Financial Times: Пять дней с Ахмадинежадом
На прошлой неделе президент Махмуд Ахмадинежад совершил пятидневную поездку по провинции Фарс на юге Ирана. На многолюдных митингах он обещал населению все что угодно – от бассейнов до банковских кредитов на мягких условиях и современных дорог. Расходы на выполнение всех этих обязательств составят в общей сложности до 3 млрд. долларов. Из иностранных журналистов Ахмадинежада сопровождала только корреспондент The Financial Times Наджме Бозоргмехр. Вот эксклюзивный дневник ее путешествия с президентом
День первый: понедельник, 16 апреля
В школах Шираза – столицы провинции Фарс – отменены занятия, чтобы учащиеся могли присоединиться к десяткам тысяч людей на городском стадионе, где выступит президент Махмуд Ахмадинежад.
Толпа громадная, на всех места не хватает. У многих в руках конверты с личными прошениями на имя президента.
Сбором писем занимаются специальные чиновники. За 26 предыдущих поездок по провинциям Ахмадинежад уже получил 5 млн писем. Только три провинции ему остается посетить до августа этого года, когда президентский срок перевалит на вторую половину.
Тысячи человек стоят у ворот стадиона "Артеш" (что значит "Армия"). Внутрь их не пропускают солдаты, поясняя, что иначе они могут погибнуть в давке. За трибуной лежат на земле люди, потерявшие сознание.
"Пусть я умру, только дайте мне увидеть президента", – говорит, всхлипывая, 12-летний Мортеза, которого не пустили на стадион.
На стадионе 48-летняя Марзие стискивает прутья железной решетки, отделяющей собравшихся от президента. Придерживая свою темную чадру с цветочным узором, она пытается передать Ахмадинежаду письмо. "Просто хочу попросить, чтобы он дал моему сыну работу", – поясняет она.
Появляется Ахмадинежад и, широко улыбаясь, машет людям рукой. Из толпы ему кричат: "Как мы вас любим!", а он отвечает, что чувства взаимны.
Его речь построена по сценарию, который вскоре станет привычным для журналистов, сопровождающих его в поездке. Для начала он восхваляет учение пророка Мухаммеда, основателя ислама, а затем предостерегает о кознях "держав, которые пытаются нас запугать" и давлении из-за рубежа в связи с ядерной программой Ирана. Люди скандируют общенациональный лозунг: "Ядерная энергия – наше неотъемлемое право".
Но толпа нетерпеливо ждет новостей узколокального характера. Ахмадинежад рассыпает обещания: модернизировать автомобильные и железные дороги, а также объекты нефтегазовой промышленности, осуществить проекты в области культуры.
Его слова попали в точку. Люди уходят со стадиона счастливые, опуская письма в специальные ящики.
Ахмадинежад спешит сесть в свой вертолет: его ждут другие города обширной провинции Фарс: Казерун, Нурабад-ва-Мамасани и Марвдашт. Но журналисты его сопровождать не могут. Официальное объяснение: в вертолете не хватает мест.
Итак, журналистов везут на автобусе в Сепидан, город с населением более 100 тыс. человек, по узким горным дорогам-серпантинам. Туда должен прибыть и президент, но журналисты его опережают. Их встречает десятитысячная толпа с лозунгами. В основном люди жалуются на опасные дороги – вроде тех, по которым только что проехали мы – где изо дня в день гибнут люди.
54-летний Али – сельскохозяйственный рабочий из деревни неподалеку. "В деревне Рудшир-Занбур живет 500 человек, а приличной дороги ни одной", – говорит он.
Здесь же – около десятка молодых людей, чье главное требование – место для плавания. В подражание лозунгу ядерной программы они скандируют: "Бассейн – наше неотъемлемое право".
Вертолет с Ахмадинежадом на борту, сопровождаемый еще тремя винтокрылыми машинами, пролетает над толпой. Люди кричат: "Букет роз! Добро пожаловать в наш город!" Президент с почти королевской величественностью машет из иллюминатора.
В своей речи он обещает проложить новые дороги и модернизировать старые, а также построить плавательный бассейн для мальчиков. Он упоминает и о том, что будет также спортивный комплекс для "наших дорогих благочестивых девочек".
В завершение дня он встречается с тысячами инвалидов войны и родственников павших ("мучеников") на войне 1980-1988 годов с Ираком. Эта часть программы идет наименее гладко: президент выслушивает негодующие жалобы.
Ахмадинежад призывает собравшихся не отступать от духа священного мученичества. Многие зрители встречают эти слова со скепсисом. Несмотря на целый день перелетов, президент не выглядит уставшим.
