Юридическая реформа заморожена, противостояние продолжается. Итоги политической недели
Редакция NEWSru.co.il продолжает публикацию пятничных обзоров политической ситуации, которые готовит журналист Габи Вольфсон.
Поздним вечером 26 марта, через час после того, как стало известно о решении премьер-министра Биньямина Нетаниягу уволить со своего поста министра обороны Йоава Галанта, я получил сообщение от женщины, назовем ее А., которая давно и последовательно поддерживала Нетаниягу. Поддерживала не по партийной принадлежности, а по глубокому личному убеждению. Четыре слова было в этом сообщении: "Он сошел с ума". Эта эмоциональная фраза идеально иллюстрирует настроение в тот вечер как среди сторонников премьера, так и среди его противников. Никто не оспаривал права премьера увольнять министра, с которым не сложились отношения, но это не то, что было между Нетаниягу и Галантом. Никто не оспаривает право премьера уволить с должности министра, который очевидно не справился со своими обязанностями. Однако и в этом Нетаниягу не обвинял Галанта. Объяснение приближенных премьера, согласно которому Галант был уволен, так как недостаточно твердо боролся с проявлениями "отказничества" в период баталий вокруг юридической реформы, выглядят надуманными. Что же произошло? "Нетаниягу сорвался", – говорят одни. "Нетаниягу переоценил себя", – говорят другие. "Нетаниягу недооценил масштабы зреющего в обществе недовольства", – говорят третьи. Miscalculation.
Всем известно, что Йоав Галант собирался выступать 23 марта. Министра обороны можно заподозрить во многом, но очевидно одно: у него не было никаких политических интересов, толкавших на выступелние против премьера. В отличие от Эдельштейна, Битана, Данона, Амсалема, у него не было личных счетов с Нетаниягу, а действительность он оценивает достаточно здраво, чтобы не начинать таким образом путь на вершину иерархии в "Ликуде". Министр обороны беседовал с начальником генерального штаба, высшими офицерами, командирами подразделений. Не исключено, что правы те в "Ликуде", кто говорит о том, что Галант был больше представителем генштаба в правительстве, чем профильным министром. Но это нюансы работы любого правительства, и они не могут быть причиной для увольнения.
23 марта Галант не выступил. Премьер-министр уговорил его этого не делать, пообещал успокоить страсти, сам выступил с речью, которая никого не успокоила, и улетел в Лондон. Галант понял, что другого выхода нет. В шаббат он еще колебался. Но несколько встреч с офицерами окончательно убедили его в необходимости выступить. Речь министра обороны не была направлена против премьер-министра или против юридической реформы. Галант призвал остановиться и начать договариваться. Бесспорно, выбранный тайминг был очень проблематичным. Произносение такой речи на исходе шаббата, когда по всей стране проходят митинги противников реформы, когда премьер-министр за рубежом, сложно назвать проявлением коллегиальности. Является ли это поводом для увольнения? Нетаниягу вернулся в Израиль, осмотрелся и решил, что да. Более всего это напомнило 1998 год и увольнение Ицхака Мордехая – первого министра обороны, с которым довелось работать Нетаниягу. Увольнение публичное, некрасивое, продиктованное исключительно личными мотивами.
Реакция на решение об увольнении Галанта стала неожиданностью для премьер-министра, и не только для него. Десятки тысяч людей немедленно на акции протеста. Они не переживали за карьеру Галанта. Они заявили, что, с их точки зрения, правительство утратило легитимность. То что ночь на 27 марта прошла без пострадавших и жертв только доказывает, что инстинкт самосохранения еще жив в израильском обществе. Надолго ли? Никто не знает.
Решение о том, что реформа будет заморожена, Нетаниягу принял той же ночью. Отчетливо можно было слышать, как меняется тон заявлений депутатов от правящей партии. Ультраортодоксальные партии также очень быстро дали "зеленый свет". Даже Смотрич не возражал. Почти всем было ясно, что дело зашло слишком далеко. Сила (на данном этапе) оказалась за оппозицией, и никто не сомневался, что ее уличные вожди не остановятся ни перед чем, чтобы остановить реформу. Возражали лишь Ярив Левин и Итамар Бен-Гвир. Сопротивление министра юстиции было сломлено быстро. "Ничто не кончено, – втолковывали ему Рон Дермер, Йоав Киш и сам Биньямин Нетаниягу – Мы притормаживаем, но не останавливаемся. Если переговоры ни к чему не приведут, возобновим с той точки, где остановились". В качестве слабого утешения Левину было обещано, что состав рабочей группы коалиции на переговорах будет очень сильным и очень консервативным. Это обещание Нетаниягу выполнил. Доктор Авиад Бакши и профессор Талья Эйнхорен – это наверное самый сильный и радикальный тандем, который консерваторы могут представить. Их дискуссии с Гиладом Каривом ("Авода"), Орной Барбивай ("Еш Атид") и Хили Трупером ("Махане Мамлахти") обещают быть захватывающими. Насколько продуктивными? Неизвестно.
