Известному барду Юлию Киму – 70 лет
Сегодня исполняется 70 лет замечательному барду Юлию Киму. Многие знают его песни и музыку к кинофильмам.
После окончания Московского государственного пединститута в 1959, Юлий Черсанович несколько лет работал учителем на Камчатке. В 1960-х годах Ким становится активистом правозащитного движения.
Первые концерты, на которых молодой исполнитель исполнял песни собственного сочинения, состоялись в Москве в начале 1960-х годов. Тогда же Ким стал одним из самых популярных бардов Советского Союза.
С 1968 года он стал профессиональным сочинителем песен, также пишет пьесы для театра. В связи с тем, что Ким был диссидентом, в титрах он фигурировал как Ю.Михайлов.
Большинство песен Кима написаны на собственную музыку. Однако он работал с такими известными композиторами Геннадий Гладков, Владимир Дашкевич и Алексей Рыбников.
С 1998 года Юлий Ким живет в Иерусалиме.
Песни барда звучали в более, чем 50 кинофильмах, среди которых стоит отметить "12 стульев", "Бумбараш", "Обыкновенное чудо", "Формула любви", "Собачье сердце", "Про Красную шапочку", "Сказка странствий" и "Человек с бульвара Капуцинов".
Юлий Ким - член Союза кинематографистов СССР (1987), Союза писателей (1991), Пен-клуба (1997). Автор около пятисот песен (многие из них звучат в кинофильмах и спектаклях), трех десятков пьес и десятка книг. Лауреат премии "Золотой Остап" (1998). Лауреат российской Государственной премии им. Булата Окуджавы (2000).
В Израиле Юлий Ким два раза в год проводит презентации "Иерусалимского журнала", вместе с поэтом и редактором "Иерусалимского журнала" Игорем Бяльским и Игорем Губерманом, ведёт презентации журнала и в Москве.
В Израиле сочиняет песни в соавторстве с композитором и бардом Мариной Меламед. В 2002 - 2006 году Юлий Ким совместно с Игорем Бяльским написал пьесу в стихах о строительстве второго Храма.
Вот что сказал о своем творчестве юбиляр в интервью телекомпании RTVi : " Я стараюсь представить себе, как эту песню спел бы сам персонаж. Вообще, как учитель литературы, я тщательно "анализирую" свое творчество и прихожу к выводу, что отношусь к той небольшой категории бардов, чья интонация постоянно меняется. Например, Высоцкий. Он работал в театре и для театра, писал от имени разных героев, однако его собственная интонация была так сильна, что он со своим напором и голосом был всегда узнаваем. Его лирический герой всегда оставался одним и тем же, хотя это вовсе не значит, что он не был мастером стилизации. Верность своей интонации наблюдается и у Булата Шалвовича. А я своего лирического героя, похожего на меня, всегда прятал. Если мою песню пел, допустим, Остап Бендер – "Молчите, молчите, прошу не надо слов, поверьте бродяге и поэту, на свете есть город моих чудесных снов, не говорите, что его нету!" – то это пел не я, а Бендер, со своими специфическими одесскими оборотами речи. Ну, а уж если барышня пела – "В белом платье с причудливым бантом..."– то это тоже был, конечно, не я".