"Шарон был одним из тысяч моих пациентов". Интервью с профессором Коэном
Известный нейрохирург, профессор Хосе Коэн в интервью журналисту Алексею Осипову (газета "Новости недели") рассказал о своей работе в Израиле. Текст этого интервью был предоставлен для публикации редакции NEWSru.co.il.
Как-то не принято рассуждать на тему того - а что же именно делает конкретного врача известным? Количество пациентов, которым он принес облегчение? Но ведь врач – не волшебник, наверняка ведь были и те, кому он не смог помочь. Количество ученых степеней и научных публикаций? Вряд ли человек современный и образованный пойдет на прием к шарлатану. Частота появлений на телеэкране? Ну, это смотря в какой ипостаси: очередей к самому главному российскому теледоктору, дающему с умным видом околонаучные советы в еженедельной телепрограмме имени себя, да еще и со знаком плюс, пока не зафиксировано…
У профессора Хосе Коэна, специалиста в области эндоваскулярной нейрохирургии и нейрорадиологии, работающего в отделении нейрохирургии Университетской клиники "Адаса Эйн-Карем" в Иерусалиме, известности не занимать, включая выступления по телевидению и на страницах печатной прессы. Но все то, что не имело отношения к науке, так или иначе относилось к состоянию здоровья одного из самых именитых пациентов молодого профессора, премьер-министра Израиля Ариэля Шарона. Что же до прецедента общения с прессой без привязки к истории премьерской болезни, то, по признанию самого проф. Коэна, таковое в его практике происходит впервые.
Профессор, судя по акценту, в определенный период своей жизни вы тоже считались новым репатриантом…
Да, в Израиль я репатриировался из Аргентины 8 лет тому назад. В нашей семье соблюдали шаббат, отправляли детей в еврейскую школу, придерживались сионистских взглядов, но репатриировался один я. Принцип был простой – 1 плюс 1 – уже двое. Сумма слагаемых - я и Государство Израиль показалась мне точным отражением моих воззрений. Аргентина – чудесная, фантастическая страна. Недавно я впервые в жизни побывал в российской столице, она мне показалось очень близкой по духу к Буэнос-Айресу, в Москве так же красиво и весело. Но и "русские" евреи и их собратья из Аргентины все равно едут на Святую Землю. Почему? Для того, чтобы быть вместе, в единственном месте на земном шаре, которое они могут назвать своим домом.
А акцента своего я ничуть не стесняюсь. Почему я должен стесняться того, что пытаюсь говорить с другим человеком на его родном языке? И какой он, иврит без акцента здесь, в "Эйн-Карем", когда моя правая рука, техник-рентгенолог Григорий Урьев родом из бывшего СССР, а среди коллег есть выходцы из США и Англии, Перу и Франции? Иногда мне кажется, что все мы – один большой оркестр, солисты которого слаженно играют прекрасную мелодию…
В которой нет места аргентинской экспрессии?
Я родился в Аргентине, по состоянию на сегодня провел в ней большую часть своей жизни. Уверен, что до конца дней своих во многом останусь именно аргентинцем. В чем именно? В образе мышления, в полете фантазии, в палитре чувств. Все это, наверное, знакомо именно новым репатриантам, вне зависимости от того, из какой страны мира они приехали в Израиль. Оле из США, Украины, Эфиопии, Аргентины, России испытывает примерно одну и ту же гамму переживаний, которая незнакома уроженцам страны. Это нас, новичков объединяет и отличает ото всех остальных. А чем отличаются коренные израильтяне? Своей толерантностью. Вы только представьте себе, что за короткий период времени более 1 млн. человек приехали в небольшую страну на ПМЖ из самых разных уголков света. Кое-где, наверное, точно началась бы война. А маленький Израиль без особых потрясений этот миллион человек принял и абсорбировал.
Ближний Восток – это совсем иные стандарты, корни которых уходят в далекое прошлое. Это и сдержанность, и недоверие к чужакам, и скрытность. А теперь представьте себе типичного израильтянина – это же весельчак, человек с открытой душой, балагур, который все сделает для того, чтобы ты не чувствовал себя одиноким.