Итамар Бен-Гвир оказался упорнее Левина. Насколько мне известно, он действительно намеревался подать в отставку в связи с замораживанием реформы, речь не шла о тактической угрозе. В какой-то момент обсуждалась даже "модель Маоза", согласно которой Бен-Гвир выйдет из правительства, однако будет поддерживать ее снаружи. В окружении Нетаниягу быстро поняли, что правительство меньшинства, полностью зависящее от доброй воли Итамара Бен-Гвира и его соратника по партии Альмога Коэна, просуществует до первого кризиса, и этот вариант был отвергнут. В качестве отступного Бен-Гвир получил обещание, что национальная гвардия, которую "вот-вот" должно создать правительство, будет подчинена непосредственно министру национальной безопасности. В оппозиции это тут же назвали "персональной милицией Бен-Гвира". Но глава "Оцма Иегудит" согласился дать Нетаниягу возможность заморозить реформу без политических последствий. Всеобщая забастовка, которая по некоторым сведениям, была скоординирована с канцелярией премьер-министра, лишь закрепила в сознании израильтян, даже сторонников реформы, что все пошло вразнос и надо остановиться.
Ярив Левин и Симха Ротман вознамерились совершить революцию, цель которой была изменить порядок вещей, установленный Аароном Бараком и его последователями. Этот порядок устанавливался на протяжении более чем трех десятилетий и многими представлялся как единственно возможный. Образованные и интеллигентные люди не имели понятия о том, что живут в стране, где судебная система пользуется полномочиями, которыми ее никто не наделял. Израильтяне, отлично разбирающиеся в том, как устроено общество, никогда не задумывались над тем, что система держит палку с обеих концов: отменяет законы на основе интерпретации Основных законов, как будто они являются Конституцией, и не накладывает на себя никаких ограничений, мотивируя это тем, что у нас в стране нет Конституции. Это только два примера того, что сторонники реформы называют узурпацией власти Верховным судом. Невозможно, немыслимо привести к изменениям существующего положения за три месяца, без подготовки общественного мнения, без разъяснения смысла реформы народу. Сегодня необходимо признать: то, что делали Левин и Ротман в эти три месяца больше было попыткой показать всем и в первую очередь себе, что времена изменились, что подавления одних другими больше не будет, что индоктринация закончилась, что власть сменилась. Вместо того, чтобы провести что-то, принять один-два закона, правые торопились, действовали нахрапом, пытались что-то продемонстрировать, показать, отомстить. Это хорошо понятное и объяснимое стремление, и у чувств, которые двигали Ротманом и Левином, есть реальные, а не выдуманные причины. Но когда чувства затмевают логику и становятся главной движущей силой политического протеста, успеха не добиться.
И это не все. Проведение реформы сопровождалось массой законопроектов, которые дискредитировали ее и подпитывали протесты. "Закон Дери-2", запрещающий БАГАЦу вмешиваться в процесс назначения министров, "случайно" появился именно для того, чтобы вернуть главу ШАС в министерское кресло. Так не проводят конституционные реформы, тем более учитывая отношение большинства общества к тому, что Арье Дери станет министром. Попытка подогнать основные законы под аппетиты ультраортодоксов – иными словами, сформулировать их таким образом, чтобы официально закрепить освобождение от службы в армии, не могло не бросить тень на реформу. И тут надо отметить, что предложение президента, то самое, которое было подхвачено и поддержано оппозицией (за исключением НДИ), предусматривает освобождение ультраортодоксов на веки вечные от службы в армии.
Но главной причиной поражения реформаторов была банальная нехватка сил. Политическая власть не может преуспеть, а особенно в критические моменты, если она не опирается на остальные звенья власти: силовые структуры, академию, юридическую систему, культурную элиту, промышленность, СМИ. Всего этого у Левина и Ротмана не было. Высокопоставленные в недавнем прошлом офицеры ЦАХАЛа открыто сочувствовали и выражали понимание мотивов тех, кто отказывался или грозил отказываться ходить на сборы. Промышленники начали перевод капитала за границу, подавляющее большинство СМИ открыто поддерживали акции протеста.
Неподготовленность реформы, ее неразъясненность, посторонние наносы и очевидная консолидация всех сил израильской элиты привели к краху инициативы.
И не исключено, что рухнула не только реформа. После выборов 2022 года в Израиле впервые было создано право-религиозное правительство без участия левоцентристских союзников типа "Аводы" Барака, "А-Тнуа" Ливни, "Кахоль Лаван" Ганца. Правые и крайне правые получили кредит доверия. Этот эксперимент на данном этапе выглядит катастрофически провальным. Те, кто рассчитывал на "повзросление" правых радикалов, вкусивших власть, понимают, что эти надежды не оправдались. Не было прежде в истории Израиля правительства, которое бы так быстро и так бездеятельно этот кредит растратило. Вместо того, чтобы реализовывать свои полномочия в Иудее и Самарии, Бецалель Смотрич произносил речи на фоне карты Эрец Исраэль, где нет Иордании, а также призывал снести Хауару. Итамар Бен-Гвир сражался не с преступностью в арабском секторе, а с "нерадивостью" полиции при разгоне демонстраций протестов против реформы. Есть немалая доля правды в утверждении о двойных стандартах полиции в отношении демонстрантов на Каплан и друзей Ахувии Сандака. Hо исправление ситуации не во вмешательстве в деятельность полиции, а в формировании авторитета, который позволит менять то, что необходимо.
