Танец как вызов арабскому фундаментализму. Интервью с Орит Мафцир
В середине января в Эйлате пройдет ставший уже традиционным международный фестиваль танца живота. Его организатором является знаменитая танцовщица Орит Мафцир – дочь борца за свободу репатриации Бориса Мафцира. Недавно Орит стала настоящей звездой египетского телевидения – арабские музыкальные каналы постоянно показывают клипы ее выступлений, не обращая внимание телезрителей на ее израильское происхождение.
В интервью NEWSru.co.il Орит рассказала о том, каким парадоксальным образом повлиял радикальный ислам на традиционный египетский танец. Узнали мы и о том, что в основе его хореографии лежит русская школа классического балета. Орит поведала о том, чем отличается российская публика от израильской, и о том, как отражена в ее творчестве русская культура.
Орит знает русский язык. Но говорить с нашим корреспондентом предпочла на иврите.
Принято говорить, что сам путь не менее важен, чем его конечная цель. Как вы пришли к танцам живота?
В начале пути у меня еще не было цели. Я не знала, что стану танцовщицей, тем более – с мировой известностью. И должна признаться, что до сих пор у меня нет четкого осознания цели. Прежде всего, я мама, и благодаря этому я ко всему отношусь с чувством меры. Главная цель моей жизни – самореализация, счастье, Семья для этого не менее важна, чем карьера.
В целом путь был несколько неожиданным, но очень простым. Как и многие другие, я решила научиться танцу живота. Мне тогда было 26 лет. С пяти лет я занималась классическим балетом, с детства увлекаюсь искусством, музицированием. Мои родители – выходцы из России, так что этот "культурный багаж" у меня из дома. Я очень люблю кино, мне близок кинематографический язык фантазии и визуальных образов – сказки, мюзиклы.
И в танце я руководствуюсь этим языком, думая о представлении, а не только об абстрактном искусстве, принимающим телесную форму. От ногтей до костюма, от украшений до выбора музыки, от образа до вдохновения и ассоциаций… Как кинорежиссер, который пересмотрел миллион фильмов и точно знает, о ком он хочет вспомнить в собственном.
Фильмы Тарантино – лучший пример такого подхода. При этом он не перестает быть самим собой. Ты остаешься самим собой, но берешь в дорогу всех своих духовных наставников, ты гордишься ими и не скрываешь этого.
В 26 лет я начала брать уроки в тель-авивской студии "Сахара Сити". Несколько лет спустя я поехала учиться в Египет – так многие делают. Это совсем не значило, что я стану танцовщицей, но в этом плане у меня нет тормозов – я все довожу до конца. И именно танец живота пробудил во мне настоящий голод, соединившийся с жаждой творчества.
В таком случае, что для вас танец живота?
На сегодняшний день это моя профессия, вид искусства, в котором я творю. Он связан с коммуникацией между людьми, обменом эмоциями. Но у этого искусства есть и профессиональные параметры. Я не сторонница "духовной школы", будь я художником, моя живопись была бы предельно реалистичной. Не без фантазии, но реалистичной, а не абстрактной. Без метафор.
Мой подход профессионален, в его основе лежат профессиональные средства, изобретенные за сотни лет до меня – хореография, сценическое искусство, костюмы, музыка, ритм, Я отношусь к музыке с религиозным пиететом, как к Священному Писанию, нередко отвергаю любимые мелодии, если они не подходят для танца. Как редактор. То есть я отношусь как к профессии, не забывая, что ее задача – пробуждение человеческих чувств. Это и есть искусство.
Зрители вам необходимы?
Безусловно. Мне кажется бессмысленным танцевать для себя, просто потому что нечем себя занять. Когда я работаю над танцем, я всегда представляю, как он будет выглядеть на сцене, для какой публики предназначен. Я танцую не дома для удовольствия, а на сцене – для огромного удовольствия. Я все время представляю себе хореографические постановки, которые предназначены для сцены. И публика их дождется – даже если танцевать буду не я.
Запад воспринял танец живота как эротическое искусство. Насколько эротическая составляющая важна для вас?
