Скоро в Тель-Авиве: премьера документального фильма о судьбе военного Мариуполя "Десять секунд"
19 февраля в тель-авивском кинотеатре "Лев Дизенгоф" пройдет показ документального фильма "Десять секунд" и встреча с режиссером Юлией Гонтарук, которая прилетает из Киева специально на израильскую премьеру. В своем коротком интервью Юлия рассказывает о судьбе режиссера и о том, почему с героями не расстаются.
- Приобрести билеты на премьеру фильма "Десять секунд"
С чего начался фильм? Как вы оказались в зоне обстрела в Мариуполе- случайно или специально?
Начну издалека… Когда у нас была Революция достоинства в Киеве, мы создали творческое объединение "Вавилон’13". Почему? Ответ простой: если бы я была медиком, то помогала бы раненым на Майдане, но я имею отношение к кино, я режиссер, поэтому мне важно снимать и показывать эту действительность. 30 ноября побили студентов (речь идет о разгоне Майдана 30 ноября 2013 года - прим. ред.), а на следующий день мы, кинематографисты, собрались на Софийской площади в Киеве и решили организовать такой проект под названием "Вавилон’13". У нас не было ничего, но кто-то принес камеру, кто-то - объективы, кто-то - "Макбук" для монтажа. Мы начали снимать и собирать небольшие документальные фильмы, по 5 минут, чтобы их сразу же субтитрировать и выкладывать в Интернет, в YouTube, чтобы люди видели, что происходит.
Занимались кинохроникой, правильно я понимаю?
В принципе, это хроникальный материал, но мы из него делали авторские, режиссерские 5-минутные ролики, с художественным взглядом. При этом мы не использовали закадровые тексты, синхроны, давали только прямую речь… Фиксировали происходящее таким образом. Три месяца мы жили на Майдане и сняли очень много фильмов. Затем начался Крым - поехали туда снимать. Там наших операторов взяли в плен, мы их оттуда вытаскивали. Затем началась война - мы поехали на войну, которую снимаем до сих пор. Я один из основателей "Вавилона’13", и у меня самое большое количество фильмов, сделанных для проекта - около 35.
В 2014 году, в годовщину Майдана, мы выпустили фильм "Сильнее чем оружие". Раз сделали кино - то нужно устраивать небольшие показы в разных городах Украины. Вот тогда мне и предложили поехать в Мариуполь. Прошла всего неделя после обстрела города, его микрорайона "Восточный". Тогда это был шок для всех - для всей Украины. И для меня в том числе. Я решила, что не поеду в Мариуполь просто так - показывать кино про Майдан, а поеду только если буду снимать… Взяла оператора, звукорежиссера, договорились с местными активистами-волонтерами и про показ, и про то, что они нас где-то приютят… С собой у нас были билеты на поезд и 500 гривен, поехали волонтерами, хотя мы и есть волонтеры, потому что ничего не зарабатываем, это все на чистом энтузиазме делается.
Когда мы добрались до Мариуполя, я сказала, что в первую очередь хочу поехать в микрорайон "Восточный", чтобы увидеть этих людей, поговорить с ними, увидеть этот страх, это место, почувствовать, как жить в прифронтовом городе, когда тебе в любой момент может "прилететь", и твоя жизнь уже никогда не будет прежней? Я вообще не искала героев, у меня не было никаких заготовок. Единственный герой, которого мне подсказали, был Валерчик, которому прилетел снаряд на 9-й этаж, в его квартиру...
Мы приехали к нему, а он отвечает на мои вопросы стандартными фразами. Понимаю, что это уже заученный текст, потому что журналисты миллиард раз у него побывали, и он все уже много раз рассказал. Но еще я понимаю, что он не честен со мной. Говорю ему: "Валера, вы поймите, что я приехала вас услышать. У вас есть возможность сейчас сказать правду. Мы не телевидение, не новости, вы не увидите себя через 2 часа..." Целый день у меня ушел на Валерчика, и в конце концов он начал раскрываться, стал говорить, что рад, что его дети уехали в Россию, про памятники Ленина, которые разбиваются… Уже доходило до абсурда! "Валера, как вы считаете, кто обстрелял город?" - "Кто? Укры обстреляли". Я спорю: "Валера, ну как же укры, если у вас нет окна, балкона, стены нет с восточной стороны?" (А восточная сторона - это Новоазовск, собственно, то место, где стоят сейчас пророссийские боевики и российские танки). А он мне: "Нет, все равно это обстреляла украинская сторона. Я знаю, что есть ракеты, которые разворачиваются в воздухе"...