Опросы, опубликованные на этой неделе, очень ясно показали реакцию избирателей на происходящее. Не менее десяти мандатов потеряла коалиция за пять месяцев, прошедших с момента выборов. Главным пострадавшим является "Ликуд", в то время как партии правого фланга и ультраортодоксальные партии почти не потеряли мандаты. При всей осторожности, с которой надо относиться к опросам, проводимым не в предвыборный период, когда политическая карта не оформлена, тенденция очевидна. Впервые за много лет левоцентристский лагерь набирает в опросах 61 мандат, причем без необходимости опираться на ХАДАШ-ТААЛ. Партии предыдущей коалиции могут по последним опросам рассчитывать на возвращение к власти даже при отсутствии "Ямины". Абсолютно правое правительство возродило к жизни левый блок.
Нетаниягу взял тайм-аут не только в том, что касается продвижения юридической реформы. В воскресенье завершается сессия Кнессета. Большинство спорных законов так и не вынесены на голосование. В "закон Дери-2", судя по всему, будут внесены изменения, позволяющие суду при определенных условиях блокировать назначения министров. "Закон о подарках" заморожен, "закон о квасном" принят в самой мягкой и осторожной его формулировке. Рискну предположить, что и нацгвардия, подчиненная Бен-Гвиру, останется на бумаге.
Перед партиями оппозиции также стоят непростые дилеммы. Победа, по меньшей мере временная, над реформой юридической системы в большой степени является заслугой уличных протестов. В политической оппозиции понимают это и хорошо знают, что не имеют кредита на далеко идущие уступки в ходе переговоров, которые ведутся у президента. Тем не менее, возвращаясь к опросам, нельзя не обратить внимание на то, что главные дивиденды получает "Махане Мамлахти". Бени Ганц сумел позиционировать себя как человек, который не возражает по поводу реформ, как таковых, отстаивая при этом сохранение независимости судебной системы. В сознании израильтян Ганц не ассоциируется с демонстрантами на Каплан, подобно Яиру Лапиду, и это приносит лидеру "государственников" поддержку. Лапид смотрит на это и на данном этапе успокаивает себя тем, что до выборов многое изменится.
В НДИ сохраняют "независимость". Партия Либермана – единственная, отказавшаяся от участия в переговорах в президентской канцелярии. Законопроект об изменении порядка избрания судей в Верховный суд, утвержденный комиссией ко второму и третьему чтениям, положен на стол Кнессета. Это означает, что его в любой момент можно вынести на голосование на пленарном заседании. В НДИ требуют вернуть закон в комиссию в качестве условия присоединения партии к переговорам. Разница во времени между возможностью провести закон, когда он утвержден, но все еще в комиссии, и тем, когда он положен на стол Кнессета, составляет несколько дней. Очень сложно поверить, что именно это настолько мешает партии Либермана, что она бойкотирует переговоры. Будучи опытным политиком Авигдор Либерман пытается по возможности автономизироваться от остальных партий оппозиции, надеясь на то, что это принесет ему политические дивиденды.
Замораживание реформы, объявленное на уходящей неделе, вывело на улицы правых. После трех месяцев непостижимой пассивности на этой неделе состоялись две демонстрации, в каждой из которых приняли участие десятки тысяч людей. В Израиле очень редко митингуют за что-то. Как правило митингуют против. До тех пор пока продвижение реформы, ставшей для многих в правом лагере символом победы на выборах, продолжалось, люди наблюдали за происходящим со стороны. Когда стало ясно, что вторая сторона приняла стратегическое решение любым способом это победу нивелировать, последовала реакция. Несмотря на то, что, на первый взгляд, митингующие поддерживают Биньямина Нетаниягу, среди них есть немало тех, кто критикуют премьера за "капитуляцию". Немало их есть и во фракции "Ликуд". Кредит, который Нетаниягу получил на проведение переговоров, далеко не безграничный.
Уличная оппозиция также не намерена успокаиваться на достигнутом. Прежде всего, им важно продолжать оказывать давление на тех, кто ведет переговоры в канцелярии президента, постоянно напоминая, что у переговорщиков от оппозиции нет слишком большого пространства для маневров. Но главное: речь уже давно не идет о протесте только против реформы. Намерение группы активистов устроить провокацию в дни праздника Песах, демонстративно пронося в больницы квасное, является очень показательной. На улице Каплан не только пытаются остановить юридическую реформу. Там объявлена война любым инициативам правительства, которое Эхуд Барак, Яир Голан и другие объявили не легитимным. А значит противостояние будет продолжаться.
Скоро наступит праздник Песах, праздник свободы. Каждая из противоборствующих сторон убеждена, что именно она верно трактует этот термин.