В последние 10 лет зритель изменился, он отличается от того зрителя, который открыл для себя танец живота тысячу или даже 50 лет назад. Подавляющее большинство публики теперь составляют женщины, а они приходят не за эротическим возбуждением. Они ищут переживаний, вдохновения. У них нет проблем с эротикой, но не она их привлекает.
Когда эротика становится доминирующей, она вызывает отторжение. Многие известные танцовщицы, чтобы привлечь мужскую публику, одеваются чрезвычайно открыто, увлекаются пластическими операциями – это хорошо знакомо и по другим областям шоу-бизнеса. Но женщины хотят видеть на сцене не это, а чувства, готовность раствориться в танце. Для них возраст, рост, вес и внешний вид танцовщицы не так важен, как для мужчин, ведь самая красивая – не всегда самая яркая.
Всем ли подходит танец живота? Вы сами упомянули возраст, вес, внешний вид…
На мой взгляд, к сцене следует относиться с уважением. Нужно уметь двигаться, уметь ставить ногу, уважать зрителя, заплатившего за билеты свои кровные. И тут техника и физические данные имеют большое значение. В то же время, есть немало представлений, в которых участвуют ученицы, любительницы, реализующие мечту о сцене. И они имеют на это право.
Но каждая танцовщица, независимо от своего уровня и опыта, должна постоянно доказывать свое право быть на сцене. Это касается и балерин, и тех, кто занимается современным танцем. Нужно быть "супер-крутой". В танцах живота и после сорока можно быть мега-звездой, здесь у двадцатилетних нет преимуществ. Но с эстетической точки зрения танцовщица должна знать, когда сказать: "Все, пора передавать свой опыт молодым".
То, о чем вы говорите, очень похоже на мир классического балета, ведь самые великие балерины тоже отличаются долголетием.
Не только балета – кино и музыки это тоже касается. "Долголетие" – это то, что отличает настоящих профессионалов. Дело ведь не в том, чтобы годами делать одно и то же. Нельзя стоять на месте. Если в 20 лет ты "крута", то в 30 ты должна быть "супер-крута", а в 40 – стать настоящим мастером, чтобы было чему научить тех, кому 20 сейчас.
Для многих из нас "танец живота" – это что-то цельное. Но ведь стилей немало…
Действительно, когда говорят о танце живота, сразу представляют себе определенное телосложение, определенные движения, определенный сценический костюм – лифчик, достаточно короткая юбка, открытый живот. "Мекка" этого вида искусства – Египет. Благодаря египетскому кино, весь арабский мир считает танцовщиц из Египта эталоном. Танцовщицы из Турции также снимались в кино, но турецкий кинематограф не пользовался особой популярностью в арабском мире и в таких странах, как Англия и Франция, которые вывезли домой колониальную культуру.
Есть стиль "Шарки". "Шарк" по-арабски – восток. Египетские танцовщицы прошли русскую школу классического балета, и классический восточный танец вобрал в себя характерные для него нежные движения...
Есть ли у танца живота специфическая терминология, как в классическом балете?
И в танцах живота, и в фольклорных ансамблях используют французскую балетную терминологию. Собственно, классический русский балет – фундамент, на котором строится хореография танца живота. Мне очень легко общаться с танцовщицами, которые прошли балетную школу. Ведь специфическая терминология – незначительная добавка к балетной, кстати, западная добавка. Сами египтяне используют термины, заимствованные из мира животных – "верблюд", "змея" и т.д. Так что "шарки" – это египетский балет: соединение порхающего отдаленного образа с мелодией.
Традиционный египетский танец называется "Балади". "Балад" – это родина, земля. Так что и сам стиль тоже приземленный. Это прямая противоположность "шарки". Стопу держат плоской, рук не поднимают, танец более медленный, движения тяжелые, подчеркиваются бедра. Здесь харизма танцовщицы играет более важную роль, чем ее внешние данные. "Балади" танцуют в любом возрасте, и мужчины, и женщины, и не нужно быть великой танцовщицей, чтобы заворожить зрителя. В 60-70-е популярность "балади" растет вместе с национальной гордостью египтян, Египет ощущает себя независимым мощным государством с великой самобытной культурой. Танцовщицы начинают танцевать в грошовых галабиях, вызывая преклонение публики.
