Муравейник из туннелей и руин. Репортаж из Хан-Юниса

98-я дивизия работает в Хан-Юнисе с самого начала боевых действий в этом районе. Военный корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова побывала в секторе Газы в сопровождении бойцов оперативного штаба дивизии. Оперативный штаб обеспечивает безопасность и связь заместителя командира 98-й дивизии.

В отряде выходцы из разных родов войск. Замкомандира штаба, старшина Алекс, который командует отрядом, сопровождающим журналистов – боец 89-й бригады "Оз", известной также как "Командо". Алекс приехал в Израиль в 94-м году, отслужил в "Гивати", потом служил в резерве в оперативном полку Южного округа. На гражданке Алекс работает инженером. 7 октября он, по его словам "сам себя призвал в резерв", забрал с базы оружие и поехал в кибуцы на границе.

С начала наземной операции Алекс служит в оперативном штабе дивизии. Его отряд не находится в Газе постоянно, а чаще всего заходит в сектор, выполняет задания и выходит. Заходят иногда по несколько раз в день. Старшина объясняет, что организованного сопротивления в Хан-Юнисе на сегодняшний день уже нет, есть разрозненные ячейки, которые, чаще всего, нападают, вылезая из тоннелей. Однако бывает, что бойцы попадают под огонь снайперов или противотанковых и других снарядов.

Дорога к разделительному забору проходит через поля, усеянные цветущими подсолнухами. Юг зацвел совсем недавно, но Алекс говорит, что подсолнухи начали выскакивать из земли еще до того, как позеленела трава. Бойцы рассказывают, что в первые недели после нападения эта дорога была усеяна мотоциклами, велосипедами, техникой и множеством вещей, которые мародеры пытались унести из Израиля в Газу. Говорят, уносили даже книги и одежду, не говоря уже об электронике. Стиральных машин, правда, по словам Алекса, на дороге не находили. "Это на другой войне".

Но пока мы ждем у забора, пока можно будет въехать. У границы несколько "скорых". Из сектора только что вывезли раненых. Становится понятно, почему в последний час все время работает расположенная неподалеку артиллерийская батарея. Артиллерия прикрывает эвакуацию раненых. Небо затягивается дымом, высоко видны яркие вспышки.

"Это дымовая завеса для посадки эвакуационного вертолета. А вспышки – тепловые снаряды. Если из Газы начнут запускать ракеты, они полетят не по вертолету, а по этим вспышкам", – объясняет еще один боец оперативного отряда, 35-летний Виталий. Он в Израиле с начала двухтысячных, на гражданке занимается бизнесом, живет в Бат-Яме. На фронте тоже с 7 октября.

Вся операция по эвакуации, включая посадку и взлет вертолета, занимает минуту.

Теперь можно заезжать.

Довольно близко к забору огромные ямы. Некоторое время назад туннель затопили и, вероятно в районе выходов, почва осела, образовав кратеры в земле. Туннелей в этом районе множество, и там ЦАХАЛ зачастую уничтожает их с помощью затопления (хотя есть разные способы, и не обо всех в армии могут говорить). Видишь проложенные в поле трубы, вся земля перекопана, работают бульдозеры.

"Это настоящий муравейник, московское метро отдыхает", – говорит Алекс.

За рулем нашего "Хаммера" Дуду из Маале-Гамла. Дуду 74 года. У него четверо детей и десять внуков. Выходец из десантных войск, он служил в резерве еще во время Войны Судного дня.

- Дуду, почему ты все еще в резерве?

- Потому что иначе им пешком по Газе ходить придется.

- А чем ты занимаешься в мирное время?

- Манго выращиваю. Хочешь скажу, когда война точно закончится?

- Ну?

- До июня должна. У нас в июне сбор урожая.

- Жена не ругается?

- Резервистская служба – залог крепкого брака.

- Дуду, тебе 74 года. Сколько ты еще лет воевать собираешься?

- Пока не выгонят.

Дорогу, по которой мы едем, можно назвать дорогой только условно. Все перекопано. Навстречу едут бульдозеры. На горизонте начинают появляться силуэты развалин. Это одна из окраин Хан-Юниса. Подъезжаем ближе. Все в руинах. Понимаешь, что здесь был жилой район, только по плотности этих руин.

Алекс говорит, что в этих районах было ожесточенное сопротивление, а большинство домов к приходу ЦАХАЛа были уже заминированы. Но иногда перед глазами вдруг вырастает несколько уцелевших зданий. В них армия, продвигаясь, разбивала опорные пункты. На стенах зачастую израильские флаги и надписи на иврите. На одной такой стене надпись "Слава Украине".

Алекс смеется: "Не знаю, кто оставил, но вообще неудивительно".

В дом войти не успеваем. Алексу что-то сообщают по рации, и он дает команду садиться в машину. Позже объясняет, что в соседнем доме обнаружен выход из туннеля и надо уезжать.

Едем дальше.

- Так почему надо было уезжать?

