"Мертвые души" в системе координат "Белого театра"

Интервью с создателем спектакля "Мертвые души. АбсурДрама" режиссером Михаилом Кайтом, в постановке которого история ужасающей по своему цинизму "аферы века" – купли-продажи мертвецов – превращается в оригинальную интерпретацию, в острую сатиру и экзистенциальную притчу о смысле бытия, душе и материи, человеке и социуме.

– Приобрести билеты на спектакль "Мертвые души"


"Мёртвые души" читали практически все, но как поэма звучит на иврите представляют немногие. Премьера спектакля "Мертвые души. АбсурДрама" Независимого Культурного Театрального Проекта – "Белого театра" прошла в сентябре 2021 и сейчас, в двадцатых числах марта 2023-го, вновь возвращается к публике. Этот спектакль – новое прочтение "Мертвых душ" в поисках вопроса на ответ, кто такой Чичиков на самом деле – мошенник, прохвост или хороший человек. Так ли это и кто же он, ваш Чичиков?


Я пытаюсь через спектакль "Мертвые души. АбсурДрама" вести разговор о том, что происходит сегодня в обществе, как меняются люди в той в системе координат, в которой им предлагают существовать, как они вязнут в грехах. "Мертвые души", на мой взгляд, – одно из самых фундаментальных произведений на русском языке, и мне захотелось пересказать эту историю об уродливом обществе и о том, насколько оно меняет человека. Это поэма – о человеческих пороках и о попытках изменить как раз само общество. И, как я это вижу, изменить общество пытается Чичиков, плоть и кровь обстоятельств и патриархальных установок. Чичиков в какой-то момент пытается пробить оболочку окружающей его жизни, выйти из этого абсурда. Чичиков в нашем спектакле скорее положительный герой – бунтарь, даже идеалист, но остающийся циником. Абсурд нашего подхода заключается в том, что мы рассмотрели другого Чичикова – отсюда и название "АбсурДрама".



 Общество порождает Чичиковых?


Чичиков пускается в авантюру по купле-продаже от безысходности, от невозможности вобрать в себя, понять всю греховную абсурдность этого мира, ту лёгкость с которой люди преступают закон, воруют, мухлюют. И как часто бывает, когда до людей невозможно достучаться в здравой логике, как способ борьбы с тем, что нам кажется неприемлемым, мы выбираем ту же монету, те же преступные действия, даже более резкие, провокативные, зеркальные, надеясь через это как бы показать человеку "Смотри, что ты делаешь, так нельзя, так плохо", вызвать в нём угрызения совести, показать ему же самого себя в зеркале. До какого дна вы готовы опуститься? На какие самые невероятные преступления вы готовы пойти?

Как вам удалось перенести гоголевские конфликты в драматургию?


 Главный конфликт "Мертвых душ" – конфликт Гоголя с миром, который он описывает. Но, когда мы говорим о драматическом произведении – о спектакле, о пьесе на основе романа, то необходимо этот конфликт внести внутрь взаимоотношений персонажей, через них передать позицию Гоголя. Внимательно читая роман, я находил многие "подсказки", которые и навели на мысль о том, что Чичиков не такой, как все остальные, что он, может быть, единственный человек, в котором есть душа, но это душа раздавлена. Он приходит к экзистенциальным выбору: жить как прежде или иначе, но в этот момент возникает страх перед неизведанным. Гораздо легче остаться в рамках привычного. В спектакле я не пытался пересказать сюжет, а выстраивал цепочку сцен, описывающую развитие душ – Чичикова и других персонажей.

Это не линеарный сюжет, а последовательность образных ассоциаций. Чичиков здесь – человек нормы? Или ходит по краю? Чичиков провоцирует, чтобы пробудить совесть в окружающих?

Он пытается выйти за пределы нормы, противится ей. Мы передаем на сцене тот самый внутренний конфликт, когда человек делает то, что диктует ему окружение, будучи с этим несогласным. А окружение говорит ему "Если ты не по нашим понятиям живёшь, то это путь либо к затворничество или к самоубийству". В любом случае ты выброшен на обочину жизни. 



Да, но Чичиков сам уподобляется им.