День второй: вторник, 17 апреля
Второй день поездки Ахмадинежад начинает с той же энергичностью. В Абаде и Эхлид журналисты не попадают, но в Хоррамбиде нагоняют его. В этом городе президента ждет разгневанная десятитысячная толпа, простоявшая пять часов на солнцепеке, чтобы с горечью пожаловаться на "могущественных людей из Тегерана", которые извлекают выгоду из местных природных богатств – добывают ископаемые на шахтах – но с населением не делятся.
Одно имя звучит снова и снова – имя сына аятоллы Мохаммада Имами-Кашани, видного тегеранского имама.
"О храбрый президент! Справедливости! Справедливости!" – скандируют люди. "Напишите, как эти воры сосут нашу кровь!" – требует от журналистов какая-то пожилая женщина.
"Вопрос о шахтах будет поднят на заседании правительства, мы постараемся восстановить справедливость", – обещает президент собравшимся.
"Наш президент! Спасибо! Спасибо!" – отзываются они.
День завершается визитом в Тахт-е Джамшид, официальную столицу империи Ахеменидов (559-330 годы до н.э.). Греки называли этот город Персеполисом. Когда в 2001 году там побывал предшественник нынешнего президента Мохаммад Хатами, он навлек на себя волну обвинений в том, что отождествляет Исламскую Республику с древними царями.
Но Ахмадинежад просто позирует для фотографий с ошалевшими туристами. Среди них – несколько иранок, живущих в США. Хиджабы на них полупрозрачные, едва прикрывающие волосы.
"Такого я вообще не ожидал, – замечает один из журналистов. – Меня поражает его открытость".
День третий: среда, 18 апреля
Президент полетел назад в Тегеран, чтобы участвовать в торжествах по случаю Дня армии. Там он клянется, что Иран "отрубит руки" любому агрессору. Молодые журналисты, менее выносливые, чем 51-летний президент, радуются передышке.
Вместе с еще несколькими пассажирами я еду на такси к могиле поэта Хафиза, жившего в VII веке. Водитель в разговоре со мной сокрушается, что не передал президенту письма о том, что стал жертвой аферы с недвижимостью, потеряв на этом 13 млн туманов (примерно 13,5 тыс. долларов). "Судьи мало что могут сделать, но, может быть, президент добьется возврата денег", – рассуждает он.
В разговор вступают еще два пассажира. "Ахмадинежаду для себя ничего не надо – он честный", – говорит 48-летний водопроводчик Хейдар. Он рассказывает, что для его родственников стали большим подспорьем льготные кредиты для их маленькой фермы, где они разводят племенной скот. Таков стержень политики правительства Ахмадинежада.
У могилы Хафиза я пью чай почти в одиночестве: иностранных туристов почти нет, хотя вообще-то в это время года самый сезон.
"Они приезжают вечером", – говорит один из служащих. Ему не хочется признаваться, что уже два года эта индустрия переживает спад из-за растущей международной напряженности в связи с ядерной программой Ирана.
Вечером журналисты отправляются на встречу Ахмадинежада с представителями властей провинции. Терпение местных репортеров на пределе – им кажется, что их несправедливо затирают, поскольку почти все места на президентском вертолете предоставляются только сотрудникам государственного телевидения.
После возвращения из Тегерана, где отмечали День армии, Ахмадинежад посетил города Хондж, Мохр и Ламерд, а также заскочил в соседнюю провинцию Хормозган, чтобы встретиться с жителями Гавбанди – города, оставшегося в стороне от его маршрута во время предыдущего визита.
Но встреча с представителями властей срывается – президент опоздал. Полторы тысячи человек прождали несколько часов, прежде чем им объявили, что он не может прибыть раньше половины одиннадцатого вечера, с трехчасовым опозданием. Встречу переносят на следующий день.
День четвертый: четверг, 19 апреля
Президент Ахмадинежад начинает день в 7 утра с визита в мавзолей Шах-Черах, усыпальницу брата имама Резы, вождя мусульман-шиитов VIII века.
Затем президент посещает на вертолете города Лар и Зарриндашт. Журналисты присоединяются к нему в городе Дараб – главном перевалочном пункте на пути с востока на запад и крупнейшем очаге торговли наркотиками и оружием. По словам местного журналиста, на почве этой нелегальной торговли происходит, как минимум, одно убийство в неделю, а полиция ежемесячно изымает, самое малое, 800 кг наркотиков – в основном опиума.
