Die Welt: Мадлен Олбрайт: "Мы должны больше говорить с нашими врагами"
Натан Гардельс
Бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт критикует внешнеполитические просчеты администрации Буша. Демократ Олбрайт уверена: если бы президентом стал Альберт Гор, все было бы гораздо лучше.
Недавнее соглашение, достигнутое с Северной Кореей, предусматривает энергетическую помощь в обмен на замораживание ядерной программы и допуск международных инспекций. Это похоже на тот план, который вы оставили президенту Бушу 6 лет назад. Тогда он не последовал вашим рекомендациям. Что делает возможными это соглашение сейчас?
США вторглись в одну из стран так называемой "оси зла", в которой нет ядерного оружия. В прошлом наши войска не вторгались ни в Советский Союз, ни в Китай. С точки зрения Северной Кореи, сигнал бы ясен: ядерное оружие является отпугивающим фактором. Ким Чен Ир – жестокий диктатор, который заставляет население своей страны голодать, действительно решил, что США угрожают ему и что ядерное оружие – единственная защита.
Кроме того, определенные составляющие ракетных технологий были для Северной Кореи товарами Cash-Crops. Недавнее ядерное испытание показало всему человечеству, как далеко продвинулась Северная Корея на этом опасном пути. Однако одновременно с этим страна находится в сильной энергетической зависимости и очень бедна. Она нуждается в экстренной помощи. Администрацию что-то навело на мысль – возможно, и северокорейские ядерные испытания – о необходимости прямых переговоров с Пхеньяном. Первые переговоры состоялись в январе в Берлине, и я рада, что американцы пошли на этот шаг. Я надеюсь, что это соглашение, которое многие называют Clinton Light, будет воплощено в жизнь, поскольку Северная Корея представляет реальную опасность.
Однако при этом остается фактом, что в тот момент, когда демократы проиграли на предыдущих выборах, Северная Корея была способна произвести одну или две атомных бомбы, а на сегодняшний день – до десяти бомб. А это уже серьезная проблема. Кроме того, сегодня возникают сомнения относительно аргументов, выдвинутых правительством Буша против плана Клинтона – сведений спецслужб о программе по обогащению урана, находящейся в зачатке. Понимаете, соглашения об ограничении вооружений заключают с врагами, а не с друзьями.
У нас уже было одно с Советским Союзом. Однако, когда мы поняли, что нас вводят в заблуждение, мы начали переговоры в Женеве. Я бы не удивилась, если бы Пхеньян попытался нас обмануть. Но соглашение для того и нужно, чтобы адекватно реагировать в подобном случае. Просто жалко потерянного времени. Сейчас в Пхеньян с визитом отправился глава МАГАТЭ Мухаммед аль-Барадеи для того, чтобы обрести утерянное доверие. Мы на правильном пути. Единственное, приходится сожалеть о том, что правительство Буша не сумело разыграть ту карту, которую мы оставили после себя 6 лет назад.
В ультимативной форме соглашение предусматривает не только гарантию безопасности, но и дипломатическое признание, а также нормализацию отношений.
Северная Корея ни к чему так не стремится, как к дипломатическому признанию со стороны США. Это бы исключило страну из "списка террористов" – об этом велись разговоры еще при Клинтоне. Две недели назад я встречалась в Нью-Йорке с представителями Северной Кореи, и они снова озвучили эти две цели. Все это время нормализация отношений с США была их самой главной целью, и посему важны именно двухсторонние переговоры. Что касается гарантий безопасности: когда я была госсекретарем США, я подписала меморандум со вторым человеком в Пхеньяне, с вице-маршалом Чо, из которого следовало, что у США нет враждебных намерений относительно Северной Кореи. Вопрос в том, почему администрации Буша настолько тяжело произнести то же самое.
Существуют ли шансы полностью ликвидировать северокорейскую ядерную программу? Или она сейчас будет лишь приостановлена?
Я думаю, ликвидировать можно. Ведь Ливия отказалась от своей ядерной программы, хоть там бомбы никогда и не взрывались. Частично по экономическим причинам, частично потому, что страна оказалась в изоляции и хотела снова начать переговоры с мировым сообществом. Там власть была сосредоточена в руках Кадаффи, который просто изменил свое мнение. Эта ситуация напоминает ту, которая сложилась в Северной Корее. Если верны экономические стимулы, а также стимулы, связанные с политикой безопасности, то Северная Корея может отказаться от своего оружия. И в отличие мнения правого крыла, что возобновление дипломатических отношений означает то, что мы поддались шантажу, я считаю, что дипломатические отношения не являются ни подарком, ни наградой – это возможностью говорить как с другом, так и с врагом.
Могут ли соглашения с Северной Кореей стать моделью для взаимодействия с Ираном?
