"Настоящая слава придет ко мне позже". Интервью с Кашпировским
16-26 июля в Израиле проходят выступления знаменитого психотерапевта Анатолия Кашпировского. В конце 80-х годов он стал настоящей звездой советского телеэкрана – за сеансами Кашпировского следили миллионы. В августе этого года Анатолий Кашпировский отметит 70-летний юбилей.
В интервью корреспондентке NEWSru.co.il Анне Розиной он рассказал о своей работе и жизненном пути, и о том, что будет собой представлять его программа выступлений в Израиле.
Приобрести билеты на выступления Кашпировского
Магом и волшебником вы стали не сразу: окончив медицинский институт, много лет работали в психиатрической клинике, были психотерапевтом сборной СССР по тяжелой атлетике, работали на посту президента Международного центра психотерапии в Киеве. Расскажите о тех, дотелевизионных, временах.
Ну, во-первых, я никогда не был магом и волшебником. Причем, маги и волшебники тоже не были ни магами, ни волшебниками, они просто знали, как тем или иным действием людей удивить. Психотерапевтом сборной СССР я был недолго, около года. А потом занимался только выступлениями в разных странах: в Союзе и за рубежом.
Вас называют и гипнотизером, и экстрасенсом. Кем вы себя считаете?
Советская психотерапия зациклена на гипнозе. Это ее самое большое заблуждение. Гипноз – это психотерапевтическая болезнь. В состоянии гипноза человек пребывает четыре раза в день, это знает каждый врач. Это сон. Моя работа не связана с гипнозом. Хотя начал я с этого – я долгое время был эстрадным гипнотизером. Это дало мне возможность прийти к его отрицанию, к тому, чтобы сказать – я в своей практике этим заниматься не буду. Это не тот вспомогательный фактор, который что-то дает. Самое главное – это ткань. Мы зависим от тела. Фактически тело управляет человеком. Астма, диабет, мигрень, эпилепсия, плохое зрение – масса болезней, которым не поможет психотерапия. Моя работа дала мне возможность прикоснуться к тканям. Я отступил от старых психотерапевтических догм, таких, как усыпление, гипноз, индивидуальный контакт, который ничего не дает, и так далее. Наше тело боится ума. Люди не знают себя. Моя работа связана с тем, чтобы человеческому организму сказать, не говоря. Без всяких усыплений.
Как вы пришли к идее, точнее – к пониманию того, что можно лечить на расстоянии? Я говорю о телевизионных эфирах.
Постепенно. Какое вообще расстояние! Позвоните любому человеку и скажите ему какую-то гадость, и вы его расстроите. Позвоните вашему сотруднику и скажите: ты тут кока-колу пьешь, а твоя жена с другим мужчиной, и все. И, если он ревнив, он может и упасть. Когда мы смотрим телевизор – мы разве не соболезнуем? Не расстраиваемся? Я проводил дистанционные передачи, у которых были возможности охватить большое количество людей.
Расскажите о знаменитых операциях, которые, благодаря вашей помощи, проводились без наркоза.
Когда я делал телевизионные операции, я говорил не говоря. Когда эти женщины, которых оперировали, взяли билет на самолет, на нем уже между строк было написано: вы едете на операцию, вам будет не больно. Я помог избежать воздействия ума на тело. Появлялись и дополнительные факторы: больница, операционный стол, йод, врачи, телекамеры. Все это что-то говорило. Говорило, что будет не больно. Именно тогда организм пропустил эту информацию и выработал обезболивающие вещества.
Но ведь перед любым медицинским экспериментом проводят многочисленные опыты... Как вы готовились к этим операциям в телеэфире?
Кто вам сказал, что это эксперимент? Это повседневщина. Вы сейчас со мной разговариваете – это же не эксперимент. Я перед этим делал множество операций. Я на каждом выступлении своем показывал обезболивающие приемы – заламывал руки, делал проколы. Не было такого выступления, чтоб я кому-то не проколол руку. Кроме того, я сделал еще 17 операций в Винницкой железнодорожной больнице – коррекцию носовой перегородки оперативным путем. Сейчас это делают без операции. А тогда я обезболивал весь процесс. И вы знаете, были пациенты, которые еще и возмущались. Одному парню делали очень тяжелую операцию. На это было жутко смотреть. А он сидел спокойно, не спал, ничего. И больно ему не было. А на следующий день после обхода он мне говорит: меня ваш гипноз не берет. Я не спал после операции. Так хотелось стукнуть его! Не знаю, как я сдержался. Понимаете, я человек спортивный, хочешь – не хочешь, у спортсменов эмоции.
Настоящая слава пришла к вам в 1989 году благодаря телесеансам психотерапии...
Нет. Настоящая слава придет ко мне позже, когда нас с вами уже не будет. Я вам гарантирую.
Но тогда вы стали кумиром миллионов…
Чтобы стать кумиром, надо это заслужить.
Тогда вы чувствовали себя больше телезвездой или целителем?
Я целителем никогда не был. И когда вот так говорят "целитель"... Вот если бы вы были мужчиной, я бы вам уже... пригласил бы вас к барьеру. Потому что это оскорбление. Что значит "целитель"? Почему я целитель? Почему я маг, волшебник? Если я помогаю людям, я что – целитель? Есть своя терминология. Излечивать, а не исцелять. Так правильно.
