El Pais: "Дома Хомейни был очень мил"
Анхелес Эспиноса
Быть внучкой Хомейни – что-то да значит, но Захра Эшраги не придает этому ни малейшего значения. Она сама открывает нам дверь скромного дома в центре Тегерана, где располагается Ассоциация защиты женщин. "Нашу деятельность затрудняют репрессии со стороны фундаменталистов", – так она объясняет отсутствие посетителей.
"Они не верят, что женщины могут участвовать в общественной жизни, и пытаются закрыть нам туда доступ, но пока им это не удалось". Это не просто жалоба. Наблюдательный совет Исламской Республики, находящийся в руках консерваторов, отклонил ее кандидатуру на выборах 2004 года, и кандидатуру ее брата Али на выборах 14 марта этого года. Оба они – реформисты до мозга костей: такой политический выбор, казалось бы, идет вразрез с их происхождением. Однако Эшраги, которая замужем за лидером реформистов Мохаммедом Резой Хатами (братом бывшего президента), утверждает, что общество меняется, и будь их дедушка жив, он бы ее поддержал.
"В его время существовало Движение за свободу и другие партии, входившие в переходное правительство, и Хомейни их не трогал. Революция защищала исламскую демократию, основанную на свободных выборах, а сейчас у нас система, не позволяющая делать выбор", – говорит 45-летняя лиценциат философии. Но именно ее дедушка создал в Иране "велайат-е факих" (правительство улемов) после того, как в 1979 году Исламская революция свергла шаха.
Ее воспоминания о тех временах – скорее семейные, чем политические. "Дома он был милым и отзывчивым человеком, который думал о повседневных вещах. Для меня он совершенно не ассоциируется со страшным представлением о нем (некоторых людей)".
"Большинство консерваторов хотят показать свою близость Хомейни, но то, что делает это правительство, очень сильно отличается от идей моего дедушки", – говорит она за чаем, который готовит с помощью электрического кипятильника, а не традиционного иранского самовара. Эшраги отказалась беседовать с нами в кафе по той же причине, по которой она носит чадру: из уважения к своей семье.
Ее дедушка превратил этот кусок черной ткани во "флаг революции", но одежда, надетая под чадрой, – это целая декларация о намерениях. Под длинными темными одеяниями, напоминающими вечный траур в стиле эстетики фундаменталистов, внучка Хомейни предстает с сияющей улыбкой, легким макияжем, в элегантном брючном костюме, блузке и туфлях на каблуке. Платок с изображением карты мира покрывает ее голову. Платок в Иране должны носить все женщины, даже немусульманки и иностранки.
Она уже не говорит на публике, что это должно быть делом личного выбора. "У нас такой закон, и мы должны его соблюдать", – говорит она. Высказывание иного мнения принесло ей много проблем в прошлом. "У иранок есть более насущные проблемы, чем хиджаб", – добавляет она, перечисляя длинный перечень прав, за которые они борются в условиях растущих трудностей.
"У нас нет защиты в браке, нам нужно разрешение мужа, чтобы путешествовать, делать операции, чуть ли не дышать. Законы ущемляют наши права при разводе, опеке, наследовании и оплате труда", – рассказывает мать двоих детей. Поэтому она поддерживает кампанию за миллион подписей, из-за которой многие феминистки попали в тюрьму. "Мне еще грустнее видеть иранок, лишенных защиты закона; активистки – это независимые женщины, которые борются за свои права".