The Wall Street Journal: Игра с Ираном в русскую рулетку
Майкл Рубин
На прошлой неделе Соединенные Штаты попытались прибегнуть к помощи ООН, чтобы усилить нажим на Иран. США стремились расширить набор санкций, действующих против начинающей ядерной державы.
Китай и Россия не поддержали это предложение. Столкнувшись с перспективой, что одна из этих стран наложит вето на санкции Совета Безопасности, госсекретарь США Кондолиза Райс отступила. Введение новых мер против Ирана она отложила как минимум до ноября.
Сложно сказать, насколько изменится ситуация за этот месяц. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров резко выступает против санкций. "Вмешиваться сейчас какими-либо новыми санкциями – означало бы подорвать усилия" Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), которое оказывает давление на Иран, считает министр.
Это утверждение достаточно удивительно. Дело в том, что оно прозвучало через три дня после того, как иранский президент Махмуд Ахмадинеджад сказал, что по результатам беседы с директором МАГАТЭ Мухаммедом аль-Барадеи считает ядерное досье закрытым. Как заявил президент Исламской Республики, страна может не просто продолжить обогащение урана независимо от резолюций Совета Безопасности ООН, но и будет экспортировать обогащенный уран и ядерные ноу-хау в другие мусульманские государства.
Тем не менее администрация Буша продолжает надеяться на соглашение с Россией, а Николас Бернс, помощник Райс, говорит о стремлении Вашингтона к "компромиссу" с Москвой. Министр иностранных дел Великобритании Дэвид Милибэнд ведет себя не лучше. Превыше всего он ставит единство: "Самое важное – это единогласное решение международного сообщества".
Таким образом, иранская проблема – отражение двух гораздо более масштабных вопросов: должна ли внешняя политика быть односторонней или многосторонней и должна ли она исходить из "реализма" или из неких принципов.
Безусловно, после вторжения в Ирак выражение "односторонняя политика" считается неприличным. Однако жадность, проявленная кое-кем в международном сообществе, иными словами, французские и российские сделки с Саддамом Хусейном, мешали действию санкции против Ирака. В результате выбор у президента Буша был невелик: держаться и дальше за неработающую многостороннюю политику или действовать в одиночку.
Сейчас мы видим, что в случае с попыткой ограничить ядерное распространение в Иране "реализм" и многосторонний подход – взаимоисключающие вещи. Дело в том, что многосторонний подход усиливает Москву, и Москва не собирается поддерживать эффективный режим санкций.
Для российского президента Владимира Путина реализм – это игра с нулевым итогом, в которой Россия старается получить максимум выгоды за счет США. США могут добиваться российской поддержки, но российским реалистам лучшим вариантом кажется бездействие. Ядерный Иран невыгоден России, однако Путин, заглянув в душу Джорджа Буша, увидел там желание любой ценой помешать развитию Тегераном ядерных технологий. Так почему бы не извлечь из этого финансовую и стратегическую выгоду?
Россия и Китай заработали миллиарды, обеспечивая Иран оборонной продукцией. Менее чем через месяц после атак 11 сентября Москва подписала договор на поставку Тегерану оружия на сумму 7 млрд долларов. Иранское правительство выплатило государственной российской компании "Атомстройэкспорт" более 1 млрд долларов за создание атомной электростанции в Бушере. В 2003 году ЦРУ в своем докладе сообщило, что успехами в разработке баллистических ракет Иран обязан российским, китайским и северокорейским экспертам.
Александр Денисов, заместитель директора Российской федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству, открыто заявил в 2005 году: "В первую очередь мы должны думать о своих национальных интересах. В Сирии у нас большой рынок, это около 80% вооружений советского производства. Что касается Ирана – то же самое". В конце прошлого года государственная компания "Рособоронэкспорт" поставила Ирану противовоздушных и ракетных систем на сумму 700 млн долларов. В сентябре глава Управления атомной энергетики Ирана заявил, что правительство страны добилось от России согласия закончить строительство реактора в Бушере к моменту визита Путина в Тегеран в октябре.
И хотя ядерный Иран будет угрожать национальной безопасности США и нарушит международный режим нераспространения, американский военный удар по Исламской Республике обойдется дорого. Возможно, иранцы тоже считают Ахмадинежада одиозной личностью, но в ответ на нападение они могут сплотиться вокруг своего знамени. Корпус стражей исламской революции также способен нанести удар где угодно – от Багдада до Буэнос-Айреса – и заставить вспыхнуть Ливан или даже Северный Израиль.
29 сентября Корпус стражей исламской революции заявил, что способен отслеживать все передвижения в Ормузском проливе и Персидском заливе. Угроза очевидна: в случае конфликта с Ираном цены на нефть взлетят до 120 долларов за баррель. Это неизбежно повредит экономике США, больше того – одновременно ускорит возвращение России на ведущие позиции в мире.
Российским реалистам нравится подобный сценарий. Кремль превращает многомиллиардные нефтяные доходы во власть и влияние. За последние два года Путин более чем на 50% увеличил закупки на оборонные нужды. Россия разработала новый класс атомных подводных лодок и новое поколение ядерных ракет. Таким образом Москва конвертирует деньги в военную мощь.
Уже сейчас Россия использует в своих интересах нелюбовь европейцев к конфликтам. Те самые европейские лидеры, на добрую волю которых Райс рассчитывает в деле обеспечения национальной безопасности США, стремятся оттеснить Чехию и Польшу на роль второсортных членов НАТО, чтобы успокоить Кремль.
При администрации Джорджа Буша-старшего Райс отвечала за отношения с Советским Союзом в Совете национальной безопасности, и по ряду вопросов проявилась слабость ее интуиции. Например, она выступала против независимости Украины. И то, что Райс считает примирением, Путин рассматривает как слабость. Возможно, она путает реализм с идеализмом. Путин, бывший аппаратчик из КГБ, подобной ошибки не допустит.
В результате реализм может возобладать, но это будет не тот реализм, который предлагает Вашингтон. Ахмадинеджад, открыто выказывая неповиновение, ставит Белый дом перед решительным выбором: смириться с появлением ядерного Ирана или попытаться его остановить. Возможность добиться российской поддержки – это иллюзия, которая лишь оттягивает неизбежное решение.