"Иврит – не только израильский язык". Семен Парижский о проекте "Эшколот"

Программного директора проекта "Эшколот" Семена Парижского можно назвать человеком эпохи ренессанса. Кандидат филологических наук, доцент Института стран Азии и Африки МГУ, специалист по ивриту и средневековой еврейской литературе, он создал проект, призванный освободить академическую науку из башни из слоновой кости, сделать ее доступной.

Беседовал Павел Вигдорчик.

Насколько долгим был путь к проекту?

Я родился в Ленинграде. Мой старший брат в 80-е годы был активистом подпольных движений – и диссидентских, и еврейских. Я был подростком и все время спрашивал, что за книжки он приносит. Он мне говорил, чтобы я в это не лез, мол, тебе это не надо. Но для подростка нет ничего притягательнее, чем такой запретный плод. Так что меня к этому ужасно тянуло, я подслушивал под дверью, как они что-то обсуждают.

В 1989 году мой брат эмигрировал в Америку, и я тут же бросился во все эти области. Начал самостоятельно изучать иврит. А 1991 году, если я не ошибаюсь, в Питере открылся первый в России еврейский университет, я туда поступил. Довольно быстро стал переводить, преподавать иврит. Параллельно закончил философский факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Начал заниматься изучением и преподаванием иудаики, еврейской культуры.

Два года провел в Иерусалиме на программе Jerusalem Fellows в Институте Манделя – полезное время, чтобы подумать, чем я хочу заниматься. А когда я вернулся оттуда в 2003 году, начал искать возможности создать что-то в сфере, которая казалась важной для меня – построить мост между академической иудаикой – уже возникшими к тому времени университетскими кафедрами – и широким еврейским образованием и культурой.

Мне казалось важным вывести иудаику из академической изоляции, "башни из слоновой кости", чтобы те открытия, которые происходят в университетской науке, стали достоянием общества, культуры. В 2008 году в результате этих поисков и возник проект "Эшколот".

Почему у московского проекта ивритское название?

Иврит – не только израильский язык, это язык еврейской культуры и в диаспоре. Для меня это вообще принципиальная вещь, поскольку погружение в еврейскую культуру я начал с иврита. Я вырос в ассимилированной семье, в детстве у меня почти никаких знаний о еврействе не было, и в еврейскую культуру, еврейскую цивилизацию мне пришлось погружаться самостоятельно. Ключом к ней был как раз язык. Для меня странна ситуация, когда люди считают себя носителями еврейской культуры и не знают языка. Поэтому ничего странного в том, что проект называется на иврите, нет.

В слово "Эшколот" вложено много смыслов. Во-первых, здесь есть игра слов, слышащаяся русскоязычному человеку, даже незнакомому с ивритом – "школа". На иврите тоже есть слово אסכולה. Но на иврите есть и понятие איש אשכולות – всесторонне образованный человек, человек эпохи ренессанса. Это важный для нас идеал, поскольку мы стремимся представлять еврейскую культуру во всех ее проявлениях. Это и философия, и искусство, и музыка… Мы хотим дать нашей аудитории объемное представление о еврейской культуре.

Ну и плюс к тому, אשכולות – это виноградные грозди, а виноград и вино – старинный символ знания. Опьянение – это и изменение сознания. Знания ведь меняют сознание человека. Так и от вина меняется и он сам, и его восприятие реальности. Нам важно, чтобы человек воспринимал еврейскую культуру не только головой, но и другими рецепторами, чтобы он ввел ее внутрь, получал и эстетический опыт. У нас есть английский слоган A taste of ideas. Нам важно, чтобы идеи можно было попробовать на вкус.

Есть ли в современном обществе, ориентированном на высокие технологии и финансовый успех, спрос на гуманитарные знания?

Когда в 2008 году мы создавали этот проект, у меня было ощущение, что мы будем плыть против течения. Мы готовились, делали фокус-группы, пытались понять, есть ли спрос. Нам казалось, что это довольно странное занятие – изучать тексты, слушать лекции. Нам все говорили, что это утопия. Но оказалось, что, без какого-либо изначального умысла, запуск проекта совпал с трендом (по крайней мере, в России) появления открытых форм образования, когда оно вышло из стен университетов и выплеснулось в публичное пространство. Стало модно приглашать девушек не в кино, а на лекцию по дизайну. Или скажем, семья в выходной день отправляется не в парк гулять, а слушать лекцию по архитектуре. В Москве это проявилось в явлении, которое социологи называют "третье место" – не работа и не дом…

Как клуб.

Да. Кафе, галереи, клубы, где что-то происходит круглосуточно. Люди там сидели с лэптопами и работали, а потом там же обедали, там же слушали лекцию, концерт. В таких публичных местах проходила основная интеллектуальная жизнь Москвы. Мы очень хорошо вписались в этот тренд…

Москве есть что предложить тем, кто ищет интеллектуальный досуг. Как вы выдерживаете конкуренцию?

Во-первых, мы были одними из первых, кто начал это делать, были среди первопроходцев. И у нашей аудитории была потребность в таких форматах. Так что многие нееврейские московские проекты потом говорили, что вдохновлялись нашим примером. С другой стороны, наша ниша – еврейская и израильская культура, причем в самом широком смысле, мы представляем еврейскую культуру как глобальную, не ограничивающуюся Россией или миром местечек.

Нам надо было перебороть стереотип, что еврейская культура – что-то местечковое. Мы хотели показать, что это культура разных стран, охватывающая самые разные области. Но ключ к тому, что у нас появилась собственная аудитория, не только подача еврейской культуры как универсальной и разнообразной. Наш подход – давать не только лекции, а собирать такой коктейль. Ведь в любом хорошем коктейле есть часть с высоким содержанием спирта. У нас это высокий градус академизма. Но мы добавляем сок или пузырьки, то есть эстетическую составляющую. Это лекция плюс концерт, кинопоказ, кулинарное шоу или экскурсия.