Жителю небольшого городка где-нибудь в Галилее, перенесшему инсульт, и не стоит надеяться на излечение, поскольку ближайшее отделение нейрохирургии расположено от его дома в сотне километров?
Не нужно тратить драгоценное время на то, чтобы везти человека в медицинское учреждение, в обязательном порядке располагающем нейрохирургическим отделением! Врачи, работающие в любой больнице Израиля, знают и умеют выполнять жизненно важные мероприятия, необходимые в этом случае. Чем раньше человек с подозрением на инсульт поступит к врачу, тем больше шансов помочь ему эффективно. В арсенале врачей больше средств помочь пациенту в первые 3 часа после инсульта, затем количество этих средств значительно уменьшается. Несколько месяцев назад к нам поступил житель с соседнего Кипра, перенесший обширный инсульт за 48 часов до эвакуации в наше отделение. После ряда операций и курса лечения он был выписан домой в удовлетворительном состоянии. Казалось бы, прошло двое суток, больной вдобавок ко всему перенес полет, но человек оказался у врачей очень быстро, наши кипрские коллеги профессионально сделали все необходимое на тот момент, чем существенно упростили дальнейший курс лечения и, по сути дела, спасли человеку жизнь. Отмечу, что благодаря IMER – отдела медицинского туризма нашей больницы, в "Эйн-Карем" проходят лечение люди из многих стран мира.
Стоит отметить и еще один момент: наше отделение считается одним из самых передовых в мире, а в медицинском центре "Адасса" проходят специализацию (интернатуру) молодые врачи из многих стран. Кстати, интернатура у нас бесплатная.
А стоит ли проходить таковую именно в Израиле? Ведь не каждая больница оснащена так, как "Эйн-Карем"…
Я считаю, что врач должен быть подготовлен идеально, знать самые передовые методики, уметь пользоваться последними новинками из мира медоборудования. Нельзя применить старый опыт к передовой технике, а вот передовой опыт на устаревшем оборудовании однозначно даст лучшие результаты. Гонщик "Формулы-1" уверенно чувствует себя и за рулем "Пежо", а теперь представьте, что вы всю жизнь управляли велосипедом и не удосужились сдать на права, а внезапно выиграли в лотерею роскошный гоночный автомобиль и теперь не представляете как хотя бы открыть его. По практике я знаю, что маленькая партия одноразовых перчаток от благотворителей "сваливается на голову" куда реже чем многомиллионный комплект оборудования для операционной комнаты. Филантропы любят поражать воображение и увековечивать себя посредством таких вот монументальных даров. Так что врач, работающий в провинциальной больнице, имеет все шансы уже завтра получить в свое распоряжение какой-то новый прибор. Но распоряжаться ведь еще не означает уметь им пользоваться.
Да, тот же Кипр не может похвастаться своей медициной и предпочитает отправлять на лечение своих граждан в Израиль. Безусловно, что на Ближнем Востоке израильские врачи – самые квалифицированные и образованные. А в целом, в мировых рамках наша медицина действительно передовая?
Начнем с того, что, если можно так выразиться, медицина всегда была профессией для многих поколений евреев. В Израиле можно жаловаться на все что угодно – на климат, на правительство, на политическую систему, но, на мой взгляд, никак не на систему здравоохранения. Это наш фирменный знак, узнаваемый символ во всем мире. Кстати, один из факторов, влияющих на то, что пожилые американцы и европейцы еврейского происхождения на старости лет переезжают жить именно в Израиль, а не, скажем, в Калифорнию.