Чичиков жил как его учили. Не то, чтобы был доволен этим, но жил так. Но чем дальше он так жил, тем всё больше и больше ему это претило. И вот после таможни он "наелся".

Вечная и актуальная тема.


В этом и прелесть классики, что она всегда актуальна, она всегда про нас, про общество, которое по большому счёту не особо меняется. Мобильные телефоны и технологии не уничтожают пороки, люди гоняются за удачей и деньгами и забывают про свою душу. Наш спектакль призывает остановиться и увидеть душу на просвет, подумать о том, что мы творим и куда мы двигаемся.



На просвет? На белый свет? Недаром вы изменили название своего театра на "Белый театр".


 Именно так. К тому же белый свет вбирает в себя все оттенки радуги, все цвета. Наш театр – мультикультурный проект: мы перемешиваем все жанры, как перемешивают цвета. И еще одна причина: она в том, что спектакль и любая роль начинаются с белого листа.

Это отражено и в сценографии: на сцене волны серебристой фольги, сдираемой в течение спектакля как кожура с аксессуаров и персонажей. Это белая фольга, стекающая амальгама, отражает и излучает белый свет. Может это зеркала чистилища, мир духов?


Это фальшивая серебряная обёртка, которая издалека кажется роскошной, но, на самом деле, слетает, как шелуха. Эта серебристая волна, ее свечение – один из центральных образов спектакля, через который мы хотим донести до зрителей простую мысль, что нет никакого другого богатства, кроме света собственной души.



Это уже кабалистическое высказывание.


Не только. Так же говорили Гамлет и Раскольников. Это и противопоставление себя обществу, нормам и законам, которые тебе прописаны, это протест, попытка остановиться, задать вопросы. Мы показываем то, как человек желающий изменить мир к лучшему, становится преступником.



Преступление во имя блага?


 Моральное, а не физическое преступление. А дальше ты остаёшься один на один с самим собой, понимая, что ничего не поменялось, никого не удалось переубедить.



 Но, как известно, начинать изменения надо с себя.


Потому мы и приняли на себя этот вызов: "Мертвые души" до нас на израильской сцене на иврите никогда не инсценировали. Наша трактовка далека от хрестоматийной, это психологический театр, новаторский эксперимент в попытке увидеть в величайшем романе скрытые пласты. Можно сказать, вольное сочинение на тему мистической гоголевской поэмы, моральные принципы нашего мира в театральном преломлении, в другой системе координат жесткого конфликта мира новых людей и мира старых людей, спектакль об абсурдности мира, о человеческой трагедии, когда человек сам себя лишает каких-то основных вещей.

Известно, что Гоголь строил свою поэму по подобию "Божественной комедии" Данте: первый том – "Ад", второй – "Чистилище", третий – "Рай". Второй том он сжег, к третьему не приступил, решив оставить героев в аду. Как вы считаете, почему?


В аду – вся суть. Ад – это воспитание. Но мы фантазируем на тему того, что произошло бы с Чичиковым, если после ада он бы попал в чистилище, а потом бы оказался в раю. Точнее, не Чичиков, а его душа. А образ души – светлый, воздушный, что и возвращает к серебристой фольге на сцене и к названию "Белый театр".

Все актеры, участвующие в спектакле – русскоязычные. Спектакль идет на иврите. Я его видела и точно могу сказать: в нем нет "русскоязычного акцента" – ни в игре, ни в режиссуре. Скорее, это полифония стилей и смыслов.


Нам удалось собрать отличную команду – артисты, сценограф, художник по свету, композитор. Этот спектакль – коллективный. И потому что в нем есть смешение жанров – технологический театр, социальная драма, гротеск, театр эпический. И потому, что его создавала команда. Все мы читали "Мёртвые души" по-русски, но смогли преобразовать это текст, действительно подать его без акцента, по-новому, передать тонкий, сложный язык Гоголя на иврите. Это необычная, непривычная и серьезная попытка переосмыслить Гоголя в переводе на иврит. У нас у всех был внутренний импульс, посыл попытаться через этот материал передать, что происходит сегодня в обществе в целом и в израильском обществе в частности.



По материалам PR-агентства