Suddeutsche Zeitung: Церемония бессилия
Луц Лихтенбергер
Анна Политковская была посмертно удостоена премии имени Ганса и Софи Шолль
В заполненной до отказа большой аудитории мюнхенского университета им. Людвига-Максимилиана собрались желающие принять участие в награждении убитой российской журналистки Анны Политковской премией имени Ганса и Софи Шолль за ее "Русский дневник". Премию получал ее сын Илья Политковский.
Анна Политковская была убита в подъезде своего дома в Москве 7 октября 2006 года. Ее смерть стала событием политическим, поскольку мировая общественность довольно единодушно придерживалась мнения, что путинский режим по меньшей мере знал о готовящемся убийстве, если не сам был замешан у этом. Но об этом осторожные российские СМИ предпочитают не говорить за несколько дней до выборов в Думу. Оппозиционный политик Гарри Каспаров находится под стражей, многочисленные оппозиционные Кремлю партии не допущены до парламентских выборов, а наблюдатели ОБСЕ не смогли получить визы.
У собравшихся в понедельник вечером в Мюнхене не было сомнений в том, что Путин строит новую диктатуру и стремится к неоцаристскому и националистическому превращению России в великую державу. А призрачность этому вечеру придавало не столько отсутствие в зале той, кому вручали премию, а скорее очевидная беспомощность – и не перед лицом исторического ужаса, а из-за разрушающейся на наших глазах демократии, будничного нарушения прав человека и свободы слова, множащихся заказных убийств и судебного произвола.
Дирк Загер, много лет работающий московским корреспондентом телеканала ZDF, перечислял в своем выступлении одну шокирующую новость из России за другой, назвав проводимую Путиным политику войны на Кавказе системой, "которая неразрывно связана с жестокостью и безжалостностью" и которая изменила российское общество. Политковскую – Загер называет ее просто Анной – он назвал отважным борцом, который, нанося безжалостные удары по системе государственного беззакония, ранил и самого себя, лишившись надежд увидеть будущее своей страны.
В важнейшей части выступления Загер остановился на том, почему призрачен этот вечер и туманна вся международная политика в отношении России. "Она всегда надеялась, что ее репортажи найдут отклик, – сказал он о российской журналистке, – что они станут поводом к сочувствию и вызовут реакцию государственных деятелей западного мира. Но реакции не было. Никто не хотел ничего знать о том, что она пережила. Дружба с Кремлем была для них важнее".
Созданию странной атмосферы – которая отражала не столько растерянность, сколько бессилие, – способствовало не только то, что о Политковской говорили в прошедшем времени, но и упоминания о нацизме. Никто из выступавших не зашел настолько далеко, чтобы проводить прямые параллели между сегодняшней путинской Россией и гитлеровской Германией, Софи и Ганса Шолль тоже не цитировали. Между тем создавалось впечатление, что в сердцах всех присутствующих еще живы события давно минувших дней.
Мэр Мюнхена Кристиан Уде, а также Дирк Загер выразили свое несогласие с Герхардом Шредером, который наградил Путина эпитетом "кристально чистый демократ", подвергли критике переход экс-канцлера на работу в российский государственный концерн "Газпром" и зависимость Германии от российских энергоресурсов – но этим политические заявления и ограничились. Ни одного предложения, никакой стратегии, никаких призывов – дань памяти больше не несет в себе ничего политического, лучше сказать – не дает никакой надежды.
Так, единогласное порицание политики Путина и его правительства было выдержано в духе немецкой манеры предаваться воспоминаниям. Однако российские проблемы – это не вчерашний день, а сегодняшний очаг мировой напряженности. Ужас, сконцентрированный в рамках одного вечера и превращенный в церемонию, действует на нервы и становится невыносимым.