The Wall Street Journal: Кошерные рецепты для ЦРУ
Бреет Стефенс
Моральный дух в агентстве упал на самое дно, так же, как и репутация агентства в обществе. Директор вынужден уйти в отставку. Отношения с политиками напряженные. Произошло несколько громких провалов операций, и такой провал почти разрушил отношения с одним из ключевых ближневосточных союзников.
ЦРУ Портера Госса? Нет. Речь шла о "Мосаде", легендарном израильском шпионском агентстве образца 1997 года. В сентябре того года провалившаяся попытка "Мосада" ликвидировать лидера ХАМАС Халида Машаля в иорданском Аммане спровоцировала острый политический кризис между еврейским государством и его хашимитским соседом. Спустя пять месяцев был арестован другой агент "Мосада" – его застукали за прослушиванием телефонной линии в Берне. Конвульсии агентства получили широкую огласку. "Швейцария подтверждает новое фиаско израильских агентов", – писала The New York Times.
Сегодня "Мосад" снова на коне. Среди прочего, предполагается, что именно "Мосад" устроил покушения на террористических лидеров "Хизбаллы" Али Хусейна Салеха в 2003 году и Джалиба Аввали в 2004 году. Так что стоит обратить внимание на то, как "Мосад" подремонтировал свой дом – и на то, что могут посоветовать назначенному директором ЦРУ Майклу Хайдену два бывших израильских главы шпионской сети.
Эфраим Галеви, шеф "Мосада" с 1998 по 2002 год и автор мемуаров "Человек в тени", предложил свои рекомендации в телефонном интервью. Новый директор "сначала должен приложить усилия, чтобы быстро улучшить имидж организации путем положительных результатов работы. Он должен восстановить доверие на политическом уровне, а это будет нелегко, потому что политические лидеры будут относиться к суждениям разведки с подозрительностью. Он должен укрепить доверие и уважение к военным. Он должен встать на защиту своего народа и не прятаться за чужой спиной. И он должен дать волю творчеству: пусть творческое начало и мужество проявят себя".
Галеви знает, о чем говорит. "В самом начале моей работы возникла кризисная ситуация", – вспоминает он. Одна турецкая газета сообщила – ложно, по словам Галеви – что "Мосад" причастен к похищению Абдуллы Очалана, курдского лидера террористической организации РКК. Сообщение, которое подвергло израильтян риску возмездия со стороны PKK, нужно было опровергнуть, но так, чтобы в это поверили. Вместо публичного опровержения Галеви распространил в "Мосаде" внутреннюю докладную, в которой опровергалась какая-либо причастность к операции по похищению Окалана. Докладная "просочилась" в СМИ. Нужное впечатление было создано.
Вот урок для генерала Хайдена: если утечка происходит, то она должна быть санкционирована и преследовать определенную цель. В последние годы ЦРУ утратило эту способность, отчасти из-за глубоко сидящего враждебного отношения к администрации Буша (обратите внимание на карьеры антибушевских шпионов Валери Плейм, Пола Пиллара, Майкла Шойера и Мэри Маккарти), отчасти в результате действий карьеристов, считавших, что Госс обошелся с ними негодным образом.
В целом, однако, Галеви оценивает перспективы ЦРУ достаточно оптимистично. "Я полагаю, качество разведки продолжает оставаться очень высоким", – считает он. Халеви поддерживал взаимоотношения с ЦРУ на протяжении почти 40 лет, в течение которых "он не видел сокращения" калибра работы. Непонятно, искренен ли он или это простая вежливость.
Менее оптимистичен Узи Арад, бывший глава разведывательного отдела "Мосада", ныне директор Института политики и стратегии при Израильском междисциплинарном центре в Герцлии.
"У меня такое впечатление, – отмечает он, – что вместо того, чтобы стремиться компенсировать годы абсентеизма и отставания, агентство продолжает вести растительную жизнь".
Арад сравнивает это с тем, что произошло в последние годы с американскими вооруженными силами. "Сфера разведки переживает революцию, аналогичную революции в военных делах", – подчеркивает он. Однако, в то время как Пентагон разрабатывает новые технологии и стратегии, ориентированные на новый геополитический пейзаж, ЦРУ адаптируется "с запозданием, и одна неудача следует за другой".
"В прошлом, – говорит Арад, – секретность и расчленение доступа считались в разведывательном сообществе достоинствами, часто за счет успешных совместных усилий. Это имело смысл во время холодной войны, когда США противостоял враг, способный проникнуть в систему. Но "Аль-Каида" и Иран, вероятно, не способны внедриться в систему так, как могло КГБ. Так что, возможно, нам нужно отойти от культуры секретности и привнести больше единства, больше синхронизации, добиться большего объединения разрозненных ресурсов".
Это не единственная проблема, как считает Арад. "Несмотря на нынешние реформы, – говорит он, – американская система очень большая, очень сложная, и многое стоит на защите институциональных интересов, а не интересов безопасности".
В "Мосаде" работает около двух тысяч агентов и офицеров. В ЦРУ, вероятно, в 10 раз больше, и это – всего одно из 16 американских разведывательных агентств. Однако количество ресурсов никак не улучшило качество американской разведки. Например, прошлогодний доклад Робба-Силбермана, посвященный иранской ядерной программе, показал, как пугающе мало знает Америка.
Учреждение в 2004 году поста директора по национальной разведке должно было упростить систему и принести связность того рода, к которой призывает Арад. Но, напротив, при Джоне Негропонте этот пост стал еще одним гвоздем в разведывательной бюрократии: Негропонте пытался навязать свою волю непокорному, но слабому ЦРУ и даже еще более непокорному, но сильному Разведывательному управлению министерства обороны США. Как директор ЦРУ выберется изо всей этой каши, остается загадкой. Госсу это не удалось.
И все же израильский пример должен дать ЦРУ повод надеяться на то, что агентство снова может стать эффективным – при условии, что у него будет хорошее руководство. "Слишком часто в истории и израильской, и американской систем, – замечает Арад, – руководителей забрасывали в разведывательные службы потому, что они были отличными адмиралами, отличными генералами или отличными управленцами. Однако разведка остается специфической сферой. Чтобы работать в ней, нужно иметь к этому особую склонность. Инстинкт. Любовь".