Например?

Например, мы делаем лекцию индолога про евреев Индии, и сочетаем ее с концертом, где исполняют музыку евреев Индии. Человек может и получить интеллектуальную информацию, и прочувствовать эту культуру через музыку. Или, скажем, мы делаем лекцию "Бабель и кинематограф", а потом показываем немой фильм с живым музыкальным сопровождением. Лекция про хлеб в еврейской культуре профессора Еврейского университета в Иерусалиме Авигдора Шинана сочетается с рассказом пекаря, директора модной московской пекарни о том, как важен хлеб сегодня в жизни большого города. И диалог между ними оказывается удивительным – выясняется, что у Кейсарии первого тысячелетия н.э. и современной Москвы есть много общего. А после этого проводится дегустации разных видов хлеба.

Наш проект немножко необычный, ведь наша главная идея – выход из гетто. Мы стараемся не замыкаться внутри еврейской общины, не создавать свою общину, а создать место, где нашей молодой интеллектуальной аудитории захочется бывать, делать глубокое еврейское содержание частью общей интеллектуальной жизни Москвы, чтобы для встречи с еврейской культурой не надо было идти в еврейскую организацию. И не так просто найти еврейский фонд, который будет поддерживать проект с такой концепцией.

Мы принципиально работаем на открытую аудиторию, не только еврейскую. Но тем самым мы привлекаем еврейскую интеллектуальную молодежь, которая никогда не пойдет в синагогу или общинный центр. Этот подход не у всех еврейских фондов вызывает понимание. И нам с самого начала повезло со спонсорами. Проект создавался при поддержке фонда "Авихай", а потом мы начали сотрудничать с фондом "Генезис". Наша целевая аудитория – еврейская молодежь, которой около 30 лет, и они понимают, что до нее невозможно достучаться, если устраивать внутриеврейские тусовки.

"Генезис" поддерживает нас несколько лет, и что важно: это не "денежный мешок", а полноценный партнер в придумывании каких-то вещей, в продвижении. Этот фонд известен тем, что поддерживает проекты не только в России, но и в других странах. И когда мы устраивали фестивали медленного чтения в Венеции, Иерусалиме, Берлине, то "Генезис" помог нам найти местных партнеров, "вписать" наш фестиваль в еврейскую жизнь того или иного места – они могут соединить нас с людьми, подсказать, как работать с аудиторией. Он нам очень помогает в том, что называется networking, в создании связей и в продвижении проектов. Это не просто финансовая поддержка, а забота.

Медленное чтение – это ведь тоже еврейская традиция.

Мы вдохновляемся традиционной еврейской практикой чтения сакральных текстов. Еврейская культура в принципе культура комментария, внимательного чтения Торы и других классических текстов. Бейт Мидраш как некая институция – дом изучения текстов. Мы берем из этой традиции несколько важных принципов. Прежде всего, принцип активного чтения, когда читатель не воспринимает текст пассивно, а пишет что-то на полях.

Второй важный момент – совместное чтение. Человек европейской культуры привык общаться с текстом один на один, а в еврейской традиции было принято класть книгу на стол, собирать людей и спорить о том, как ее понимать. Возникал такой гул голосов. Мы хотели эту традицию продвигать. Но мы также вдохновляемся такими современными трендами как slow food – медленной трапезы. Это борьба с быстрым потреблением, осознание, что еду надо воспринимать в культурном контексте. Мы хотим, чтобы человек получал удовольствие от текста, как от еды.

Третье – это течения в литературоведении XX века, подчеркивающие активную роль читателя. Скажем, Лотман и Набоков, которые писали комментарии к "Евгению Онегину", подвигая нас к замедленному чтению. Так что источников было несколько. И с нашей легкой руки понятие "медленное чтение" вошло в русский язык, мы стали первыми, кто стал продвигать этот формат.

Каким вы видите будущее гуманитарного образования? Многие говорят о кризисе системы университетов, но ваш опыт свидетельствует, что спрос на гуманитарные науки есть.

Я, конечно, не пророк, но могу рассказать, какие тенденции вижу. Прежде всего, то, о чем я уже говорил: выход образования за рамки университетов. Оно выплескивается в публичное пространство. Ведь самое интересное, что происходит в образовании, происходит сегодня не в университетах. На это указывает и растущая популярность жанра нон-фикшн. Московская ярмарка нон-фикшн собирает пол-Москвы. Помимо продажи книг, там проходят семинары, встречи – собственно, они и есть самое главное. Люди приезжают обменяться идеями, послушать, там бурлит интеллектуальная жизнь. Самое интересное – это когда научные идеи конвертируются в такого рода проекты, в свободные формы образования, такие как Свободный университет. Мы должны также учитывать, что государство в России пытается все больше контролировать университеты, и попытки создания альтернативных проектов связаны еще и с политическим давлением на вузы.

И еще – мне кажется, что большую роль в образовании сыграет машинный перевод. Почти что с каждым месяцем качество компьютерного перевода улучшается, и такая вроде бы техническая вещь приводит к падению границ между научными школами. Раньше то, что печаталось по-русски или по-китайски, практически не читалось. Переводов делалось мало, и научная жизнь оставалась внутри языковых сообществ. Сейчас, тем более с учетом электронной формы всех публикаций, уровень выравнивается, и любой текст можно одним щелчком мыши перевести на другой язык. Он становится достоянием любого – во всем мире. Возникает общий рынок знаний, где сразу видно, кто чего стоит. Мне кажется, что это приведет к большим изменениям в международной научной жизни.

Публикуется в рамках информационного партнерства