"Контрабандисты везут наркотики с востока – из Афганистана – в другие районы Ирана и в Европу. После свержения Саддама с запада, из Ирака, идет все больше и больше оружия", – поясняет журналист.
Треть населения Дараба (всего там 150 тыс. жителей) дожидается президента с раннего утра. Полуденное солнце сильно припекает.
48-летняя Масуме хочет лично передать президенту письмо, касающееся ее дочери. О чем оно, Масуме не рассказывает. 47-летняя Сарвеназ требует повесить человека, который четыре года назад убил ее сына.
Внезапно подлетают вертолеты, и толпа подается вперед. "Иран отправил всех своих врагов в мусорный бак истории", – говорит Ахмадинежад. Толпа улавливает его мысль. "Смерть Америке! Смерть Израилю!" – скандирует она.
"Люди объединились и громогласно требуют предоставить им их несомненное право на атомную промышленность", – продолжает Ахмадинежад. Толпа отвечает: "Ядерная энергия – наше неотъемлемое право".
Переходя к местной проблематике, Ахмадинежад дает обещания вроде тех, что он делал и в других пунктах своей поездки. Более 500 млрд риалов (53,4 млн долларов) будет выделено на льготные кредиты, также будут созданы туристическая зона и шоссе до Шираза, столицы провинции. Штрафы и пени, наложенные на крестьян, будут аннулированы, а ирригационные сооружения модернизированы. Будет построен спортивный комплекс для "дорогих благочестивых девочек" и еще один для "храбрых и благородных мальчиков".
Выступление прерывает инвалид войны, жалующийся, что у него нет дома. Но другой ветеран, прикованный к инвалидной коляске, требует встречи с президентом, чтобы призвать его "ни при каких условиях не отказываться от ядерной программы".
Ахмадинежад летит дальше на вертолете в города Нейриз и Эстахбан, сопровождаемый, как обычно, только бригадой государственного телевидения. Другие журналисты едут на автобусе в Фасу, город с 130-тысячным населением, где те же проблемы с наркотиками, что и в Дарабе. Там президента ждут 40 тыс. человек.
37-летний сотрудник банка Махмуд пришел сказать президенту, что государственные льготные кредиты для молодежи приносят пользу. Он работает в государственном банке "Saderat", известность которого за рубежом в последние месяцы возросла, когда США наложили санкции на его операции с долларами. Робабе, мать павшего на войне с Ираком, говорит со слезами на глазах, что хочет "поцеловать руку и ногу президента", потому что он "храбрый и заботится о бедных".
Взяв на себя обязательства перед жителями Фасы в том, что касается банковских кредитов, дорог и спортивных сооружений, президент улетает на вертолете. Мы возвращаемся в Шираз – туда два часа езды – и присоединяемся к нему на встрече с чиновниками, владельцами крупных ферм и промышленных предприятий, а также студентами.
Эта специально отобранная аудитория настроена, оказывается, куда более критично, чем народные массы, с которыми президент встречался ранее. Студент Эбрахим Кераматфар говорит, что на президентских выборах 2005 года активно поддерживал Ахмадинежада, но теперь имеет к нему претензии: не одобряет его советников, а также невнимания к университетам. Другой студент сообщает президенту, что улицы, по которым ему предстояло ездить в Ширазе, заасфальтировали непосредственно перед его визитом.
Президент заявляет, что не отступит от своих идеалов, и настойчиво твердит, что предан своему делу еще сильнее, чем два года назад, когда его избрали.
Хотя уже 11 часов вечера, на его лице нет ни тени усталости.
Когда я болтаю с сотрудниками аппарата президента, не теряя надежды когда-нибудь пробиться в его вертолет, они говорят, что не устают поражаться его энергичности. "Он спит четыре-пять часов в сутки, – рассказывает один из них. – Когда он в Тегеране, второй завтрак – очень скромный – ему приносят из дома, а на обед он ест только хлеб с сыром".
Сотрудники говорят, что Ахмадинежад черпает силу в своей вере. Они искренне уважают его смирение. По словам сотрудников, он переселился в очень скромный дом неподалеку от здания своей администрации в центре и по-прежнему ездит на старом Peugeot 504, которым пользовался до своего избрания президентом. Они добавляют, что, несмотря на изнурительный график работы, президент не ушел со своей прежней работы – из университета Элм-о-Санат. "Каждую субботу с 7 до 11 утра он занимается с 30-40 студентами", – сказал мне один из сотрудников.
