Памяти Любови Раздольской. Вспоминает профессор Марк Перельман
В нашу редакцию пришло письмо от профессора физики Марка Перельмана, который более полувека был знаком с Любовью Раздольской и Эдуардом Гедалиным. 4 февраля 2008 года Любовь Раздольская погибла в результате террористического акта в городе Димона, ее муж Эдуард Гедалин получил тяжелые ранения, он в критическом состоянии госпитализирован в больницу "Сорока" (Беэр-Шева).
Марк Перельман рассказывает, что познакомился с Любой и Эдиком в 1953-м году, когда они поступили на Физический факультет Тбилисского университета. "В 1958-м Эдик начал работать в нашем Теоретическом отделе Института физики Академии наук Грузии, несколько позже попала в Институт и Люба, в Отдел физики космических лучей", – вспоминает он.
Из письма Марка Перельмана
"Вместе с первого курса, поженились они еще студентами и нас, тогда поголовно холостяков, всегда и несколько смешила, и трогала их взаимная привязанность: шумный, говорливый Эдик и тихая, но всегда добивающаяся своего Люба – во время завтраков (обычно всем отделом) она тихо подкладывала мужу бутерброды, он возмущался, что-то говорил, но в итоге все съедал: было ясно, кто командует, хоть и весьма тактично. Люба никогда не перебивала политических и литературных эскапад мужа – она всегда согласно кивала головой, но уж как поступать, решала сама.
Люба прожила тяжелую жизнь: отец был репрессирован в 37-м, семья отчаянно нуждалась. После замужества она оказалась в одной длинной, но полутемной комнате, где жили отец, мать и сестра Эдика, а тут еще они с Эдиком и родившимся скоро Мишей, а затем и вторым сыном, Котиком. Мы никогда не могли понять, как они все помещаются в этой комнате с коммунальными удобствами где-то на отшибе. И какое было счастье, когда в середине, кажется, 60-х, Институт построил дом, и Гедалины получили трехкомнатную квартиру.
Эдик составлял фантастические планы ее переустройства и переоборудования, Люба старалась заземлить мужа и потихоньку, без шума, приводила все в порядок. Даже что-то вроде минисадика около дома завели и стали, наконец, домоседами – в квартире этой удалось разместить книги и привосокуплять к ним новые и новые.
Научная работа шла своим чередом. Эдик занимался, в основном, теорией поля и элементарных частиц, много публиковал, скоро защитил кандидатскую – получил старшего научного сотрудника, стало и финансово легче. Докторскую защищать он отказался: в то время это было бы серьезным препятствием к репатриации, о которой оба мечтали. Люба работала над анализом данных по так наз. широким атмосферным ливням (эти явления говорят об энергиях, которые возможно никогда не будут достижимы в лаборатории). Результаты были интересными, диссертация завершена и защищена.
Но главным в их жизни были сыновья, их воспитание и их занятия. Михаил очень быстро определился – он будет, как и отец, физиком-теоретиком, но в несколько иной области: физика плазмы и астрофизика. Младшего больше интересовала биофизика.
Миша рьяно и при полной поддержке родителей взялся за иврит: еще в Тбилиси он начал, не ослабляя темпы работы в науке, преподавать иврит и еврейские предметы. Вся семья стала соблюдать традиции.
Наконец в 1990 году возникла возможность репатриироваться (до того пришлось бы, при подаче заявления, годами сидеть в отказе, а рассчитывать на чью-либо помощь было невозможно).
И тут Люба и Эдик сделали то, что мало кто делал: они сдали свою квартиру и машину – в Институт, хотя это вовсе не требовалось. Когда я перед отъездом пришел к ним прощаться и спросил, почему же не продают их как все, Люба и Эдик сказали: 'Не хотим, чтобы кто-нибудь говорил, что евреи зарабатывают на своем происхождении'. В Израиле им посчастливилось начать работать – до пенсии – в Институте Вейцмана и получить амидаровскую квартиру в Димоне. Сыновья успешно продолжили свою научную работу (Михаил уже давно профессор теоретической физики).
4 февраля Люба погибла. Мы молимся за спасение жизни Эдика.
Мне пришлось сообщить об этой трагедии нашим общим друзьям – профессору Илье Ройзену (Москва, ФИАН), академику Джумберу Ломинадзе (Тбилиси, АН Грузии), академику Сергею Матиняну (АН Армении, проживает в США), профессорам Нине Ройнишвили и Джони Чкареули (Тбилиси), Роберту Людвигову (Германия) и многим другим. Все они были потрясены случившимся".
