La Repubblica: Письма Шиндлера: "Евреи, помогите мне"
Альберто Стабиле
Оскар Шиндлер еще не был стариком, когда умер в 1974 году в Хильдесхейме, в Гессене. Этому немецкому промышленнику, спасшему от истребления 1200 евреев (к 1100 из знаменитого списка добавились в последние месяцы войны еще 100 человек), было 66 лет, но он был одинок, страдал от алкоголизма, жил в долгах и буквально не имел ни гроша. Он размышлял над очередной поездкой в Израиль – всего он побывал там 17 раз. Израиль был единственным местом в мире, где он был желанным гостем и где благодаря субсидиям еврейских организаций и подаркам от спасенных им людей, которые организовали для него Фонд Шиндлера, мог и пообедать, и поужинать.
Эта ситуация еще больше проясняется благодаря первой публикации газетой Maariv нескольких писем, которые один из Schindlerjuden – "евреев Шиндлера", как сегодня все еще называют евреев, спасенных Шиндлером от нацистов, – судья Верховного израильского суда Моше Бейски оставил в наследство после своей смерти в 2007 году израильскому Институту истории Холокоста (Массуа).
Основной темой переписки является личное поражение. В конце войны Оскар Шиндлер и его жена Эмили, которая помогала ему спасать евреев, оказались без средств к существованию. Шиндлер не сумел приспособиться к ситуации "нулевого года" в Германии и предпринял серию коммерческих операций, завершившихся провалом, что привело, как он пишет в одном из писем, к 17 ордерам на арест по причине банкротства.
Под гнетом долгов, преследуемый кредиторами, Шиндлер в первый раз обратился к американской еврейской организации "Джойнт", чтобы получить кредит в 5000 долларов, с которыми он мог бы направиться в Аргентину. Но в Аргентине, куда он приехал в 1949 году вместе с группой переживших Холокост, его судьба не изменилась. И через несколько лет он был вынужден вернуться в Германию, оставив Эмили, у которой не было денег даже "на то, чтобы купить пару очков", чтобы отвечать кредиторам. В такой ситуации к кому еще можно обратиться за помощью, если не к своим друзьям-евреям? "Дорогой господин Бейски, я надеюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что пишу вам о столь интимных вещах", – пишет Шиндлер в письме, датированном июлем 1963 года.
Немецкий промышленник в дальнейшем получал помощь из Фонда Шиндлера и с педантичной и обескураживающей своевременностью извещал своих благодетелей о своей дебиторской ситуации, разрабатывал невероятные проекты и надеялся, что сможет вновь подняться.
Задолго до Спилберга, который в середине 90-х снял о нем фильм, Шиндлер понял, что его история может заинтересовать широкую публику. "Меня очень интересует тот факт, что один из друзей пытается представить мою историю на телевидении в Лос-Анджелесе, что может, без сомнения, спасти меня в экономическом смысле", – пишет Шиндлер. "А тем временем, – рассказывает он, – сложилась непростая ситуация. Я много месяцев не платил за аренду дома, в котором я живу, и хозяйка этим очень недовольна. Она сказала мне, что не понимает, почему я не плачу после того, как я получил много денег от моих американских друзей".
К человеку, которого вместе с женой Эмили Израиль наградил орденом "Праведника народов", не очень хорошо относились на родине. "Невозможно избавиться от ощущения, что у меня постоянно хотят выбить почву из-под ног, в надежде на то, что я покину родину".
Моше Бейски, который вместе с Ицхаком Стерном и Польдеком Пфеффербергом был одним из немногих спасенных, кто с самого начала был в курсе того, что задумал Шиндлер для спасения "своих" евреев, сделал очень многое, чтобы вырвать предпринимателя из экономических трудностей, в которые он себя загнал. И тон писем Шиндлера становился все более откровенным и дружеским: от "дорогой господин Бейски" до "дорогой друг доктор Бейски" и "дорогой Моше".
"На протяжении длительного периода я был вынужден ночевать в дешевых гостиницах рядом с центральным вокзалом и просить денег в долг у друзей-неевреев, чтобы хотя бы позволить себе скромный завтрак. Сегодня я просто сбежал из моей квартиры перед рассветом, чтобы избежать встречи с кредиторами и полицией. Я клянусь вам, что даже при Третьем рейхе мне было не так страшно".
В ноябре 1967 года, не указывая места, Шиндлер сообщил Бейски, что тремя неделями раньше его вытащили из постели, "чтобы объявить банкротом". Он хотел бы эмигрировать, но у него нет денег. "С экономической точки зрения, я умер в Германии".
Через пять лет, в 1972 году, через Моше Бейски он советуется с израильским врачом, неким "доктором Фрэнком", по поводу ухудшавшегося здоровья. За этим следует перечисление полученных им средств: "Я получил от господина Корна 1000 израильских лир (около 240 долларов – довольно внушительная сумма, поскольку в тот период в Израиле такой была средняя месячная зарплата). И Галина Давидович дала мне 500 израильских лир. Стернберг дал мне еще тысячу марок и оставил 200 долларов для меня у моего друга во Франкфурте. Эта сумма будет для меня большой помощью, и я вас благодарю от всего сердца".
Отверженный своим миром, но не теми людьми, которым он помог, Оскар Шиндлер умер в доме супружеской еврейской пары Старр, которые приняли его у себя в доме и заботились о нем до самого конца.