День пятый: пятница, 20 апреля
Последний день поездки президента Ахмадинежада в провинцию Фарс начинается с закрытой встречи со студентами в Ширазе. Затем он вылетает в Джахром, Гхир-о-Карзин, Фаррашбанд и Фирузабад. Из журналистов он берет с собой только бригаду государственного телевидения и горстку фотографов – организаторы, как всегда, ссылаются на "логистические проблемы".
После четырех дней бесконечных переездов почти никто из журналистов не протестует – все устали и предпочитают слушать его речи в прямом эфире по местному радио.
Мои надежды на полет на вертолете после пятидневных усилий окончательно пали прахом. Официальное объяснение – "мало места", но в ходе поездки я почувствовала, что присутствие иностранного журналиста нервирует столичных и местных чиновников.
В понедельник – первый день поездки – консервативное агентство новостей Mehr раскритиковало правительство за то, что мне разрешили ехать, напомнив, что в прошлом году одну британскую газету обвинили в выдумывании "интервью" с президентом.
Широкое освещение передвижений Ахмадинежада государственным телевидением контрастирует с довольно скупыми сообщениями о подобных поездках его предшественника Мохаммада Хатами. Это позволяет понять энтузиазм простых людей, которые черпают информацию в основном из программ государственного телевидения.
Журналисты присоединяются к президенту, когда он возвращается в Шираз для встречи с вождями конфедерации кашкайских племен – одной из крупнейших в Иране – и посещения выставки, рассказывающей о жизни кочевников.
Провинция Фарс – родина 186 тыс. кашкайцев, 40% которых все еще кочуют с летних пастбищ на зимние, проделывая путь до 1200 км. Много десятилетий центральное правительство поощряет их переходить к оседлому образу жизни, поселяясь в новых городах, но их основными источниками дохода по-прежнему остаются ковроткачество, животноводство и народные ремесла.
На выставке 26-летняя Эшрат ткет ковер из шерстяных и шелковых нитей, которые она окрасила сама, не пользуясь синтетическими красителями. Эскиза нет – узор существует только в ее голове. "Каждый день я тку всего три ряда, – поясняет она. – Два других моих ковра были на выставках в Германии, Японии и США".
Но Эшрат жалуется на низкую оплату и нетерпеливо дожидается президента в надежде, что он восстановит справедливость. "Я работала над одним ковром целый год, а мне заплатили 2 млн. риалов (214 долларов), но торговец продает его за 300 млн. (32 тыс. долларов)", – говорит она.
Приезжает президент. Ему предлагают надеть кашкайский национальный костюм – халат из овечьей шерсти кремового цвета, называемый "чогхе", и фетровую шапку "намади". В халат он охотно облачается, но от шапки отказывается. "Нельзя надевать шапку на голову президенту!" – шутит он, подразумевая иранский фразеологизм ("надеть кому-то шапку" – значит "обмануть", "околпачить").
Ахмадинежад заходит в шатер Эшрат, и она рассказывает ему о своей работе. Распрощавшись с ним, Эшрат не скрывает радости. Теперь она "на сто процентов уверена", что ее проблема решится.
На встрече с вождями племен президент обещает для их молодежи кредиты с низкими ставками для инвестиций в животноводство и совершенствование ремесел. Он вспоминает о своем предыдущим визите в шатры кашкайцев: "Мы сели, и они начали готовить кебаб. Я съел одну палочку кебаба и решил: это обед, но тут подали большой обед, и я сказал им: "У вас восемь цилиндров, а у меня всего два".
Затем президент отправляется в управление губернатора провинции, куда приехал весь кабинет министров. Заседание правительства начинается в 17:50. Делаются перерывы на молитву и ужин. Журналистов созывают в 21:00 на пресс-конференцию, но им приходится ждать до часа ночи. Заседание продлилось семь часов.
"Да у вас никакой жизни нет!" – заявляет журналистам президент, занимая свое место на пресс-конференции. Вид у него все столь же свежий. Он рассказывает о решениях кабинета, но отказывается отвечать на вопросы.
Все спешат в аэропорт. На вертолет я так и не попала, но, может быть, в президентский самолет проберусь? Но меня сажают во второй самолет, да и то в хвост, где летит охрана, на максимальном расстоянии от министров в носовом салоне.
Я устала, но невольно размышляю обо всех недавних прогнозах, циркулирующих в политических и интеллектуальных кругах Тегерана. Большинство утверждает, что у Ахмадинежада нет политического будущего. После этой пятидневной поездки мне кажется, что они выдают желаемое за действительное. Соперникам президента окажется не так-то легко его побороть.
