Иранский режим считает, что Израиль застрял в войне на истощение. Интервью с Разом Цимтом
Иранский режим определился с кандидатами в президенты. К выборам допущены шесть человек: спикер парламента (Меджлиса) Мохаммад Багер Галибаф, мэр Тегерана Алиреза Закани, представитель духовного лидера в Совете безопасности исламской республики Саид Джалили, депутат парламента Масуд Пезешкиян, бывший прокурор Ирана Мустафа Пурмохаммади и вице-президент Газизаде Хашеми.
Кто среди них является фаворитом, изменится ли внешняя политика Ирана, какова в целом ситуация на Ближнем Востоке с точки зрения иранского режима – на эти вопросы ответил доктор Раз Цимт, эксперт по Ирану, сотрудник Центра исследования Ирана "Альянс" при Университете Тель-Авива и Института исследований в сфере национальной безопасности.
Беседовал Михаил Бородкин, главред Oriental Express.
Какие основные выводы можно сделать из утвержденного списка кандидатов в президенты Ирана?
Первое, что бросается в глаза, это что среди кандидатов есть только один реформист, Пезешкиян. Значит, режим стремится сохранить гегемонию во всех государственных институтах, включая пост президента. На это указывает также и отстранение от выборов Али Лариджани, хотя на сей раз ожидалось, что его все-таки допустят к выборам. Режим не хочет подпустить к посту президента никого из тех, кто, с его точки зрения, может создать какие-либо трудности.
С другой стороны, в отличие от выборов 2021 года, исход которых был совершенно ясен заранее, потому что Раиси был однозначным лидером гонки, сейчас результат не так очевиден. Есть три очевидных фаворита, и это Галибаф, Джалили и упомянутый Пезешкиян. Из них шансы Галибафа считаются более высокими, но все же победа не гарантирована. Результат зависит, в основном, от явки избирателей.
От явки или от того, какой результат "закажет" Хаменеи?
Иранский режим обычно не занимается прямыми подтасовками результатов. Вмешательство или попытка организовать желаемый исход выборов происходят на предыдущих этапах. После утверждения списка кандидатов режим не вмешивается. Исключением были только выборы 2009 года, когда были признаки подтасовки. Поэтому факт участия в выборах Пезешкияна может говорить либо о том, что режим не верит в его победу, либо о готовности пойти на просчитанный риск.
Возможно, с его помощью они хотят повысить явку.
Да, верно. Режим создает впечатление существования конкуренции на выборах. Расчет может и не оправдаться, на выборах возможны сюрпризы, чего не было три года назад, когда режим категорически не собирался рисковать и сделал однозначную ставку на Раиси. Есть мнение, что его действительно продвигали в преемники Хаменеи, хотя официального подтверждения этому нет. На сей раз мы не видим такого явного фаворита.
У меня есть теория, согласно которой победить должен Пурмохаммади, по двум причинам. Во-первых, он единственный представитель духовенства среди кандидатов, а все президенты, кроме Ахмадинежада, были из духовенства. Во-вторых, он выглядит двойником Раиси – тоже из юридической системы, тоже состоял в "комиссии смерти". Раиси был удобным президентом для Хаменеи, и Пурмохаммади выглядит надежной заменой.
Ваша теория может оказаться верной, но я все-таки думаю, что, если бы режим продвигал Пурмохаммади, то на этих выборах у него не было бы сильных конкурентов, а они есть. У самого Пурмохаммади нет никакой общественной поддержки. Галибаф, в отличие от него, опирается на некоторые круги Корпуса стражей исламской революции, у него есть некоторая электоральная популярность, и на этих выборах Пурмохаммади ему не соперник.
А насколько вообще можно говорить о некоем противостоянии или борьбе за власть между генералами КСИР и духовенством? Можно ли называть их враждующими фракциями? Можно ли, в случае победы Галибафа, считать, что фракция КСИР берет верх?
Борьба в консервативной элите есть, но не между генералами и аятоллами. Галибаф, например, считается представителем КСИР, но КСИР – не монолит. Некоторые ксировцы наверняка поддержат не его, а Саида Джалили, который считается более радикальным. Духовенство же мы не можем называть большой отдельной влиятельной силой. Допустим, на выборах победит Галибаф, и, возможно, это укажет на определенное усиление позиций КСИР, но все-таки не будем забывать, что три года назад победил Раиси (одним из его соперников был Мохсен Резаи, экс-командующий КСИР – М.Б.).