В принципе, тогда я поняла, что в Мариуполе все 50 на 50. Есть люди, которые говорят, что мы украинцы и не хотим в ДНР, мы понимаем, что это будет непризнанная республика, в которой мы никому не будем нужны - ни России, ни кому бы то ни было. И есть вторая половина, которая ностальгирует по СССР, полностью тянет в другую сторону… Для меня это стало открытием, если честно. Я, конечно, понимала, что это восточный город, но не думала, что там такой разброс мнений…
С Валерой мы провели целый день. Он раскрылся, высказал свою позицию, сходили с ним за пивком - все как надо, ведь документалисты. Но где-то в 9 вечера снова начался обстрел, очень близко от границ Мариуполя, и мы переместились ближе к центру…
Так получилось, что вы стали поколением сначала революции, потом войны… Может, на этот вопрос и нет ответа, но как это - чувствовать, что война рядом?
Это очень страшно. До Мариуполя я ездила снимать на фронт. Но одно дело, когда ты находишься с военными (я была в военных частях, провела много времени с добровольческими батальонами, там мы тоже под обстрелы попадали и прятались), но гораздо страшнее, когда ты попадаешь в город! Не сидишь где-то в поле, в окопах… Это реально мирный город, как если бы сейчас взяли и обстреляли Киев, "Градом" накрыли! Обстрел Мариуполя происходил в субботу… Дети были дома, люди шли на рынок, это был выходной… Теракт! И это ужасно страшно.
Я не могу ответить вопрос, почему мы живем сейчас, в это время, почему это происходит именно с нами? Но честно, как режиссер, я не могу не ездить туда.
Помимо того, что это исторические события, которые я фиксирую как хронику, которая останется и моим будущим детям, и всем детям, это еще важный материал, который тебе не удастся снять в игровом фильме...
После обстрела Новоселовки - такого маленького городишка на окраинах Мариуполя - мы нашли там тетю Зину, которую реально спас ковер на стене. Когда мы уже прощались с этой женщиной, она говорит: "Удирайте, ребята, уезжайте! Нам-то что? Мы тут живем, а вам надо уехать". А я никак не могу понять, почему она это говорит? Получается, спасибо, вы нас поснимали, поезжайте, а мы тут останемся умирать... Как это возможно?! Это самое тяжелое, когда уезжаешь от героя, вроде бы выслушав его, поддержав, но как будто совершаешь предательство: спасаешь свою жизнь, а их жизни остаются там, и ты не можешь ничего с этим сделать. Честно говоря, мы тогда еле уехали оттуда, потому что начался обстрел. Еле удрали...
Ты потом еще раз встречалась с героями фильма?
Я не выдержала… Прошел год после съемок, для показа в Европарламенте мы уже смонтировали 40-минутную версию фильма, но для завершения его чего-то не хватало. В кино мы использовали съемки "Азова" (тогда это был добровольческий батальон, а сейчас уже полк), который проводил эвакуацию людей в Мариуполе. Первые кадры, с которых начинается мой фильм, это материал одного из бойцов - его позывной "Танцор". Он взял тогда с собой небольшой фотоаппарат, так и поехал: в одной руке рация, в другой - камера.
Я, конечно же, нашла этого героя, провела тогда в "Азове" какое-то время. Уже в последний день, когда я точно знала, что фильм состоится, придумала, что его надо собирать по новеллам, по героям, я снова вернулась в "Азов", чтобы отправиться с ними на позиции, в окопы… И тут нас не пускают! Даже на базу! Пришлось уезжать. Уже по дороге, в поезде, я узнала, что бойцы пошли в наступление в Широкино, в сторону Новоазовска, чтобы оттеснить позиции противника, чтобы не было повторного обстрела… И мы бы, получается, пошли вместе с ними. А там очень много ребят погибло, но мы остались живы… Я тогда вернулась с мыслью, что нужно заканчивать фильм вот этим наступлением, но очень долго ждала материала, много из-за этого времени потеряла... Все это было тяжело: ты возвращаешься в Киев и узнаешь, что тот, кого ты только что снимал, его уже нет… В общем, этот период войны очень тяжелый для всех, для авторов фильмов тоже.
Прошло еще больше полугода, я собралась с духом и смонтировала "Десять секунд". Мы подали фильм на документальный фестиваль Docudays UA, и его отобрали в международную программу. Там мы выиграли Приз имени Матросова - главный приз фестиваля. Я выхожу на сцену, мне вручают статуэтку и 1000 долларов со словами, что это мне на следующее кино. А я стою и понимаю, что не могу взять эти деньги, говорю, что хочу отдать их моим героям, потому что им их отдать важнее - без них этого фильма бы не было.
