Le Temps: В иранском вопросе Ширак бросает Америку и обрекает ее на изоляцию
Ален Кампиотти
Изолировать Иран: таким был девиз с тех пор, как тегеранское ядерное досье поступило в Совет Безопасности. Цель США и (в меньшей степени) Европы заключалась в том, чтобы путем нажима заставить ИРИ отказаться от обогащения урана и открыть все свои объекты для инспекторов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Эта стратегия провалилась. Отныне в изоляции пребывает сама Америка. Жак Ширак только что сказал ей об этом, нарушив и без того шаткую западную солидарность. Он не только выступает против введения санкций в отношении Тегерана, но и хотел бы, чтобы Совет Безопасности отказался от рассмотрения этого досье. Есть только один путь – это переговоры, говорит он.
Желая, чтобы его послание дошло до адресата, французский президент повторил это в нескольких интервью, в том числе в интервью CNN, которое он дал перед отлетом в Нью-Йорк, где открывается общая дискуссия 61-й Генеральной Ассамблеи ООН. Здесь он встретится с Джорджем Бушем, и беседа будет не более теплой, чем обычно.
В штаб-квартире ООН на Манхэттене вторник – это большой иранский день. Американский и французский лидеры планируют выступить перед другими главами государства. Среди них будет и Махмуд Ахмадинежад. Иранский президент тоже поднимется на трибуну, и никто не воспримет его как человека, находящегося в изоляции. Он колесит по свету от одного союзника к другому. Прибывает он из Гаваны, где в очередной раз заклеймил "империю", единственную "настоящую ядерную угрозу в мире", выступая на саммите Движения неприсоединившихся государств.
Вечером того же дня министры иностранных дел пяти стран – постоянных членов СБ, а также глава МИДа Германии проведут совещание; в кулуарах говорят также о встрече европейских представителей с Али Лариджани – иранским переговорщиком по ядерному досье.
Ровно год назад США использовали предыдущую сессию Генеральной Ассамблеи, чтобы попытаться убедить своих партнеров рассмотреть иранский вопрос на Совете Безопасности и подумать о введении санкций. Несколькими месяцами позже они добились своих целей. 31 августа Совбез констатировал, что Тегеран не подчинился ультиматуму (требованию приостановить обогащение урана), который был передан ему в конце июля. Еще до того, в июне, "шестерка" (пять постоянных членов СБ ООН плюс Германия) попыталась умаслить Иран, предложив ему пакет экономических и технологических льгот в обмен на уступчивость. США, со своей стороны, заявили, что в этом случае они готовы к непосредственному участию в переговоров.
Исламская республика медлила с формулировкой контрпредложения: она отвергала любые предварительные условия для начала переговоров. Затем, на встречах с европейским представителем Хавьером Соланой, Али Лариджани сделал маленький шаг вперед: если переговоры начнутся, сказал он, Иран на два месяца приостановит работы по обогащению урана.
До утра понедельника этот замысловатый танец именовался двухрельсовым или двухколейным ("two tracks") процессом. С одной стороны, дипломаты показывали "пряник", пытаясь начать переговоры. С другой стороны, в Совере Безопасности они готовили "кнут" – санкции, впрочем, довольно легкие. Но вторая колея уже давно выглядит иллюзией. С самого начала русские и китайцы говорили, что они готовы потребовать от Ирана не играть с ядерным огнем, но неоднократно давали понять, что не хотят санкций. В понедельник Жак Ширак окончательно закрыл вторую колею, попутно унизив собственного министра Филиппа Дуст-Блази, в свое время критиковавшего Иран так же сурово, как и американцы: санкций не будет.
Очевидно, американская администрация это уже поняла и теперь находится в сильном замешательстве. Джордж Буш продолжает жестко говорить с иранцами, которым он не хочет делать новых уступок, и твердит, что "рассматриваются все варианты". Но президент знает, что применение силы немыслимо. Он хотел бы прогресса на переговорах. В неофициальном и почти трогательном интервью Washington Post он говорит иранскому народу, что не хочет конфликта, а стремится к налаживанию гуманитарного и культурного обмена. Для тегеранских руководителей эта растерянность – бальзам на душу.
