Le Temps: Конец "исторической" Палестины
Люи Лема
Бывший депутат израильского парламента Тауфик Зияд, долгое время проработавший арабским мэром Назарета, любил повторять строки из своих стихов: "Эта земля – страна моя, / Прошлое мое и будущее, / Колыбель моя и саван мой". И далее: "Она – наследие мое, песни мои / Знамена мои и слава моя / Она – последняя обитель моя / И символ борьбы моей".
Для палестинского самосознания нет символа сильнее, чем земля. И, словно в ответ на израильскую мечту о "возвращении" в библейский Великий Израиль, очень многие палестинцы мечтают о возвращении в историческую Палестину. Для этого народа-беженца (после создания государства Израиль 726 тысяч палестинцев покинули родные места) долгое время это было неоспоримой истиной. В каждом лагере беженцев всегда найдется кто-нибудь, кто расскажет вам о своей мечте вернуться в свою деревню (в современном Израиле разрушено от 400 до 500 палестинских деревень) и покажет ключи от дома, который он хранит как обещание о том, что историческая несправедливость будет исправлена.
Поэтому тот факт, что сегодня руководители ХАМАСа соглашаются, пусть "негласно", отказаться от 78% исторической Палестины, составляет серьезный поворот.
По сути дела, уже долгие годы члены ХАМАС делали заявления, имевшие тот же смысл. Как и Организации освобождения Палестины (ООП), которую признание Израиля привело к подписанию в 1993 году соглашений в Осло, ХАМАСу пришлось добавить в свою идеологическую риторику дозу реализма.
Впрочем, исламистское движение сковано своей Хартией 1988 года – документом, в котором ясно говорится о намерении ХАМАСа добиться уничтожения Израиля: "Движение исламского сопротивления считает, что земля Палестины – это исламская земля для всех поколений мусульман до Судного дня", – говорится, в частности, в Хартии. "Никто не вправе отказываться от нее или от части ее, либо отделяться от нее или от части ее".
Конечно, этот основополагающий текст находится в вопиющем противоречии с документом, который только что одобрили в Газе руководители ХАМАСа. Но разве не пришлось ждать 1996 года, когда состоялось первое заседание палестинского парламента на Территориях, чтобы ООП согласилась убрать из своей хартии статьи, в которых отвергалось право Израиля на существование?
Будучи идеологическим (Палестина – "неотъемлемая часть арабского очага", утверждает ООП) или религиозным (для ХАМАСа), привязанность к исторической Палестине, разумеется, является также в высшей степени политическим вопросом. На гипотетических переговорах с Израилем об окончательном урегулировании более сильной исходной позицией было бы требование возвращения всей территории, чем ее четверти.
Но вопрос о признании Израиля всегда был связан прежде всего с вопросом о беженцах, количество которых ООН оценивает сегодня в 4,3 млн человек. Отказ от "исторической" родины грозит поставить под сомнение право на возвращение этих беженцев в нынешний Израиль – одно из основных палестинских требований. Поэтому в документе, только что подписанном ХАМАСом, черным по белому прописано это право на возвращение. Впрочем, для этого нет никакой необходимости в ссылках на религиозное право: достаточно резолюции 242 Совета Безопасности ООН. Она была принята в 1967 году.