Константин Райкин: "Израиль – это же не "любое" место". Интервью

Лет 15 назад одна журналистка, не зная, как лучше обратиться к Константину Райкину, сказала: "Простите, не помню, как вас по батюшке...". И сегодня Аркадия Райкина помнят миллионы зрителей. Возможно, поэтому Константин Аркадьевич в течение долгих лет доказывал, что он существует в театре не как сын, а как актер и режиссер. Между тем, эта аксиома, как и все аксиомы, не требовала доказательств. Корней Чуковский, познакомившись с Костей-школьником, был настолько потрясен его невероятным артистизмом, что записал в своем дневнике: "Сегодня у меня в гостях был гений". В этом смысле Константин Райкин, которому накануне израильских гастролей исполнится 60 лет, мало изменился с тех пор. В июле возглавляемый им театр "Сатирикон" привезет в Израиль спектакль по пьесе Островского "Не все коту Масленица", в котором Райкин играет роль купца Ахова.

- Приобрести билеты на спектакль "Не все коту Масленица" в Израиле

Об Островском и современной драматургии, театре и кино, а также о возрасте и энергетике Константин Райкин порассуждал в беседе с корреспондентом NEWSru.co.il.

Константин Аркадьевич, как получилось, что в афише "Сатирикона" сейчас сразу три пьесы Островского?

По моему мнению, он самый лучший из русских драматургов. Вот просто самый лучший. Кроме того, он всегда очень актуален в России – и к счастью, и к сожалению. Как любой большой писатель, он пишет о достоинствах и ужасах русской души. О бедах и восторгах русской жизни. Все это не меняется с течением времени. Островский – очень современный драматург, современнее даже, чем многие драматурги, пишущие о нашем времени. Их произведения, к сожалению, не отличаются такой глубиной, остротой и силой.

Вы часто говорите о своей нелюбви к бытовому театру, о том, что не хотите слышать "современных" слов, звучащих со сцены. Когда-то это были "ЖЭК" и "собес", потом – "рынок", "акции", "партии".

Эти слова связаны с внешними проявлениями жизни – экономикой, политикой, которые, разумеется, очень значительны, но они только "обертка" жизни, а не ее суть. "Обертка", "одежда" жизни все время меняется, а ее суть остается прежней. Сейчас со сцены можно услышать даже слово "капец".

Со сцены "Сатирикона"?

Наверное, все-таки нет. В нашем репертуаре практически нет современных пьес. Современная российская драматургия меня как-то не радует, не вызывает художественного "хватательного рефлекса". Пока... пока мне кажется, что Островский, Чехов и Булгаков писали лучше. Но это ничего. Надо просто подождать.

В период "становления" Сатирикона вы говорили о том, что в театре должен существовать "зефир": легкие, воздушные спектакли, спектакли-праздники. С тех пор в репертуаре вашего театра появилось немало трагедий, вы сыграли и Гамлета, и Ричарда, и короля Лира. Каков "рецепт" сегодняшнего "Сатирикона": сколько зефира и сколько Шекспира?

Трагедия в театре тоже может быть праздником. Праздник – это же не только хохот, это особенное состояние души, это более сложное понятие, чем просто веселье. Слезы в зале не исключают праздник. Я вообще не люблю, когда просто смеются. Это скучно. Я не люблю юмористов. И никогда не любил. Несмотря на то, что "шутильщики" имеют огромную популярность в народе.

Актеров "Сатирикона" всегда отличала особая энергетика, можно сказать даже – сверхэнергетика. Однако годы идут, молодые актеры взрослеют, спектакли "стареют". Как по-вашему, энергетика зависит от возраста?

Не-а. Это, скорее, связано с природой человека.

То есть, вы берете в свою труппу тех, кто по своей природе похож на вас?

Наверное. К тому же труппа "Сатирикона" остается молодой. У меня есть практика постоянного обновления коллектива. Мои студенты приходят в театр и теснят тех, кто там уже работает, не позволяя им успокоиться. Кто-то из представителей "старшего" поколения покидает театр, кто-то из тех, без кого уже нельзя представить "Сатирикон", остается. Кого-то я прошу уйти, а кто-то уходит сам, потому что у нас надо очень много работать. Да и я надоедаю очень сильно, потому что все время говорю одно и то же.

Это как раз очень здоровая ситуация, когда никто никому не клянется в вечной верности. Она позволяет театру избежать старения. Потому что люди, когда стареют, нередко утрачивают творческий трепет, уходит очарованность. Актеры превращаются в окончательных мастеров. Они все умеют, но перестают хотеть. Я не люблю "умельцев". Думать, что ты все умеешь – это глупо. Потому что, строго говоря, не умеет никто. Это непознаваемое до конца ремесло.

Неужели вы не чувствуете себя мастером?

Нет, не чувствую. Я никогда не играю в тех спектаклях, которые сам ставлю. Я приглашаю замечательных режиссеров. С ними я – ученик. Я, вообще, самый послушный актер.

Многие помнят ваши замечательные работы, сделанные с Владимиром Машковым, Петром Фоменко, Робертом Стуруа. Кого из них вы хотели бы еще раз пригласить в ваш театр?

Фоменко перестал ставить что-то на чужой территории и, наверное, правильно делает. А Машков больше не занимается театром и, по-моему, он совершает большую ошибку. Но есть Стуруа, Бутусов, Фокин.

Многих ваших поклонников мучает вопрос: почему вы вычеркнули из вашей творческой жизни кино?

Мне не хватает на кино времени. В конце концов, от этого никто ничего не теряет. Я занимаюсь театром столько, сколько мне нужно. А кино прекрасно без меня обходится. Ничего я такого из себя не представляю, чтобы кино без меня не обошлось. Никто ни о ком не скучает. Так устроена жизнь. Ничего интереснее, чем то, что я делаю в театре, мне никто не предложит. Кино это, вообще, не актерский вид искусства. Это не чистое "сливочное масло".

Но именно кино дает актеру "народную любовь".

Это не самое главное.

Константин Аркадьевич, кто, кроме зрителей, ждет вас в Израиле? Здесь живут ваши друзья, близкие люди?

Конечно, и друзья, и близкие. Мы привозим в Израиль почти все наши премьеры. Мне нравится эта традиция. Приезжали даже в тревожные времена, находили в себе "остатки мужества" – и приезжали. В Израиле у нас очень хорошие зрители. Кроме того, мне важно, чтобы наши молодые актеры побывали на Святой Земле. Израиль – это же не "любое" место, это совершенно особенное место. Мне бы даже не хотелось распространяться на эту тему.

Беседовала Лена Берсон.