Frankfurter Allgemeine: Непонятная позиция России по Ближнему Востоку
Райнхард Фезер
После отклонения российским послом при ООН американо-французского проекта резолюции Организации Объединенных Наций по Ливану из Москвы послышались более миролюбивые речи: проект – это "шаг вперед", сказал заместитель министра иностранных дел Андрей Денисов. Тем не менее не следует ожидать изменений в российской позиции, ведь, по сути, Денисов лишь повторил аргумент посла, который сказал, что "невзвешенное решение" Совета Безопасности может привести к дальнейшей эскалации в Ливане. "Невзвешенным" в российском понимании является то, что проект по большей части произраильский и не слишком считается с ливанскими интересами.
Тем самым российские власти подтвердили верность своей линии в ближневосточных конфликтах: обеспечение международного резонанса арабским позициям, даже если Россия с ними не всегда согласна. При этом Москва постоянно подчеркивает, как и в споре об иранской атомной программе, что в принципе она согласна с Западной Европой и Соединенными Штатами. Так, министр иностранных дел Лавров неоднократно давал понять, что Россия разделяет требование об освобождении израильских заложников. Однако на деле Кремль часто занимает позиции, которые противоречат западным. Особенно отчетливо это проявилось в начале года после победы на выборах на палестинских территориях исламистского движения "Хамас". К возмущению Западной Европы и Соединенных Штатов, которые рассматривают "Хамас" как террористическую организацию и категорически отказываются от непосредственных контактов с ней, Путин пригласил в Москву делегацию "Хамаса" и предоставил властям Палестинской автономии финансовую помощь в качестве поддержки в период приостановки денежных вливаний со стороны ЕС. При этом Россия формально осталась на позиции международного консенсуса, поскольку потребовала от "Хамаса" признать Израиль и положить конец палестинскому террору.
Подобная форма позиционирования часто понимается как выражение нового российского самосознания: после периода относительной внешнеполитической пассивности и бессилия Кремль дает понять, что он – мировая сила, что без него нельзя разрешить ни один значительный мировой конфликт. Для этих целей Ближний Восток годится не только потому, что ему уделяется особое внимание в мировых столицах от Вашингтона до Берлина. В этом регионе Россия может опереться на многогранные отношения, сложившиеся еще в советские времена, когда Москва являлась силой, защищавшей арабов от Израиля, поддерживаемого Соединенными Штатами.
Однако сегодняшняя российская ближневосточная политика не является повторением прежней советской политики. Москва скорее пробует себя в роли посредника, который, в числе прочего, заинтересован и в хороших контактах с Израилем. Тем не менее после сближения, наметившегося в ходе визита Путина в Израиль весной прошлого года, сейчас между Иерусалимом и Москвой дело снова дошло до размолвок: звучат израильские обвинения в том, что атаки на его армию в Ливане осуществляются при помощи оружия российского происхождения, попавшего в руки бойцов "Хизбаллах" через Сирию. И действительно, на Ближнем Востоке есть серьезные покупатели продукции российской военной промышленности, что – наряду с интересами нефтяных и газовых концернов – может являться причиной присутствия России в регионе, но одновременно и основанием для снижения доверия к ее роли самопровозглашенного посредника.
Ввиду "непонятной позиции" России по многим проблемам возникает вопрос, действительно ли Москва хочет способствовать разрешению конфликтов на Ближнем Востоке или для нее важнее осложнить жизнь Соединенным Штатам, говорит Ханнес Адомайт из Фонда науки и политики в Берлине. Конечно, Россия, как и Запад, мало заинтересована в дестабилизации региона. Возможно, этим объясняется то, что Кремль ведет себя гораздо более сдержанно, чем ожидают от него в арабском мире. Во всяком случае, в споре по резолюции ООН Россия сделала предложение, которое может позволить хотя бы сэкономить время: быстрое принятие короткой резолюции, ограничивающейся гуманитарными вопросами.