А вообще, вы знаете, все – дело случая. Я никогда не хотел быть психотерапевтом, выступать. Так получилось, что я попал в мединститут. На самом деле я хотел быть юристом, а мама сказала – иди в мединститут. Я поступил. А потом меня потянуло, знаете, к кому? К определенным людям – психически больным. И я 25 лет проработал в психиатрии. Я работал в отделении неврозов, затем 6 лет в отделении судебной экспертизы. Представляете, сколько маньяков, убийц и насильников я видел? Затем я работал в гериатрическом отделении, со старыми людьми. В этом отделении я придумал свой первый афоризм. Старушки умирали, и когда я стоял за прозекторским столом, думалось только об одном – зачем я родился на свет? Ты вдыхаешь эти запахи, а, быть может, любишь духи. А потом я подумал, что это что-то дало мне – я увидел человека изнутри. Они видят человека живым, а я видел – мертвым, они видят нормальных, а я – ненормальных. Они видят порядочных, а я – маньяков. И вот я придумал выражение: "Живые закрывают глаза мертвым. Мертвые открывают глаза живым".
Потом я стал выступать с лекциями. Я чувствовал, что что-то не так. Я хотел сказать свое слово. И понял: одно дело, когда ты сидишь и работаешь в кабинете, а другое – когда твой кабинет становится целой страной. Тогда и началось телевидение.
Вы пробовали свои силы в политике, были членом партии ЛДПР?
Я никогда не пробовал своих сил в политике. У меня была эта возможность на вершине славы, в 1989 году. А в 1993 году ко мне подошли и сказали: "Мы хотим вас взять в Думу". Я пошел. Из интереса к людям, которых я там видел. Я видел мертвых – снаружи и изнутри, живых, психически больных, разных. А вот политиков вблизи – в буфете или еще в каком-то месте, рядом сидящих, – я не видел. Мне было интересно посмотреть на этих людей. Депутат – это ведь не политик, это маленький винтик огромной машины. Я был одним из винтиков, и мне это было неинтересно. В Думе я был чемпион по двум направлениям. Первое: по числу пропущенных занятий, то есть, заседаний. Больше меня никто не пропустил. Потому что скучно было. И второе – по телефонным разговорам: я наговаривал больше, чем вся Государственная Дума. Я жене звонил в Прагу и часами разговаривал, потому что бесплатно было. Вот и все. Но я узнал очень много людей: Жириновского, Зюганова, Невзорова. Я хочу сказать, что Дума того состава была очень интересной, люди были очень толковые. Они поражали меня своей глубиной.
В СССР вы стали первым официальным миллионером. Каково это было: чувствовать себя настоящим богатеем в стране, где раньше это, мягко говоря, не приветствовалось?
Стыдно. Стыдно было. Для того чтобы погасить стыд, я занимался благотворительностью, хотя никогда этого не афишировал. Я дарил квартиры, машины, автобусы. Вот, например, в Беларуси гематологической станции я подарил автобус. Часто бывал в тюрьмах – привозил им телевизоры. Просто так давал людям деньги.
В 1995 году вы уехали в США. Правда, существует очень много разных противоречивых сведений на этот счет: бежали от скандалов, уехали и вернулись, не уезжали вовсе...
Сразу скажу: никуда я не уезжал. Это ложь. Я все время думаю: жалко, что я не стал президентом в 1989-м или 90-м. Первым моим указом для оздоровления общества стало бы введение дуэлей. Потому что иначе хамство неискоренимо. Как только к барьеру поставил, наставил на него пушку, он сразу все понимает. Он будет знать, что ему придется стоять, как Пушкину. В общем, мой отъезд в США – журналистская выдумка. В 90-м году я поехал в США на выступление. Тогда же я был и в Израиле. Так что, я уехал, что ли, в Израиль? Хотя сюда я с удовольствием, может быть, и уехал бы. Я бывал в разных странах: в Польше, Чехословакии, Болгарии, Германии, в Китае. Я ж не уехал туда. Я приезжал в Америку, помог там большому количеству ветеранов Великой Отечественной войны. И мне за успехи, за телевизионные передачи дали "Грин Кард". Поэтому я часто там бываю. Но до сих пор я – гражданин России.
К сожалению, готовясь к интервью, я не нашла никакой информации о вашей личной жизни. Много писалось о ваших "астральных женах", о четырех реальных женах, о детях и внуках. Где же правда?
Четыре реальных жены были придуманы двумя девицами, которые приезжали ко мне в США брать интервью. Это абсолютная ложь. Девушка, которая это придумала, сама, наверное, была замужем не раз. Так, наверное, и на телевидение попала. Знаете, как это бывает...
Моя личная жизнь является закрытой для всех. Она на то и личная, чтобы оставалась исключительно моей. Можно быть сто раз женатым и быть гением. Можно быть домоседом с единственной женой и при этом – круглым невеждой. Это ничего не значит. Могу сказать одно: у меня очень нормальная личная жизнь, правильная, честная, хорошая и порядочная.
Некоторое время назад в прессе появились сообщения о "большом возвращении Кашпировского". О том, что вскоре на экраны одного российского телеканала выйдет цикл программ с вашим участием. Это правда?
Что значит "возвращение"? Никакого возвращения. Я и до этого 20 раз был на экранах. Но да, в октябре начнутся передачи. Каждую субботу в эфир будет выходить программа. Всего 12 передач. Какая тема? Обо всем. Писали, что я буду лечить звезд, что они будут изливать душу. Вранье полное. Никто никакой души не изливал и изливать не будет, это обыкновенные человеческие разговоры. Мою тему ведь трудно подать.
Что вы хотели бы сказать о вашем нынешнем визите в Израиль?
Я привез сюда желание помочь людям и осветить свои идеи, открыть глаза на суть вопроса, который находится всегда в таком неразвитом состоянии: как можно не медицинским, а психологическим путем создавать медицину в организме человека. Моя работа состоит из двух частей: просветления ума и воскрешения тела. За этим я и приехал.