в него дудеть. Их "фишка" – непрерывное звучание, для которого используется особая техника "непрерывного дыхания". Во время выдоха нужно успеть сделать короткий вдох. Потом были и другие духовые, на которых я научился играть – индейские флейты, армянский дудук, морские раковины.

Сколько сегодня в вашей коллекции инструментов?

Больше пятисот.

И все "рабочие"? На всех вы играете?

Я бы сказал – я дышу этими инструментами, извлекаю из них звуки, оживляю их. Многие из них связаны для меня с разными людьми, с воспоминаниями, с путешествиями. В Израиль я привез с собой два шофара. Конечно, в Израиле шофаром никого не удивить, но я играю на двух шофарах одновременно. Это инструмент с совершенно особым инфразвуком, гипнотизирующим слушателя.

Ваша старшая дочь, Мириам Сехон, известная российская актриса и певица. А другие ваши дети тоже проявляют интерес к музыке?

Мириам – большая молодец, я в восторге от ее ВИА "Татьяна", это такой ностальгические проект. Наша 16-летняя Ривка – очень одаренный ребенок, она пишет песни, поет, хочет заниматься музыкальным театром, но пока еще учится. 11-летний Давид, как мне казалось, вообще не интересовался музыкой, но недавно на одном фестивале я подсмотрел, как, воспользовавшись моим отсутствием, он с увлечением объяснял публике, как играть на разных инструментах.

Беседовала Елена Берсон