The New York Times: Позиция Райс на переговорах по Ближнему Востоку кардинально изменилась
Элизабет Бьюмиллер
В январе 2001 года, на первом для себя заседании Совета национальной безопасности США, президент Буш объявил, что не хочет втягиваться в неудачный процесс мирного урегулирования на Ближнем Востоке, так как, на его взгляд, президент Клинтон лишь испортил дело своими энергичными призывами к соглашению между Израилем и палестинцами, вспоминают источники, присутствовавшие при этом.
Вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Х. Рамсфельд согласились с президентом, но госсекретарь Колин Л. Пауэлл возразил, что даже если срыв мирных переговоров при администрации Клинтона и способствовал второй палестинской интифаде (восстанию), Соединенные Штаты не могут оставаться безучастными к происходящему.
Кондолиза Райс, тогда новоиспеченный советник по национальной безопасности, промолчала, но в душе она разделяла взгляды Буша.
"Не было абсолютно никаких перспектив того, что процесс мирного урегулирования на Ближнем Востоке к чему бы то ни было приведет, – сказала она в интервью в мае этого года, говоря о своей позиции в 2001 году. – Я просто не видела такой перспективы".
Теперь, спустя без малого семь бурных лет, Райс в качестве госсекретаря привела администрацию Буша к поразительному "развороту" политического курса и теперь не менее рьяно, чем когда-то Клинтон, возлагает на США роль посредника между израильтянами и палестинцами. Кульминация усилий Райс произойдет на этой неделе в Аннаполисе, штат Мэриленд: Буш, премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт и президент ПА Махмуд Аббас встретятся, чтобы до конца президентского срока Буша определить общие контуры окончательного мирного соглашения.
Для Райс Аннаполис – зеркало ее эволюции от пассивного участника до активного дипломата, который решительно порвал с Чейни и другими консерваторами, скептически оценивавшими роль США в ближневосточной дипломатии. Чейни убеждал Райс, что Бушу не следует выступать с поворотной речью о Ближнем Востоке (Буш все-таки произнес ее в 2002 году в Розарии Белого дома), вступал с ней в разногласия по целому ряду других вопросов, в том числе иранским и северокорейским, а сегодня окружает себя высокопоставленными советниками, которые с сомнением относятся к встрече в Аннаполисе.
Многие другие эксперты по Ближнему Востоку также сомневаются в значимости этого события, особенно в связи с тем, что неспособность израильтян и палестинцев к этому моменту договориться о совместном заявлении, которое предполагалось обнародовать на этой конференции с участием 40 государств, заставила Райс изменить формат Аннаполиса, представив его как старт, а не как финал переговоров. Оппоненты утверждают, что мероприятие, организуемое Райс, – не что иное, как изысканная фотосессия для репортеров.
"Нынешняя администрация слишком часто заменяет государственные дела спектаклями, – сказал Деннис Росс, при Клинтоне и Джордже Буше-старшем являвшийся специальным представителем США на Ближнем Востоке. – В регионе царит скептицизм в том числе потому, что людям внушили, что это будет прорыв".
Как отметили помощники Райс, ее подход к Ближнему Востоку изменился по нескольким причинам. Лидеры европейских и арабских государств оказывают на нее нарастающее давление, требуя, чтобы она участвовала в мирных переговорах, – а поддержка этих лидеров требуется Райс для осуществления кампании по дипломатическому и экономическому нажиму на Иран. Не меньшую важность, по словам помощников, Райс придает укреплению власти Аббаса – представителя умеренных, который столкнулся с серьезной внутренней угрозой со стороны более воинственной фракции, а именно "Хамаса".
Не последнюю роль, говорят приверженцы Райс, играет и ее твердая решимость оставить на Ближнем Востоке след, который не сводился бы всецело к войне в Ираке.
Резко изменить курс администрации Райс удалось в значительной мере благодаря своим чрезвычайно близким отношениям с президентом (Буш "обожает Конди", отмечает Эндрю Х. Кард-младший, бывший глава аппарата Белого дома) и своей способности убеждать его в критические моменты. Сама Райс уверяет, что Буш тоже всей душой привержен идее встречи в Аннаполисе.
"Президент хочет, чтобы это свершилось при нем, – сказала Райс в недавнем интервью. – Мы обсуждаем между собой, как это сделать – пришло ли время для таких-то действий? Но этот вопрос волнует президента не в меньшей степени, чем меня".
Нога на тормозной педали
В начале своего пути Райс была глашатаем, призывавшим к осторожности, когда Белый дом столкнулся с первым крупным ближневосточным кризисом – произошло это весной 2002 года, когда палестинский террорист-смертник взорвал себя в отеле на израильском морском курорте в многолюдном зале во время пасхальной трапезы. Ответственность за теракт взяла на себя военизированная группировка "Хамас", и возмущенное израильское руководство послало солдат и танки на штурм комплекса палестинского лидера Ясира Арафата в Рамаллахе.