Через несколько месяцев я поехала в Мариуполь и раздала эти деньги. Единственный герой, которого я не увидела, был Валерчик - он умер. Очень странная история с ним произошла: то ли сердечный приступ, то ли еще что-то с сердцем случилось, а ведь этот человек пережил прямое попадание двух снарядов "Града" в квартиру, но получается, что умер по другой причине…. Но вы не представляете, какое это чувство, когда приезжаешь к этим людям, даешь им эти деньги, видишь их лица, понимаешь, что какие-то изменения у них произошли - это просто не передать! Мы тогда сделали премьеру в Мариуполе…
Как прошла эта премьера? Как реагировали жители?
Им очень важно, что о них говорят, что их боль кто-то еще разделит, что они не просто потеряли близкого человека и семью… Например, Таня (одна из героев фильма - прим.ред.) - она потеряла все: дом, мужа, который во время обстрела был во дворе, занимался на турнике спортом. Она как раз и объясняет, почему фильм называется именно "Десять секунд", хотя сам обстрел длился дольше - около минуты. Таня говорит, что за 10 секунд ее жизнь полностью изменилась. То есть для этих людей прошли мгновения… Таня возвращается все время в этот сгоревший дом, ищет там старые фотографии, осколки той жизни, которая у нее была, потому что уничтожено все, она все потеряла…
Конечно, это тяжело даже снимать, тяжело с этими людьми разговаривать. Тут такая штука: ты либо сейчас можешь расплакаться и слишком за все переживать, но тогда ты ничего не снимешь, потому что протранслируешь себе ее горе, а твоя задача - сделать все, чтобы ее боль прочувствовал зритель, другие люди… Это очень тяжелая задача для режиссера.
Таня теперь отстраивает дом, и когда у нас был показ в Мариуполе, она попросила, чтобы ей помогли как-то с мебелью. Но она уже улыбается, уже счастливая, как-то жизнь налаживается… Другая героиня - тетя Зина - освоила Интернет, смотрит на YouTube всякие уроки, как делать заколочки, обручи, резинки, пытается продавать. Это очень трогательно! Правда, буквально три месяца назад она позвонила и сказала, что был опять обстрел, и опять попали, уже не в дом, а в подсобную пристройку, опять повылетали окна....
Когда ты делаешь документальное кино, ты не можешь просто взять и оставить своего героя. Все равно он - часть тебя, часть твоего фильма, ты несешь какую-то ответственность за этих людей, ведь они открылись перед тобой, поделились… Логично, что ты хочешь им как-то помочь. Мне хотелось привезти им этот приз, просто увидеть, как они живут, и мне кажется, что они были счастливы посмотреть это кино. Это были слезы и радости, и горя, и все были очень благодарны. Мариуполь - это их история. А самое важное, что мое кино не о смерти, а о том, что жизнь намного сильнее смерти, это, на самом деле, позитивное кино…
Что вы снимаете сейчас?
Я делаю следующий фильм. Это кино о тех же "азовцах", с которыми я когда-то познакомилась в Мариуполе. Но уже о том, как люди возвращаются с войны и как складывается их мирная жизнь, которая и есть их главный антагонист… Все они очень травмированы. По большому счету, это же не военные, а ребята, которые пошли добровольцами. Они повзрослели с этой войной, она изменила их, и вот они возвращаются, никому не нужные. Как они пытаются выкарабкаться и наладить свою жизнь? Какой путь они выберут в мирной жизни? Вот это интересно.
"Десять секунд", конечно, сложный фильм. Я хотела, чтобы он был максимально объективным, поэтому для меня был важен такой человек, как Валерчик, который высказывает определенную позицию, которая тоже присуща мариупольчанам. Я не стремилась создать ура-патриотическое кино, мне хотелось сделать честное… Журналисты меня часто спрашивают про первые кадры фильма, почему я показываю трупы, а не замазываю их? Я им отвечаю: "Потому что так выглядит война". Вот она такая. Эти первые кадры - документ, я не могу его украшать, замазывать или что-то еще с ним делать. Или как в новелле "Соседи", где на всю улицу только в одном доме осталась целой кухня, и к хозяевам приходят соседи поесть. И так тоже выглядит война: когда они едят картошку, сидят толпой на этой кухне, как какой-то цыганский табор. Просто очень хотелось сделать честное кино - и все...
Публикуется по материалам PR-агентства