Существует ли израильский стиль?
В Израиле о танце живота тоже узнали благодаря египетскому кино. Здесь очень много выходцев из восточных общин, которые с культурной точки зрения – арабы. Там они были чужаками, но и в Израиле не стали своими – ведь страну построили кибуцники из России и Польши. Этот шок заставил их сохранить свою культуру, и они тайно слушали Умм Культум и смотрели "вражеские" арабские фильмы, что считалось табу. Даже сейчас на моих концертах плачут старые "иракцы", которым мой танец напомнил о багдадском детстве, о доме.
Первые танцовщицы в Израиле, в 70-80-е годы, не изучали балет и египетский фольклор, а просто использовали образ, заимствованный в кино. Но это не значит, что среди них не было превосходных танцовщиц. С годами уровень хореографии и понимание культуры все время росли, те, кто занимался танцами, начали брать уроки в Египте, поняли, что у каждого стиля – своя хореография и свой костюм.
Американский Tribal Dance показал, что танец живота можно танцевать и под индейскую музыку. Израиль вообще любит все приспосабливать под себя. И в последние десять лет здесь говорят: "Я буду одеваться так, как мне удобно, брать ту музыку, какую хочу, и танцевать так, как мне хочется". Мол, я не ради мужчин это делаю, а чтобы выразить свою женскую суть. Это не концертный жанр, но в Израиле он самый распространенный.
А каков ваш стиль?
Он, скорее, русский. Сначала танец живота был моим хобби, но я хотела танцевать, а не развлекаться. Я хотела приучить свое тело к "словарному запасу", который позволит разговаривать на языке танца, чтобы не было границ самовыражения. Сейчас я даже не всегда задействую весь свой арсенал. Мой жанр – скорее египетский, а там от танцовщиц требуется делать немного, но правильно. И я очень люблю заниматься хореографией, ставить танцы, в основном – другим танцовщицам, мне это легче.
Идет ли речь о временном увлечении, или же танец живота останется с нами, как балет и латиноамериканские танцы?
На мой взгляд, останется с нами, с ударением на "с нами". В Египте он, пожалуй, скоро исчезнет. Но египетская культура с нами с конца XIX века, когда мир открыл для себя древний Египет: черные каре, тиары, геометрические узоры, стиль "арт-деко". Эта мода затронула и одежду, и архитектуру, а мода, как известно, все время возвращается. Танец живота стал частью этого открытия Египта. Сейчас в мире сотни тысяч танцовщиц – от Южной Америки до Новой Зеландии. И это не только потомки выходцев из арабских стран. Китай и Япония просто сходят с ума. Возможно, мода пойдет на спад, но увлечение останется.
Что вам нравится больше – танцевать или обучать?
Я не могу отказаться ни от одного, ни от другого. Лучший способ что-то выучить – это научить кого-то еще. И я всегда говорю своим ученицам: "Выучили танец – передавайте свои знания дальше". Не пытайтесь быть оригинальным, вы отражение ваших учителей. Ингредиенты супа у всех одинаковы, но в том, каким он окажется на вкус, и выразится ваша индивидуальность. А то многие говорят: "Я всему научилась сама". Дорогие, обычно это бросается в глаза.
Вы и выступали, и преподавали по всему миру. Насколько зрители в разных странах отличаются друг от друга?
Есть страны, где не принято выражать эмоции во время концерта, но после него зал стоя аплодирует четверть часа. Когда ты выступаешь перед тысячей человек, которые мало что о тебе знают, ты можешь понять, чего стоишь на самом деле. Это не то, что ты идешь на концерт Барбры Страйзанд, и сходишь с ума, даже когда она фальшивит… Правда, она не фальшивит.