- Мы имеем дело с террористами, которые ведут нечто вроде партизанской войны. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

- Ясно. Куда мы сейчас едем?

- Направо. Тебя название улицы интересует?

Сквозь рев мотора к своему изумлению слышу, что Алекс что-то напевает. Прислушиваюсь. В "Хаммере" на полностью разрушенной окраине Хан-Юниса боец ЦАХАЛа поет "А название такое, право слово, боевое…"

Приезжаем в логистический центр, куда в этом районе привозят оружие, продукты и так далее. Постройку просят просят не фотографировать. Первое, что вижу – солдаты выносят свиток Торы. "Рабейну, иди сюда скорее, мы вовремя", – кричит Алекс товарищу из другого "Хаммера" и продолжает рассказывать.

"Мирные жители эвакуировались до того, как мы сюда подошли. За несколько дней до операции по захвату Хан-Юниса ЦАХАЛ разбрасывал тут листовки, звучали мегафоны, людей всячески предупреждали. И, думаю, ушли почти все. А кто не ушел, тот взял в руки оружие".

Спрашиваю, где трупы боевиков и мирных жителей. Алекс объясняет, что трупы на земле валяться не оставляют, а забирают в Израиль, предварительно проверив, что они не заминированы.

"Я мирных жителей здесь не встречал. Думаю, все действительно ушли. А те, кого мы встречаем, в итоге оказываются террористами. Вот представь, идет по дороге дедушка. С палочкой, хромает. Подхожу к нему с переводчиком. Говорит, пришел сюда из Рафиаха, ищу родственников. При обыске находим у него шеврон "Бригад аль-Кассам", несколько масок и светящиеся палочки. Очевидно, что он был в туннеле. Смотрю на его обувь – а ботинки в песке. Смотрю на свои – на них комья глины. Начинаем искать, куда вылез, но найти не можем. Только на следующий день находим выход из туннеля в разрушенном детском саду. Не знаю, с какой целью он оттуда вышел, мы передали его для допроса ШАБАКу".

Про "муравейник" туннелей каждый из бойцов может говорить бесконечно. Война идет уже четыре месяца, а никто не перестает удивляться тому, сколько их и насколько они разные. Алексу довелось побывать в одном из таких туннелей, где до этого держали заложников:

"В том туннеле, где я видел следы пребывания заложников, не было даже вентиляции. Точнее, пока было электричество, там работали вентиляторы, мы их видели. Но вентиляционных шахт в этом помещении не было. Сыро, плесень, тяжело дышать. Не знаю, сколько они там находились, но мы нашли там какие-то вещи, одежду. Взяли образцы ДНК".

Тему заложников бойцы обсуждают неохотно. Одни говорят, что общество не знает и десятой доли того, что делает армия, чтобы их освободить. Другие вспоминают несколько случаев, когда террористы переодевались в заложников. И трагедию в Шуджаийе, когда троих заложников расстреляли, приняв их за террористов.

Знакомлюсь с еще одним бойцом отряда, связистом, майором запаса Ромом. Родители Рома репатриировались в Израиль из СССР в 1973 году, когда ему было три года. А 16 лет назад Ром уехал в Канаду, и теперь живет там. В середине декабря он приехал в Израиль нести резервистскую службу.

"Для меня это тоже было неожиданностью. Но 7 октября для меня все изменилось. Я просто не мог там оставаться и смотреть на эту войну по телевизору. И приехал служить. Надолго? Пока не победим".

У Рома в Израиле брат и племянница, которая живет с семьей в Сдероте. Незадолго до 7 октября сын Рома приехал из Канады в Израиль по волонтерской программе и, когда началась война, отказался возвращаться домой. Теперь думает призваться в ЦАХАЛ.

Спрашиваю, весь ли Хан-Юнис выглядит так, как тот район, в котором находимся мы. Алекс объясняет, что так выглядят все районы, откуда оказывалось сильное сопротивление.

Начинает темнеть, и Дуду заводит "Хаммер". Бойцы хотят вывезти нас из Газы до наступления темноты. По дороге рассказывают, что все, конечно, сильно устали. Устали не только они, но и их семьи. Но работы еще очень много. Кроме того, все уже думают о том, что война, закончившись в Газе, может начаться на севере.

По дороге обратно Алекс рассказывает, что и на срочной службе, и в резерве почти все время служил в Газе и на границе, поэтому ему эти места совсем не чужие.

"Я помню, как в 95-96 годах мы тут пили с местными кофе на берегу моря. Мы к ним относились совсем иначе. И они к нам. Я не знаю, кем и какие ошибки были сделаны за эти годы, но теперь мирных жителей в Газе нет, они превратились в агрессивную массу, которую держат в этом состоянии лидеры, строящие только туннели и свои виллы. А люди продолжают жить в нищете. Но в любом случае – сейчас израильская армия получила приказ уничтожить в Газе террористов. Значит, они будут уничтожены. "Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет". Так и будет".