The Washington Post: Как в Вашингтоне передрались из-за появления Израиля
Ричард Холбрук
Среди торжеств на предстоящей неделе, когда будет праздноваться 60-летие Израиля, не следует забывать, что в свое время в Вашингтоне разгорелась эпическая битва по поводу того, как следует реагировать на провозглашение независимости Израиля, имевшее место 14 мая 1948 года. Она повлекла за собой самые серьезные разногласия президента Гарри Трумэна с его госсекретарем Джорджем К. Маршаллом, к которому Трумэн питал глубокое уважение, а также с большинством представителей истеблишмента, ведавшего внешней политикой. Двадцать лет тому назад, помогая Кларку Клиффорду писать мемуары, я изучил исторические документы и взял интервью у всех доживших до того момента участников драмы. Линии размежевания, намеченные в 1948 году, до сих пор имеют резонанс.
Британцы планировали уйти из Палестины в полночь 14 мая. В этот момент Еврейское агентство, во главе которого стоял Давид Бен-Гурион, должно было провозгласить новое (пока безымянное) еврейское государство. Соседние арабские государства предупредили, что уже начавшиеся бои с этого мига перерастут в полномасштабную войну.
Еврейское агентство предлагало разделить Палестину на две части – еврейскую и арабскую. Но Госдепартамент и министерство обороны США поддержали план Великобритании по передаче Палестины под управление ООН. В марте Трумэн неофициально пообещал Хаиму Вейцману, будущему президенту Израиля, что поддержит раздел Палестины – но на следующий день узнал, что представитель США в ООН проголосовал за опеку этой организации над Палестиной. Разгневанный Трумэн записал в своем ежедневнике для себя: "Сегодня Госдеп подложил мне свинью. Я узнал об этом, только когда прочел в газете! Ад кромешный! Теперь я прослыл лжецом и обманщиком. Мне никогда еще не было так плохо...".
Трумэн счел виновными чиновников из "третьего и четвертого эшелона" Госдепартамента – в особенности директора по делам ООН Дина Раска и советника агентства Чарльза Болена. Но в действительности сопротивление исходило от еще более могущественной группы лиц – "мудрецов", которые одновременно формировали блестящий внешнеполитический курс Трумэна конца 1940-х годов. В их круг входили Маршалл, Джеймс В. Форресталь, Джордж Ф. Кеннан, Роберт Ловетт, Джон Дж. Макклой, Пол Нитце и Дин Эйкезон. Для того чтобы своей волей отменить решение Госдепа, Трумэну пришлось бы схватиться с Маршаллом, которого он сам считал "величайшим из ныне живущих американцев". Для президента, который был крайне непопулярен в обществе, это была бы тяжелейшая задача.
За этим решением таился негласный, но реальный антисемитизм некоторых (но не всех) сотрудников администрации. Те, кто выступал против признания Израиля, выдвигали простые аргументы: нефть, статистика и история. "30 млн арабов против примерно 600 тыс. евреев, – сказал Клиффорду министр обороны Форресталь. – Почему вы не хотите взглянуть на вещи трезво?"
12 мая Трумэн провел в Овальном кабинете совещание, дабы решить этот вопрос. Маршалл и его всеми уважаемый заместитель Роберт Ловетт обосновали предложение отсрочить признание Израиля – а "отсрочить" в действительности значило "отказать". Трумэн попросил своего молодого помощника Кларка Клиффорда изложить аргументы в пользу немедленного признания Израиля. Когда Клиффорд закончил свое выступление, Маршалл, против своего обыкновения, вскипел: "Я вообще не понимаю, почему здесь присутствует Клиффорд. Он советник по внутриполитическим делам, а это вопрос внешней политики. Клиффорд здесь только потому, что он лоббирует некие политические соображения".
Затем Маршалл произнес, как позднее выразился Клиффорд, "самую поразительную угрозу, которую в моем присутствии кто-либо высказывал напрямую одному из американских президентов". В строго засекреченном (это тоже было против практики) меморандуме, который Маршалл написал после совещания для архива, великий генерал зафиксировал свои собственные слова: "Я сказал без обиняков, что если президент последует совету Клиффорда, а мне придется голосовать на выборах, я проголосую против президента".
После этого обескураживающего момента совещание было объявлено закрытым, воцарилась сумятица. В течение двух последующих дней Клиффорд искал способ склонить Маршалла к тому, чтобы одобрить признание Израиля. Ловетт, хотя сам он все еще был против признания, в итоге еле-еле уговорил Маршалла промолчать, если Трумэн предпримет активные действия. Когда до полуночи по тель-авивскому времени оставалось всего несколько часов, Клиффорд рекомендовал Еврейскому агентству попросить о незамедлительном признании нового государства, все еще не имевшего имени. Трумэн объявил о признании Израиля в 18:11 14 мая – спустя 11 минут после того, как Бен-Гурион провозгласил независимость в Тель-Авиве. Это было сделано настолько быстро, что в тексте официального заявления отпечатанные на машинке слова "еврейское государство" зачеркнуты и почерком Клиффорда вписано: "Государство Израиль". Так США стали первым государством, которое признало Израиль, в соответствии с желаниями Трумэна и Клиффорда. Кризиса, который коснулся бы как внутренней, так и внешней политики, еле-еле удалось избежать, а стычка в Овальном кабинете много лет хранилась в тайне.
В течение последующих 40 лет Клиффорд в бесконечных спорах со мной и другими настаивал на том, что основой его позиции была не политика, а нравственные убеждения. Обратив внимание на острый раскол в американской еврейской общине – в крупную антисионистскую фракцию входили многие крупные еврейские деятели, в том числе издатели Washington Post и New York Times, Клиффорд еще в 1947 году, в своем знаменитом плане президентской кампании Трумэна сообщил тому, что ключом к поддержке со стороны евреев является "последовательная приверженность либеральному политико-экономическому курсу".
Но по сей день многие считают, что Маршалл и Ловетт правильно оценивали возможные плюсы, а истинной причиной решения Трумэна были внутриполитические соображения. От Израиля Соединенным Штатам одни неприятности, полагают они.
По-моему, эти люди упускают из виду главное. Израиль должен был возникнуть вне зависимости от того, признал бы его Вашингтон. Но если бы Америка с самого начала не стала бы оказывать ему поддержку, выживание Израиля оказалось бы под еще большей угрозой. Даже если бы европейские евреи только что не оправились от ужасов Второй мировой войны, это было бы немыслимое предательство со стороны США. Решение Трумэна, хотя против этого шага выступил почти весь внешнеполитический истеблишмент, было правильным – и, несмотря на запутанные последствия, сохраняющиеся по сей день, это решение следует признать и уважать всем американцам.
Ричард Холбрук пишет для Washington Post ежемесячную колонку. Он соавтор книги Кларка Клиффорда "Советник президента: мемуары"
