"Меня роднит с Израилем общее испытание на прочность". ИНТЕРВЬЮ с Константином Райкиным
В конце июля в Израиле пройдут гастроли известного российского театра "Сатирикон". Режиссер Юрий Бутусов привезет в нашу страну одну из своих самых неоднозначных и самых интересных постановок – шекспировского "Короля Лир".
Стоит отметить, что израильтяне и сейчас могут увидеть "Короля Лир" – в постановке израильского Камерного театра. По каким-то причинам этот спектакль не получил признания нашей публики. Возможно, что, по мнению критиков, он обращен не к суетливой и торопливой израильской публике. Говорят, что "Лир" театра "Сатирикон" в постановке Юрия Бутусова со сценографией Александра Шишкина рассчитан на другую аудиторию. Не лучше, не хуже – а просто на другую.
- Приобрести билеты на спектакль "Король Лир" на сайте NEWSru.co.il
В Москве спектакль прошел с невероятным успехом. С 26-го по 29-е июля увидеть нашумевшую постановку можно будет в Тель-Авиве и в Хайфе. Константин Аркадьевич Райкин, "синтетический, интеллектуальный, мудрый актер", скоро выйдет на нашу сцену в короне Лира. Накануне гастролей с ним удалось побеседовать Инне Шейхатович.
Константин Аркадьевич, вы снова к нам едете в короне…
Я - в короне? Почему?
В прошлом году – в короне Ричарда III, сейчас – Лира.
А, они ведь короли…
Чем запомнились, чем были важны, интересны, драматичны ваши прошлые гастроли в Израиле?
Прежде всего – это были военные гастроли. Шла война – и это было главным обстоятельством. Главным характеризующим моментом. И у нас была напряженная предгастрольная ситуация, и мы, конечно, следили за сводками, хотя они мало передавали истинную картину. И вопрос "ехать - не ехать" стоял.
Но были договоренности, было данное слово. Мы поехали. И играли в трудные дни, в атмосфере напряжения, нервности, тревоги. Вся страна была охвачена именно этой атмосферой. И все было как на войне, близко, трудно. У моих израильских знакомых произошли драматичные события – в семье были раненые.
Было почти невозможно получить наш груз, наши декорации. Суда выстроились в очередь в порту, и все грузы были важные, а нас все время отодвигали, и все было под угрозой срыва. И все же нам удалось получить декорации. И мы начали техническое освоение сцены чуть ли не за полчаса до спектакля. А мы – люди добросовестные, в этом наш символ веры, в этом наше отличие от многих других, и мы всегда, всеми силами боремся за качество, а тут бороться приходилось в очень нервных условиях. Импресарио говорили успокаивающие, гуманные слова, но видимо внутри они тоже были очень напряжены. И когда все прошло нормально, они вместе со мной напились.
В Израиле у нас было два аншлаговых зала, нас принимали хорошо, и публика реагировала так, как нам хотелось бы, чтобы она реагировала, и, как мне кажется, это были единственные гастроли, которые тогда не отменились. И теперь меня роднит с Израилем еще и эта память о совместном трудном перевале, это общее испытание на прочность. Общий узел. Я испытываю к Израилю еще более сердечные чувства, еще больше тепла.
Тогда и сама пьеса открылась несколько иначе. Когда-то в бывшем СССР писали, что есть "неуправляемые подтексты". И что-то подобное обнаружилось в "Ричарде". Военная ситуация, описанная Шекспиром, оказалась слишком, абсурдно, трагически актуальной, отчетливее зазвучали страшные аллюзии, открылись параллели…Снова вышло на поверку то, что было всегда: Шекспир подходит всем, его драматургия – как безразмерный чемодан. В ней помещаются все темы человеческого бытия. "Король Лир" - о чем он? О любви? Да, о любви. О власти. О конфликте между ними. О семье, драме и противостоянии возрастов, поколений. Об этом и "Гамлет".
"Король Лир" – история об отцах и детях. Так же, как история о власти, тирании, воздаянии. Вы сегодня отец взрослой дочери. "Лировская тема" в этой вашей жизненной роли, в этом человеческом амплуа как-то присутствует?
То, что я отец, не имеет такого уж прямого отношения к моей роли отца-короля. И негоже использовать в профессии личные переживания. Великий Михаил Чехов, ученик Станиславского, продолжатель его дела, его системы, создатель новых методов работы актера, говорил, что, если актеру для создания трагичной ситуации надо вообразить себе своих близких мертвыми, то он никакой не актер.
Разумеется, собственный эмоциональный опыт, который тебя питает, собственные впечатления имеют значение, но это не основное в работе. Эксплуатировать собственные обстоятельства, собственные беды – мелко, пошло, эгоистично. Хороший актер умеет заплакать беспричинно, а не потому, что он понес потерю. И эти слезы не менее веские, чем слезы "по памяти", "по аналогии". Я – не Лир, но нормальный, хороший актер наполнит свой текст полетом души – и даже мещанин заплачет, увидев в этой ситуации близкое, доступное, понятное, почти как в мексиканском сериале.
У Шекспира так все ловко, складно придумано, что пьеса хороша уже сама по себе, захватывает, ведет, и, в то же время, именно "Король Лир" – одна из сложнейших пьес в мировом репертуаре.
Так вышло, что в последнее время у нас в стране побывали со своими спектаклями разные мировые режиссеры – Питер Штайн, Габор Жамбеки, Томас Остермайер, Роберт Стуруа, Марк Вайль…Они показали очень разный театр, эксперименты, предельный реализм, кровь потоками, минимализм и так далее. Какого театра, на ваш взгляд, быть не должно? Какой театр недопустим?
