Иерусалимские метаморфозы. Суккот. Фотозаметки Дмитрия Брикмана
Фото: Дмитрий Брикман, www.dimabrickman.com
Честно говоря, я уже и со счета сбился, сколько раз это происходило: едешь в Иерусалим в ожидании увидеть что-то одно, и Город тебе это что-то честно показывает, но с такой неожиданной точки зрения и под таким преломленным углом восприятия, что ты поначалу теряешься. Иерусалимские метаморфозы. Так получилось и в этот раз.
Сердце ортодоксального иудаизма расположено, конечно, не в стенах Старого города. Там скорее расположен его парадный фасад: Стена плача, степенные и аккуратно отреставрированные улицы еврейского квартала. А сердце, живое, беспрерывно пульсирующее, пропускающее через себя все радости и горести людские – это квартал Меа Шеарим. Я приехал в него в канун праздника Суккот. Что я, человек светский, ожидал увидеть… Наверное какую-то непонятную мне еврейскую экзотику, на понятном языке. Что ожидал, собственно, то и увидел. Только с точностью до наоборот. Язык оказался непонятным, потому что со всех сторон вместо привычного иврита неслись песни и обрывки разговора на очень мною любимом, с точки зрения музыки языка, но абсолютно не понимаемом идише. А вот непонятная еврейская экзотика оказалась окрашена в давно забытые и, одновременно, абсолютно свежие и яркие воспоминания о… предновогоднем елочном базаре.
Точно так же спешили за покупками люди, точно так же продавалась в магазинах блестящая мишура, точно так же шли на базар, крепко держащиеся за отцовские руки дети, и точно так же у них в глазах было затаенное ожидание чуда. Только вместо шапок-ушанок на головах у людей были надеты широкополые черные шляпы. А в цветных украшениях преобладал орнамент иудаики (хотя, как мне сказали знающие люди, если зайти в магазин и порыться в горе целлофановых пакетиков с игрушками и мишурой, то легко можно найти что-нибудь с надписью "Happy Christmas"). Ну и, конечно, базар. Разумеется, никак елок там не было. Только знаменитые "четыре вида растений": особый вид цитрусовых – этрог; еще не распустившийся побег финиковой пальмы – лулав, "дерево густолиственное" – адас (мирт) и "верба речная" – арава (плакучая ива). Последней я, впрочем, не видел. Ее начинают продавать перед самым Суккотом. Законы, определяющие кошерность растений, настолько сложны, что многие, покупая их, предпочитают посоветоваться с равом. На одной из фотографий вы увидите длинную очередь к раввинам в синагоге. Люди более опытные приходят на рынок с лупами и долго и внимательно проверяют с ее помощью этрог на наличие неправильных точек, лулав – на предмет "распустился – не распустился", адас на предмет трех лепестков выходящих из одного горизонтального кольца.
И, уже выходя с базара, я вдруг поймал себя на том, что глаза невольно ищут привычный с детства, подпрыгивающий в валенках и ватнике на морозе около горы елок, образ бабы Мани. Ощущение, впрочем, быстро прошло. Двери музыкального магазина пели на идиш. Пестрая картинка Города опять привычно рассыпалась на людские лица.
Большое спасибо Бецалелю Шифу за то, что привел, показал и дал возможность увидеть увиденное.