Хочу сказать также, что по поводу той победы Раиси было два мнения. Одно утверждало, что его сделали президентом в расчете на то, что он станет преемником Хаменеи, когда придет время. Это вполне возможно. Но другое мнение гласило, что Хаменеи хотел сделать президентом слабого политика, чтобы во время смены рахбара президент не помешал кандидату, которого предпочтет Хаменеи, Совет экспертов, КСИР или все они вместе.
Галибаф в этом плане может преподнести им неприятные сюрпризы. Он, конечно, консерватор, но на посту мэра Тегерана был очень прагматичным. Его лояльность Хаменени не такая, как у Раиси. Впрочем, такого верного, как Раиси, найти очень трудно. Правда, как вы и сказали, разве что Пурмохаммади такой же, но среди ведущих кандидатов Джалили радикален даже по меркам Хаменеи, а Пезешкиян слишком умеренный. Галибаф может подойти, но как наименьшее зло из них троих.
Нужно признать, что иранская система столкнулась с тяжелым кризисом. Никто не ожидал такой внезапной катастрофы и гибели Раиси, поэтому режиму пришлось в сжатые сроки искать кандидатов, способных взять на себя эту роль.
Новый президент изменит что-нибудь в переговорах с Западом по ядерной программе?
Как вам известно, внешнюю политику определяет рахбар, а не президент. У президента есть косвенное влияние через Совет по национальной безопасности, которым он руководит, и в котором есть несколько вводимых им членов. Совет, как таковой, может смягчить или ужесточить позицию.
Но есть и другой момент. Ситуация в сфере иранской ядерной программы определяется, во многом, внешними факторами – выборами в США, противостоянием с Израилем, а также региональной политикой, последняя, кстати, определяется и осуществляется КСИР, а не президентом. Так что личность президента имеет меньшее значение для этих переговоров.
Назначение относительно умеренного Али Шамхани ответственным за переговоры с Западом может сигнализировать о готовности к уступкам?
С назначением много неясного. Прямого подтверждения этому так и нет, иранские источники сообщали об этом достаточно туманно, мол, он входит в группу надзирающих за переговорами. То ли назначили, то ли опровергли. Если это все же правда, то Шамхани может немного влиять на ситуацию, потому что он советник Хаменеи, а рахбар прислушивается к своим советникам. Но, насколько я понимаю, это все еще юрисдикция Совета по национальной безопасности.
В целом складывается такое впечатление, что дела у Ирана в регионе и на глобальной арене сложились очень неплохо. С точки зрения Тегерана, Израиль увяз в Газе, "Хизбалла" усиливает давление с каждым днем, йеменские хуситы действуют, не встречая сопротивления, Иран сам обстрелял Израиль ракетами, и ему за это ничего не было, а союз с Россией дает экономические выгоды.
К сожалению, вы совершенно правы. Уверенность иранского режима в себе растет. Они считают, что Израиль застрял в войне на истощение в Газе и в Ливане, не может добиться поставленных целей и не знает, как выбраться из этой трясины. Тем временем Иран налаживает тесные отношения с Россией и Китаем, пусть не без проблем, но этот альянс помогает ему нейтрализовать американское давление. Одновременно Иран восстанавливает отношения с арабскими странами – это уже сделано с Саудовской Аравией и с ОАЭ, а сейчас появились сведения о возможном восстановлении отношений с Египтом и Бахрейном.
Хотя ракетный обстрел в ночь на 14 апреля сопровождался тактическими неудачами в виде тех ракет, что взорвались в самом Иране, но в целом Тегеран считает этот инцидент очень успешным.
Так что стратегическое положение вполне их устраивает. В целом, во всей так называемой "оси сопротивления" растет уверенность в том, что баланс сил меняется в их пользу. Я не согласен с мрачными прогнозами Авигдора Либермана и Гидеона Саара, что в течение двух-трех лет Иран попытается устроить Израилю новый Холокост, но эта ось действительно уверена в том, что у них есть историческая возможность постараться добиться своей цели по уничтожению Израиля.
Израиль должен искать новые пути уравновесить иранскую угрозу. Необходимо восстановить процесс нормализации отношений с Саудовской Аравией, параллельно уничтожению потенциала ХАМАС, и сформировать новый региональный альянс, но пока все это кажется маловероятным.
Есть ли вероятность, что Иран постарается завершить ядерную программу к выборам в США?
Иран стоит на грани превращения в военную ядерную державу. Но сделать последний шаг они считают слишком рискованным, так как высока вероятность, что они не смогут сохранить эти действия в тайне. Я на данный момент не вижу причин, по которым они будут спешить, но в будущем это, к сожалению, может произойти.