Я приезжаю в Россию минимум раз в год, бывало, что выступала плохо, однажды даже упала на сцене… Меня приглашали туда и беременной, когда я танцевала очень тяжело. Но публика там очень теплая и умеет окружать любовью.
Для меня самые неприятные воспоминания связаны с выступлениями в Израиле, с различными торжествами. Люди пришли поесть, а не посмотреть на танец. Или ты выступаешь, а на тебя пытаются прилепить купюры. Это только кажется приятным – тебе не дают танцевать. Были случаи, когда люди напивались и начинали приставать.
Вы говорите о сексуальных домогательствах?
Именно. На мое счастье, со мной ничего не произошло – я умею устанавливать границы. Но это было сто лет назад, я давно перестала выступать на торжествах. Когда я стала популярной, я начала проводить селекцию, выступая только в концертах.
Но в Израиле я приобрела опыт общения со зрителями. Я научилась устанавливать контакт и с полупарализованными жителями домов престарелых, и с детьми, и с кошками, и с собаками, и с иностранными туристами. Я не успокаивалась, пока они не начинали танцевать вместе со мной. Это как сейф, который нужно взломать.
Израильская публика – очень сложная. Она умеет окружать тебя любовью, но сначала ты должна показать, что достойна этой любви. Поначалу они говорят: "Подумаешь, моя жена танцует лучше!" или "Тоже мне, вот моя дочь, она красавица!" И ты должна доказать, что заслуживаешь похвалы.
Вы очень популярны в Египте. Нам есть чему их научить?
На мой взгляд, магия легендарных египетских танцовщиц уходит в прошлое. Новое поколение и выглядит, и танцует более агрессивно, не оставляя места для воображения. Новый жанр очень сексуален, но не в хорошем смысле. Чувственности в нем немного. Дело в том, что и тот Египет, который мы знали, уходит в прошлое. Женщины уже не те, что раньше. Те, кто решался стать танцовщицей, всегда противопоставляли себя обществу, и их жизнь была опасной и не самой счастливой. Это требовало отваги.
Танцовщицы всегда были полуодетыми, и никто не хотел, чтобы его дочь или жена этим занимались. Но, извините, танец живота можно уподобить проституции или стриптизу – мужчины испытывают в этом потребность. Даже когда танцовщицы стали кинозвездами, их общественное положение осталось сомнительным: им было трудно выйти замуж, они часто разводились. Это не голливудская сказка с "Оскарами" и ковровыми дорожками. В мусульманской стране даже лицо показывать запрещено, что уж говорить о теле. В то же время это считалось искусством, вызывающим эстетические переживания. Фундаментальный конфликт восточной культуры.
В прошлом костюмы не были более скромными – грудь и ноги всегда выставлялись "наружу". Но танец был более нежным, женственным. В начале 90-х весь мир меняется – начинается подчеркивание "женской силы". Египет это тоже не миновало. Восхитительная и очень смелая танцовщица по имени Дина стала знаменосцем нового стиля. Сначала она была застенчивой, с неровными зубами и немного кривым носом, но при этом – красавица, полная обаяния. За несколько лет она нарастила грудь размером с Храмовую гору, стала одеваться очень открыто и изменила хореографию, подчеркивая задницу и грудь. Они флиртовала с публикой как пьяница, которая вот-вот потеряет сознание. Танец превратился в непрекращающийся флирт с публикой.
Не забудьте, что в это время начинает набирать силу радикальный ислам, "братья-мусульмане". И Дина будто бросает им вызов. Все новые пластические операции, все более короткие юбки. Она осмысленно проверяла границы. Танцевала практически голышом – так, звездочки на сосках. И, тем не менее, ее по-прежнему любили и приглашали. Сейчас египетские танцовщицы танцуют просто вульгарно – с раздвинутыми ногами, отвратительно. Но цель всего этого – заявить: "Мне на исламистов плевать!"
Вы много выступаете и преподаете в России. На каком языке вы там общаетесь?