Буш командировал в регион Пауэлла, хотя оба полагали, что США мало что могут тут сделать. "Президент сказал: вам надо ехать, это будет некрасивая схватка, вас изобьют, но вы защищены мощным брандмауэром", – вспоминает Пауэлл.
Райс, впервые посетившая Израиль в 2000 году, осталась в Вашингтоне, чтобы отслеживать действия Пауэлла и держать его в узде. Она выполняла роль вестника, выражающего волю Буша, который избрал свой курс невмешательства в ближневосточные переговоры не только из-за политики Клинтона, но и потому, что на том этапе своего президентского срока ему не хотелось выдвигать слишком много требований перед Израилем. Итак, пока Пауэлл курсировал между Иерусалимом и Рамаллахом, где бесплодно встречался, соответственно, с премьер-министром Ариэлем Шароном и Арафатом, Райс постоянно звонила ему по телефону и приказывала медлить, чтобы не оказывать чрезмерного нажима на Шарона, вспоминает Пауэлл.
"Она транслировала смятение, которое в тот день царило в Белом доме, – отметил Пауэлл. – Она требовала, чтобы я был осторожен, и интересовалась, что я в данный момент делаю, чтобы доложить обо всем президенту".
Под конец визита Райс даже отвергла идею Пауэлла о проведении в регионе мирной конференции, но Пауэлл уперся. "В конце концов я ей сказал поздно ночью: "Может быть, вам это и не нравится, но я, в отличие от вас, нахожусь здесь, и мне надо что-то сказать", – вспоминает Пауэлл. Он объявил о конференции перед своим возвращением в Вашингтон, но без поддержки Белого дома идея заглохла.
Возможно, так бы все и продолжалось: администрация Буша периодически уделяла бы внимание Ближнему Востоку, а затем снова пускала бы дело на самотек, но надвигалась война в Ираке. К июню 2002 года Буш и Райс осознали: европейские и арабские страны не поддержат вторжение под руководством США, пока американская администрация не докажет, что на Ближнем Востоке ее заботит не только безопасность Израиля.
Буш и Райс серьезно переосмыслили ситуацию. В результате была произнесена речь, знаменовавшая собой крупный поворотный момент в политике США, – Буш призвал провести среди палестинцев выборы и потребовал отстранить Арафата: то были условия, лишь после выполнения которых США соглашались поддержать идею палестинского государства. Райс увидела в этом зародыш представлений о том, что однажды арабский Ближний Восток станет демократическим, но Рамсфельд и Чейни были против – они резко возражали против всего, что могло потребовать от Израиля признать палестинское государство, способное стать очагом терроризма на его границе.
На заседании Совета национальной безопасности за несколько дней до выступления Буша Чейни взял слово. "Примерный смысл его слов был таков: уж не ввязывается ли президент в разрешение вопроса, ответа на который он не знает. Возможно, это решение лишь усугубит ситуацию и уж определенно не пойдет ей на пользу", – сказала Райс, припоминая, в чем состояли сомнения Чейни. Рамсфельд в итоге одобрил речь, но вице-президент возражал против нее даже в день, когда Буш с нею выступил – 24 июня 2002 года.
"Полагаю, он вообще считал, что президенту не следует выступать на темы Ближнего Востока – ведь из этого негласно следовало, что если что-нибудь случится, мы, возможно, вновь ввяжемся в происходящее", – отметила Райс. Чейни отказался прокомментировать высказывания Райс.
"Перерыв на Ирак"
В течение последующего года усилия по мирному урегулированию отошли на задний план: Райс и Буш сосредоточились на грядущем вторжении в Ирак. Когда в сентябре 2002 года комплекс Арафата вновь взяли в кольцо – на сей раз в ответ на целую череду терактов смертников, Райс расценила эту блокаду как вредную для кампании американской администрации по завоеванию поддержки войны в Ираке со стороны арабского мира. На встрече в Белом доме с Довом Вайсгласом, который тогда являлся старшим советником израильского премьера Шарона, Райс потребовала от израильтян снять блокаду и добилась успеха.
"Она сказала по своему обыкновению – вежливо, но очень твердо – что Соединенные Штаты пытаются перед вторжением в Ирак сформировать коалицию, и наша операция в этот момент крайне мешает делу", – сказал Вайсглас в недавнем интервью.
Лишь буквально накануне войны, в марте 2003 года – да и то под давлением премьер-министра Великобритании Тони Блэра – Белый дом наконец-то поддержал "Дорожную карту" – поэтапный план мирного урегулирования, который должен был привести к созданию палестинского государства через три года. Буш заявил, что одобряет план, так как палестинцы поручили Аббасу занять пост премьер-министра и вести переговоры с Израилем.