Здесь обстоятельства несколько иные. Работы по обогащению урана в Иране еще не достигли уровня северокорейских. Кроме того, Тегеран утверждает, что стремится к мирной ядерной энергии. Я не вижу проблемы в дипломатическом признании Ирана, однако до этого момента должно еще многое произойти. Иран действительно оказывает поддержку террористам, например "Хизбалле". Угрозы президента Ахмадинежада в адрес Израиля, его отрицание Холокоста неприемлемы. Все это должно прекратиться. Но при этом я выступаю за переговоры. В известном смысле мы должны больше говорить с нашими врагами, чем с друзьями. Гарантия безопасности? Да, только в рамках соглашений для всего региона. Что касается переговоров и гарантий безопасности, то здесь можно ориентироваться на северокорейскую модель, однако в общем и целом ситуация с Ираном сложнее.
Сначала администрация Буша достигла соглашений с Северной Кореей, которых вы в свое время добивались, а сейчас говорит о прямых переговорах с Ираном. О Китае и России было сказано, что самый длинный путь от капитализма до капитализма проходит через коммунизм. Является ли неоконсерватизм самой длинной дорогой от реализма к реализму?
Да, после эпизода с неоконсерваторами и "осью зла" мы опять оказались там, где начинали. Я саму себя считаю идеалистической реалисткой или реалистичной идеалисткой. Тот, кто по своей сути не идеалист, не знает, куда ему податься. А тот, кто не является реалистом, не знает, какой путь ему выбрать. Манихеистический черно-белый взгляд на мир, свойственный неоконсерваторам, был подвергнут серьезному испытанию – и не прошел этого испытания. Нельзя делить мир только на добро и зло и вступать со злом в постоянную конфронтацию.
США планируют установить систему ПРО в Польше и Чехии. Русские возмущены этими планами и утверждают, что щит направлен против них. Генеральный секретарь НАТО предупреждает о расколе альянса. Президент Франции Жак Ширак предостерегает от новой холодной войны.
Этот щит не выстраивается против России. Речь не идет об операционной системе. Но почему США решили осуществить этот проект именно сейчас? В той ситуации, в которой у НАТО есть множество других проектов: в Афганистане или между Европой и Россией. Я могу только предполагать, что речь идет о сигнале для Ирана, который провел испытание ракет, способных достичь Европы. Однако русские важны для переговоров с Ираном. Мы нуждаемся в их помощи. Я бы никогда не смогла, глядя Путину в глаза, сказать, что доверяю ему, но я знаю, как много значит сотрудничество с Россией. В настоящее время русские важнее существующего в теории ракетного щита.
В Югославии велась война за прекращение геноцида мусульманского населения в Косово. После окончания этой войны НАТО все время откладывало принятие решения об окончательном статусе Косово. Спецпредставитель ООН Марти Ахтисаари предложил, чтобы Косово имело свой собственный флаг, гимн и собственного представителя в международных организация – другими словами, независимость, но только ограниченную. Мусульмане в Косово считают, что независимость неизбежна, но Белград считает ее "немыслимой". Как же довести войну до конца?
Мы говорили о том, какой высокой ценой обернулись последние 6 лет в отношениях с Северной Кореей. И на Балканах оплошности, допущенные правительством Буша, обходятся дорого. Уверяю вас, если бы демократы остались у власти и если бы президентом стал Альберт Гор, мы внимательнее следили бы за развитием событий на Балканах. Для нас это было последней деталью в мозаике, отображающей "объединенную и свободную" Европу.
Однако все вышло иначе. Новые хозяева Белого дома потеряли всякий интерес к происходящему там, тогда как участие в событиях ООН и ЕС оставляло желать лучшего. Не велось систематической работы над передачей функций косовскому правительству. Кроме того, местным властям не было оказано необходимой поддержки для того, чтобы они смогли сами крепко встать на ноги. Мой последний визит в Приштину сильно обеспокоил меня. На месте, где раньше стояли мечети, которые разрушены или обнесены колючей проволокой, появились православные церкви!
Я встречалась с сербами, которые в панике хотели бежать из анклава. В то время я выступала за соблюдение прав человека, частично обвинив в происходящем международные организации. Сейчас предстоит финальный раунд, поскольку ООН готовит решение по окончательному статусу. Я считаю, что предложение Ахтисаари является логичным компромиссом. Я убеждена в том, что Косово заслужило признания своей независимости. Проблема в том, что сербы живут прошлым. Они должны думать о будущем. Милошевич сделал Сербию бедной.
Будущее страны зависит о ее принадлежности к Европе. Чем больше сербы и русские противятся независимости Косово, тем хуже будет для сербов. Этого нельзя допустить. Белград может иметь такие же хорошие отношения с Приштиной, как и с Брюсселем. Если он выдаст военных преступников Ратко Младича и Радована Караджича, то он может стать частью Европы. Косовары, со своей стороны, должны осознать себя как многонациональное общество и научиться уважать права живущих там сербов. Это обязательно для страны, которая хочет стать частью Европы.