Русский язык я слышала дома, и чем чаще я ездила в Россию, тем лучше им владела. Сейчас мне уже не нужен переводчик. Девочки подтрунивают над моим русским, но они меня понимают. Именно Россия стала первой страной, куда меня позвали выступать. Это было накануне Нового 2006 года. Марина Оганян, которая меня пригласила, открыла мне волшебный мир русской сцены.
Сама сцена – огромная и красивая, но за кулисами – просто мрак. Холод собачий, в туалете нет туалетной бумаги… Ведь человек не важен, важен спектакль. Зачем ему есть? Он сюда работать пришел! Настоящий завод. А зал – восхитительный, 1.200 зрителей, интерьер, люстра. Люди – настоящие волшебники. Одна бабушка занимается освещением, один дедушка – звуком, и это на миллион долларов. "Сюзан Далаль" должен брать у них уроки. Просто волшебство.
Я была первой, кто стала размещать свои ролики в интернете. Поначалу это было неосознанным, но превратилось в стратегию Я не боюсь, что меня будут копировать. Наоборот – пусть учатся, это для меня реклама. Благодаря этому, куда бы я ни приезжала, меня там знали. Люди не получали информацию из вторых рук, а видели, как я танцую. Русским понравился этот подход, то, что я не строю из себя примадонну, все объясняю. И меня приглашают в Россию постоянно.
Как вы себя там ощущаете?
Дома. Еда, язык, человеческие отношения. Русские девочки так преданы своему делу, так уважают учителя. Как у бабушки дома, сейчас такого не встретишь. Но я люблю природу, большие города не для меня. Русские города очень много у тебя забирают. Даже в Санкт-Петербурге, одном из красивейших городов мира, неприятно ходить по улицам. Полно пьяных, карманники – неприглядная сторона богатой и стремительно развивающейся страны. Когда ты приезжаешь в Италию и Швецию, там жизнь более комфортна, удобна, коррупции и преступности меньше. Но танцевать с русскими и украинками – настоящее удовольствие, они лучшие в мире, я многому у них учусь. Публика там тоже удивительная, очень теплая.
Российская пресса всегда с гордостью отмечает ваши "русские" корни. Какую роль в вашей жизни сыграло происхождение, "культурный багаж"?
Если бы я и впрямь получила русское воспитание, я бы танцевала гораздо лучше. Мои родители никогда не сидели у меня на голове. Они дали мне пищу, но я сама решала, что буду есть. Я занималась скульптурой, живописью, танцами, театром, всем. Я всегда любила кино, особенно сказки и мюзиклы. Больше всего на меня повлиял французский фильм "Ослиная шкура" с Катрин Денев. Я по нему с ума схожу и когда-нибудь поставлю представление.
Каким из ваших достижений вы особенно гордитесь?
Моим фестивалем. В 2005 году я сказала себе: "Это я уже сделала, это тоже. Пора что-то придумать". Я обратилась к Яэль Моави и предложила ей – давай арендуем гостиницу в Эйлате, привезем туда учениц и устроим мастер-класс. Когда у нас спросили, сколько номеров нам нужно, мы решили, что 30 будет достаточно. В течение трех недель ушли все 160 номеров гостиницы. Так что в первом фестивале участвовало около 350 человек.
Фестивали танца живота проводились в Израиле и раньше, но не такого масштаба. Год спустя на него приехали 750 гостей – мы арендовали две гостиницы. В 2007 году собралось 950 танцовщиц. На этом было решено остановиться, тем более, что мы переехали в третью гостиницу. Фестиваль стал международным, а после отмены виз с Россией и Украиной на него приезжает множество танцовщиц из этих стран. Они приезжают в Израиль не для того, чтобы положить записку в Стену Плача, поваляться у Мертвого моря или отправиться в тель-авивский клуб для геев. Они съезжаются со всего мира, чтобы танцевать.
В Эйлате можно найти то, чего нет ни в одном другом месте. Это "тотальное" мероприятие, организованное на самом лучшем уровне по системе "все включено", по ценам, которые в России и Европе считаются просто смехотворными. Лучшие учителя, настоящий арабский оркестр, потрясающая атмосфера. Так что спешите, мест немного.
Беседовал Павел Вигдорчик