"Память, говори!" Немецкое издание Süddeutsche Zeitung о трагедии в Бабьем Яре
Бабий Яр под Киевом стал местом крупнейшей акции немцев по массовому уничтожению людей на территории Советского Союза. О том, почему здесь долгое время не было мемориала, пишет на страницах Süddeutsche Zeitung Миша Габович, историк Эйнштейновского форума в Потсдаме.
В сентябре 1941 года в овраге Бабьего Яра чудовищной смертью погибли более 33 тыс. киевских евреев, повествует автор статьи. После войны по указанию советских властей Бабий Яр был застроен. Отгороженную плотиной часть использовали для слива пульпы близлежащие кирпичные заводы. 13 марта 1961 года дамбу прорвало, в результате чего погибли, вероятно, свыше тысячи человек. Это был не единственный случай, когда жертвы немецкой войны в некотором смысле потянули за собой в могилу других: при извлечении останков в 1960-е годы мины, неразорвавшиеся снаряды и оползни привели к новым жертвам. "Для многих это было местью за забвение", – говорится в статье.
"13 марта был судьбоносным днем для Бабьего Яра и в другом смысле. В этот день в 1945 году украинское партийное и республиканское руководство приняло решение установить на месте массовых расстрелов памятник. Начавшаяся три года спустя антисемитская кампания Сталина сорвала планы по его строительству", – отмечает Габович.
"Внутри страны и за ее пределами Бабий Яр стал олицетворением замалчивания Холокоста в Советском Союзе, который превозносил героев, но не признавал жертв", – констатирует автор.
"На крупные города – прежде всего столицы отдельных советских республик и города-герои – государственное и партийное руководство обращало особое внимание". Все, что было связано с сохранением памяти, подлежало строгому контролю и проверке на соответствие советскому историческому канону. Фактически, указывает Габович, известен лишь один-единственный памятник в центре крупного советского города, который открыто напоминает о массовом убийстве – это сооруженный евреями-ветеранами войны в 1946 году мемориал "Яма" в Минске.
На периферии, продолжает автор, все было иначе. Иерусалимскому историку Аркадию Зельцеру удалось опровергнуть представление о том, что советский аппарат власти осуществлял тотальный контроль над мемориальной деятельностью. "На окраине больших городов, но прежде всего в небольших населенных пунктах сразу после освобождения или спустя несколько лет после него появилось множество памятников убитым евреям. (...) В общей сложности задокументированы минимум 733 населенных пункта СССР с такими памятниками, это почти половина всех пострадавших от Шоа поселений. Это слово создатели мемориалов использовали так же редко, как и понятие Холокоста. Хотя бы потому, что они хотели вспомнить не о геноциде в целом, а о родственниках и соседях", – говорится в статье.
В создании памятников участвовали многие, однако это почти всегда были исключительно сами евреи, подчеркивает автор. "Выделять евреев среди остальных жертв было табу", однако сотни тысяч евреев пережили войну в рядах Красной армии и в тылу и было трудно запретить им вспоминать о своих родственниках. "Представители более старшего поколения были еще знакомы с религиозными традициями погребения и поминовения. (...) Так, на некоторых памятниках можно увидеть надписи на иврите со ссылками, например, на Книгу Иова. (...) В других случаях на личность погибших указывали двуязычные надписи на идише и государственном языке (...)".
"Нейтральные надписи были компромиссом, лишь благодаря которому зачастую было возможным создание памятников, – повествует Габович. – С другой стороны, архитекторы порой сознательно избегали символов иудейской веры (...), чтобы не провоцировать вандалов и власти. В конце концов, советские евреи тоже были частью общества. Многие из них считали себя патриотами и, естественно, пользовались советским языком и символикой. Массовое убийство их семей они считали частью захватнической войны, в провал которой внесли вклад и многие из них в качестве солдатов".
"Еврейская и советская память необязательно противоречили друг другу, – резюмирует автор. – Регулярно насаждаемый антисемитизм большинство считали заблуждением советской системы. (...) После перестройки новое поколение евреев, проживавших в крупных городах и за границей, заменили старые памятники на новые, которые больше соответствовали западному канону воспоминания о Холокосте".