Тот, в котором зритель обмахивается программками и кашляет. Театр, в котором зрителю плохо, скучно, длинно. Я за то, чтобы театр был для зрителя. Да его без зрителя просто нет, театра. Когда в музее погашен свет – живопись все равно есть, она существует, Рафаэль и Рембрандт никуда не исчезают. А театр без зрителя ничто. Без зрителя театр похож на странные упражнения нездоровых людей, на клинические опыты. Это – патология, театр для театра.
Умничанье – путь в никуда. Надо быть понятными, чуть умнее, чуть впереди – но все же простыми и доступными. И улавливать ритм и вкус, быть со своей публикой на одной волне. Хочешь хвастаться своим превосходством, свысока поглядывать на простого зрителя – и ты оказываешься, простите, в заднице. К тебе не идут. А пришел зритель – и театр начинает дышать, резонирует, возникает божественное звучание. Приходит особая ситуация, и в игру вовлечен весь мир, скопище нервных клеток работает на результат.
А телевизор? Монодрама на пленке?
Все равно ее нет без зрителя. Она - блеф, эта ваша монодрама. Без зрителя театр всего лишь духовная мастурбация. И я за то, что в театре все возможно, все допустимо, все можно пробовать. Мы сейчас в Москве, на Чеховском фестивале, – это очень масштабное явление, длинный театральный марафон – увидели работы франкоговорящего канадца Липажа. Потрясающий театр! Все просто, элегантно, сердечно, нет никаких технических преград – используются телевидение, компьютеры, кино, чудеса творятся легко, естественно, нет границ и пределов. Это мы, наивные, только думали, что многое видели, на самом деле мы не видели ничего! И все еще только строится, создается, и мир, космос бесконечны.
Думали – все знаем, а на самом деле мы не знаем ничего! И нас снова щелкнули по носу: учитесь, не зазнавайтесь.
Ваша слава интеллектуала спорит с вашей актерской славой. Что сейчас читает Константин Райкин? Чему посвящаете досуг, Ваше величество?
Читаю – меньше, больше пишу. Я перевожу и готовлю к работе пьесу Карло Гоцци, знаменитого комедиографа театра "дель арте". Эта пьеса называется "Синее чудовище", она никогда прежде у нас не ставилась. Перевела ее Щепкина-Куперник. И тут я снова столкнулся с легендой, что Щепкина-Куперник будто бы хороший переводчик. А на самом деле она – плохой переводчик. Вот я и делаю все сам. Читаю – постоянно! – классику. Читаю и перечитываю Островского, Чехова, причем не только пьесы, но и рассказы. Я преподаю – и поэтому очень много читаю то, что связано с заданиями для студентов.
Из нового прочел, открыл, принял пьесы Мартина Макдоны…
… который написал «Человек-подушка»…
Да, хотя мне именно эта пьеса гораздо меньше нравится. Мне больше нравятся "Сиротливый запад" и "Королева красоты". Мы эти две пьесы уже поставили в своем театре. Это как бы дилогия – вот они и вышли у нас с перерывом в неделю. А пьеса, которую профессиональные дегустаторы считают лучшей его пьесой – "Человек- подушка" - для меня почти непереносима. По физиологической жестокости, по душевному излому она мне тяжела. И кажется надуманной, нежизненной пьесой. В ней нет сердечности.
Мартин Макдона вам нравится больше Эрика-Эмманюэля Шмитта? Больше Дорста?
Из современных авторов он мне пока ближе всех других. Хотя далеко не со всем мне удается познакомиться.
У Короля Лира был Шут. Шут говорил правду, это была его должность. Его не карали за то, за что иных сразу казнили. Искусство так или иначе играет для общества похожую роль. Говорит правду. Будит общественную коллективную совесть. "Увеличительное стекло" – так говорил о театре Маяковский. "Игрушка для праздных" – смеялся Казанова. Какова ваша точка зрения по этому поводу? Что такое искусство, в чем миссия театра в мире?
Меня мало интересует та правда, которую будут запрещать сильные мира сего, "начальники". Обличать и бичевать – это претенциозно, банально. Слишком патетично, чтобы быть подлинной правдой. Да у нас ее и сказали уже – Островский, Толстой, Чехов.
Мне гораздо важнее сказать ту правду, на которую у начальства ума не хватит, чтобы ее распознать и запретить. Мне неинтересно выяснять отношения с начальством, да и то, что они, начальники, друг с другом выясняют, мне не очень интересно. Спорить с власть предержащими – это плебейский уровень. Политика всегда в ногах у искусства, театра, где-то на уровне щиколоток. За политикой ничего не стоит, а за театром – божественная суть. И господь Бог держит мир в относительной целости и сохранности вовсе не потому, что какие-то люди, мелкие, суетные, амбициозные, о чем-то друг с другом договариваются.
А почему?
Где-то в маленьком городке работает театральная труппа. Ищет, хочет сказать какие-то глубокие вещи. Прорывается куда-то. Люди эти бескорыстны, по-детски увлечены. Бог посмотрит – да и махнет рукой: пусть себе играют.
Знаете, есть такая поэтическая строчка: " …и землю жаворонок держит на нитке песенки своей". Я в это очень верю. До конца. Он поет – и мы живы.
Святое ремесло.
Беседовала Инна Шейхатович
"Король Лир" Бутусова будет показан в Израиле трижды: в Хайфе (Аудиториум) – 26 июля и в Тель-Авиве (Бейт а-Опера) – 28 и 29 июля. Роли в спектакле исполняют известные российские актеры: Константин Райкин, Денис Суханов, Агриппина Стеклова, Максим Аверин, Артем Осипов, Наталья Вдовина и другие.
Приобрести билеты на спектакль можно сейчас на сайте Израильская афиша и касса.