К весне 2004 года, когда Буш согласился поддержать план Шарона по выводу из сектора Газа израильских поселенцев и войск, Шарон попросил еще кое-что, чем вызвал яростную ссору в администрации США, – а именно, Шарон просил Америку признать, что палестинские беженцы и их потомки, бежавшие в 1940-х годах, будут иметь право на возвращение в новое палестинское государство, но не в Израиль как таковой.
Райс согласилась с тезисом, что если позволить палестинцам вернуться в Израиль, еврейское население окажется в меньшинстве и Израиль фактически утратит свою идентичность как еврейское государство. Чейни и его союзники поддержали просьбу Шарона, но Госдепартамент всегда занимал позицию, что вопрос об окончательных границах палестинского государства и разделе Иерусалима между сторонами должен решаться путем переговоров, а не по повелению Вашингтона.
Зная о разногласиях в администрации Буша, Ципи Ливни, в то время занимавшая пост министра по делам абсорбции (ныне она министр иностранных дел Израиля), поехала в Вашингтон, чтобы изложить свою позицию Райс. "Мне представился шанс убедить Райс", – сказала Ливни в нынешнем году в интервью New York Times.
Райс отметила, что понимает, что для Ливни этот вопрос имеет "чрезвычайно стержневое значение", а также признала, что просьба Ливни была учтена в выступлении президента – а именно, в поворотном заявлении Буша в апреле 2004 года о том, что какая-либо "справедливая, честная и реалистичная рамочная программа" для Израиля будет означать, что палестинцам придется обосноваться в их собственном государстве, что принесло огромную пользу Шарону.
Момент расплаты
Когда в период второго срока Буша Райс стала госсекретарем, она сказала Бушу при их длительной беседе в Кэмп-Дэвиде в первые же выходные после выборов 2004 года, что приоритетом для нее станет прогресс на Ближнем Востоке. Это был во многих отношениях поворотный момент: спустя несколько дней умер Арафат. Хотя в интервью Райс говорила, что согласилась занять пост госсекретаря, не ставя никаких условий, по словам ее помощников, она осознавала, что благодаря своим отношениям с президентом будет иметь намного больше влияния для стремления к своим целям – в том числе к мирному урегулированию на Ближнем Востоке – чем ранее Пауэлл.
И действительно, Райс в течение почти всего 2005 года работала над планом ухода Израиля из сектора Газа, осуществление которого, на ее взгляд, должно было способствовать стабилизации. Однако этот шаг настолько окрылил радикалов, что в начале 2006 года "Хамас" получил подавляющее большинство голосов на выборах в ПА, а Аббас и его правящая партия "Фатх" остались в проигрыше.
Райс, восхвалявшая выборы как зарождение молодой демократии на Ближнем Востоке, была настолько ослеплена победой, что, упражняясь на тренажерах на следующее утро после выборов, не поверила своим глазам, прочитав на телеэкране строки: "После победы "Хамаса" кабинет министров ПА уходит в отставку".
"Я подумала: "Тут что-то напутано", – вспоминает Райс. Но на экране снова и снова появлялась эта новость. Райс сошла с тренажера и позвонила в Госдепартамент.
"Что случилось на палестинских выборах?" – спросила я, – вспоминает Райс. – А они сказали: "Да там "Хамас" победил". И я подумала: "Хамас"? О Боже!"
Доверие к Райс было еще более подорвано, когда она не спешила призывать к прекращению огня, когда Израиль прошлым летом ввязался в войну на двух фронтах – в Ливане и в секторе Газа. Под конец 2006 года, когда усилия по мирному урегулированию провалились, а времени у администрации США стало в обрез, Райс начала подбирать осколки.
На рождественские каникулы она взяла с собой домой доклады о предыдущих усилиях США по мирному урегулированию на Ближнем Востоке, подготовленные историком из Госдепартамента, а также встретилась наедине в своих апартаментах в отеле "Уотергейт" с Ливни. Там они разработали амбициозный план: добиться встречи Ольмерта с Аббасом, где бы те обсудили не поэтапное осуществление "Дорожной карты", а грандиозные вопросы об "окончательном статусе", касающиеся палестинского государства.
С тех пор Райс нанесла в регион восемь визитов, и ее сторонники говорят, что она твердо стоит на своей позиции вопреки всем сложностям. "Она отлично понимает: если она ничего не сделает, то станет олицетворением войны в Ираке", – говорит один из ее друзей, европейский дипломат.
Вайсглас интерпретирует ситуацию иначе: "Не думаю, что ею руководит стремление получить Нобелевскую премию мира. Но, по-моему, она искренне верит, что за последние пять лет условия с обеих сторон изменились и сейчас позволяют сделать шаг к окончательному решению проблемы".
Статья войдет в книгу Элизабет Бьюмиллер "Кондолиза Райс: одна американская жизнь", которая будет опубликована в декабре издательством Random House
