Иерусалим. Три человека в черно-белых тонах. Фотозаметки Дмитрия Брикмана
Фото: Дмитрий Брикман, www.dimabrickman.com
Три судьбы. Три человека. Об одном из них я знаю немного, о другом еще меньше, о третьем совсем ничего. Все трое – люди Иерусалима.
Мы шли по сорокаградусному летнему Иерусалиму. Вокруг кричал и размахивал красками пятничный арабский базар. На выходе из города, у Шхемских ворот, я отошел в сторону, чтобы сфотографировать мальчика-торговца, а моя спутница присела на скамью. Когда я вернулся, то увидел, что рядом с ней сидит мужчина в шапке, отдаленно напоминающей турецкую феску. Было что-то такое в этой картине, что напрочь выпадало из внешнего базарного шума. Я жестом попросил их сесть поближе. Мужчина придвинулся и положил руку женщине на плечо. Тишина увиденного ошеломила. И пока я снимал, они так и сидели – иерусалимский слесарь Хусейн и бессменный директор питерского дома музея А.А.Ахматовой Нина Ивановна Попова. Так я познакомился с Хусейном – арабом, живущим в пятидесяти метрах от прохода к главной святыне евреев – Стене плача. Сложная судьба у человека. На одной из фотографий он держит в руке… Но это, уже другая история.
В течение трех лет, приходя к Стене плача, я встречал одного и того же молящегося мужчину. Встречал, громко сказано. Скорее видел. Всегда, независимо от погоды, времени суток и времени года, одетого в одно и то же потертое черное пальто и вязаную шапку. Всегда в одной и той же позе, прикрыв лицо рукой. И всегда у одного и того же камня. Однажды в полночь я пришел к Стене и увидел его, не молящимся у камня, а курящим под навесом. Я подошел.
– Как тебя зовут?
– Амит – Машиах.
– Откуда такое странное имя?
– Амит – от мамы. А Машиах... – он молча показал пальцем вверх.
– О чем ты все время у Стены молишься?
– Я хочу подняться на Храмовую гору.
Меня поразила ткнувшая в небо рука.
Впервые я сфотографировал её зимой 2006 года. Полуночный Храм Гроба Господня. В полутемном углу на деревянных ступеньках сидела женщина и читала книгу. И с тех пор ни разу не было, чтобы я, приходя ночью в Храм, не заставал её там, читающей эту книгу. С годами книга истрепалась и состарилась. И женщина состарилась. Три недели тому назад, придя ночью в Храм, я опять встретил её там. Читающей книгу.
Амит никогда не поднимется на Храмовую гору. Хусейн никогда не подойдет к Стене плача. Женщина никогда не пойдет ни туда, ни туда. Их жизненные пути, скорее всего, не пересекутся, хотя физически их разделяют несколько сотен метров. Впрочем, для иерусалимской Зоны это огромные расстояния. Я сознательно перемешал их фотографии. Пусть хотя бы здесь. А что касается того, почему все фотографии черно-белые… Об этом в следующий раз.