Медицинское обслуживание в Израиле не знает разницы между богатыми и бедными. Подобных моделей я не видел ни в одной другой стране мире. В США при отсутствии денег или медицинской страховки вас даже не пустят на порог больницы. В Израиле у всех граждан есть медицинская страховка, а если случилось так, что в беду попал иностранец, то ему без разговоров помогут точно также, как если бы подобное лечение потребовалась премьер-министру Израиля, и только после этого будут ломать голову на тему того, есть ли шанс получить с этого человека оплату за лечение. Ни в одной израильской больнице нет отделения VIP, спецлекарств или спецоборудования, все одинаково доступно для всех. Практически нет очередей в их европейском понимании (в большинстве стран Старого света очередь на основные виды хирургических вмешательств составляет, как минимум, полгода).
Врач – это образование или призвание?
Это примерно то же, что и музыка: в любом случае необходимо учиться игре на музыкальном инструменте, но только одни через несколько лет учебы солируют в лучших концертных залах мира, а другие довольствуются исполнением "чижика-пыжика" в домашней обстановке. Я понял одно: врач должен стремиться к тому, чтобы быть хорошим врачом. А это требует и времени, и знаний, и практических навыков.
Вы стали известным, благодаря своим собственным талантам, или вашей славе способствовал пациент больницы "Эйн-Карем" с фамилией Шарон?
Конечно, Шарон сыграл свою роль. Но он был одним из тысяч моих пациентов, которые в большинстве своем - люди никому неизвестные, их историями болезни и состоянием здоровья СМИ не интересовались и не требовали от меня комментариев. Я лечу всех – и известных политиков, и торговцев с рынка. Врач не имеет право называть себя врачом, если он решит оказывать помощь только тем, кого он сам выберет. Настоящий врач помогает всем, кто в его помощи нуждается.
Но ведь профессор, наверное, уже заслужил себе право проводить больше времени в кулуарах конгрессов, нежели в операционной…
Каждый выбирает для себя… Я решил так: если однажды мне позвонят ночью с просьбой о помощи, а я решу, что ехать в больницу мне неохота, я оставлю медицину. Потому, что это как раз начало выбора – этому я помогаю, а тому нет. Реализация такого выбора недостойна звания настоящего врача.
Мне придает сил, усиливает мою веру в высокое предназначение эскулапа работа в больнице, особенно в те моменты, когда идешь по коридору, встречаешь коллег, и по понятным только нам деталям становится ясно, что они, как и ты, уже добрых пару дней не покидали своих отделений, что чашка кофе, выпитая вчера вечером в короткие минуты отдыха, была единственной порцией горячей пищи. Возможно, когда то и мы начнем выбирать – что делать, а что нет. Пока не хотелось, надеюсь и не захочется…
В 39 лет я стал профессором, продолжаю работать в больнице и никогда не думал об открытии частной клиники. Почему? Потому что работаю в больнице с мировой известностью, обладающей уникальной базой не только для лечения, но и для исследований, без которых прогресс в медицине невозможен. Мне прогресс небезразличен, я не хочу быть потребителем результатов чужих исследований, я сам жажду открытий.
Почему вы выбрали именно нейрохирургию? Куда ведь чище и безопасней, да и эстетичней, например, хирургия косметическая.
Возможно, это кому-то покажется странным, но нейрохирургия – самая романтичная область медицины из-за того, что это самая перспективная, самая неизведанная ее область, таящая в себе множество открытий. Совсем недавно, когда я был студентом, обход палат в отделении нейрохирургии проходил за несколько минут. Причина – нечего было обсуждать, больным, перенесшим кровоизлияние в мозг, помочь было нечем, их близкие говорили, что лучше бы, если эти люди умерли. Сегодня шансов выздороветь неизмеримо больше, и это далеко не предел.
Пожалуй, не такого другого заболевания, как инсульт, которое за долю секунды превращает человека в живую куклу. Современная медицина может вернуть человека к жизни, запустив после перерыва его сердце, дыхание, а вот вернуть к жизни мозг пока не в состоянии. Мало того, мы вообще практически ничего не знаем о том, как человеческий мозг функционирует. Последние годы стали революционными для нейрохирургии, которая привлекла меня именно своей новизной, скоростью развития и перспективностью.