О политике, репатриантах и коррупции. Интервью с главой партии "Авода" Ави Габаем
10 июля Ави Габай был избран председателем партии "Авода". Спустя три с половиной месяца он дал интервью NEWSru.co.il. Габай рассказал о причинах его перехода из "Кулану" в "Аводу", о реформах в партии "Авода" и о планах на тот день, когда, как он полагает, станет премьер-министром. Разговор состоялся в штабе партии в Тель-Авиве.
Беседовал Габи Вольфсон, политический обозреватель NEWSru.co.il.
Господин Габай, в ту пятницу, когда неожиданно для многих вы объявили о выходе из правительства, мало кто мог предположить, что вы окажетесь в партии "Авода". Вы уже знали куда направляетесь?
Нет, совсем нет. Я принял решение покинуть правительство Нетаниягу и взять тайм-аут от политической жизни. Я встречался со многими людьми, советовался и думал над тем, по какой дороге правильнее всего вернуться к общественной деятельности. Примерно через три-четыре месяца я пришел к выводу о том, что наиболее правильный шаг – это присоединение к партии "Авода".
Вы не ассоциируетесь с "Гистадрутом", красными флагами и иной символикой "Аводы". Вам комфортно в этой партии?
Дело в том, что я придерживаюсь позиций, являющихся традиционными для партии "Авода". Это классический "рабинизм" – решительность и твердость в вопросах безопасности, политическая умеренность и справедливые экономика и общество. Не социализм, не коммунизм, но предоставление приоритета слабым слоям общества, забота в первую очередь о них. И различия между Нетаниягу и мной огромны в любом из этих параметров.
Почему вы не остались в "Кулану"? То, о чем вы говорите, не чуждо и Моше Кахлону, вместе с которым вы основывали эту партию.
Правильнее будет сказать, что "Кулану" оставила меня, а не я оставил "Кулану". Я присоединялся к партии, придерживающейся определенных взглядов, стоящей на определенных позициях, но постепенно партия заговорила другим голосом.
Например?
"Кулану" создавалась как партия, которая поведет борьбу за интересы общества, партия, имеющая государственный подход, партия, которая сдерживает экстремизм, а не потакает ему, которая не во всем видит политику.
И "Кулану" всего этого не делает?
Скажем так, в некоторых вопросах они повели себя не так, как должны были, не так, как от них можно было ожидать.
Можете привести пример?
Например, закон об ограничении финансирования НКО. Зачем он нужен? Кому? Этот закон ничего не меняет, ни на что не влияет. Но он обостряет противоречия, превращает общественную дискуссию в гораздо более радикальную и экстремистскую, делает часть общества нелегитимной. Всего этого "Кулану" допустить не должна была.
Возглавив партию "Авода", вы стали первым на моей памяти "внешним" лидером, человеком, который не воспринимался до этого как плоть от плоти "Аводы".
Это если вы не считаете генералов. Им можно было быть "внешними".
Был только Барак.
Мицна.
Мицна был в "Аводе" еще на муниципальном уровне.
Да, вы правы, только Барак.
Как вас приняли в этой партии?
C удивлением (смеется). Рядовые члены партии приняли очень хорошо. Я пришел не просто в партию. В "Аводе" 52 тысячи зарегистрированных членов партии. Они были готовы охотно воспринять то, что я отражаю. Они видели во мне политика, который готов отказаться от должности, а не цепляется за нее. Они видели во мне и политика, который может быть мостом между разными группами населения. Я далек от того, чтобы быть экстремистом: могу понять бедных, так как сам начинал с низов, а сегодня нахожусь там, где нахожусь. Я из восточных общин, но не хочу конфронтации с другими. Я соблюдаю традиции – не ортодокс, но и не светский. И главное состоит в том, что я сфокусирован на достижении одной цели – победы. Мы должны делать все, что возможно для того, победить на выборах. Для партии это был достаточно неожиданный посыл. Здесь вдруг перестали постоянно заниматься сиюминутными проблемами, внутренними распрями и сфокусировались на победе на выборах.
Возможно, партия находилась в таком отчаянном положении, что в вас увидели спасителя?
Нельзя отрицать, что партия была в тяжелейшем положении. Но вместе со мной баллотировались другие достойные кандидаты. Однако выбрали меня.
Вас удивила однозначная победа на выборах? Для наблюдателя со стороны было в этом что-то "а-ля Трамп". Вы пришли, отодвинули в сторону институты партии и штурмом взяли ее.
Это удивило только политических комментаторов. Только Амит Сегаль (политический обозреватель Второго канала ИТВ – прим. ред.) видел, что происходит и говорил, что я побеждаю на выборах.
Вас победа не удивила.
Нет. Я проделал очень основательную работу. Встречался с людьми, беседовал, убеждал. За месяц я привел в партию четыре тысячи человек. Не покупка голосов, не коллективные, не фиктивные вступления. Люди записывались через интернет. Но главное – я видел реакцию людей, с которыми встречался. Когда я присоединился к партии, она в опросах набирала восемь мандатов. Восемь. Это самая низкая точка в истории "Аводы". На этом фоне я говорил: "Мы должны готовить партию к победе на выборах". Были те, кто смотрели на меня как на ненормального. Но многим нравилось, что я говорю не о том, как решать сегодняшние проблемы, а смотрю вперед, обозначаю высокие цели. Вернитесь к моим тогдашним выступлениям. Я все время говорил, что во второй круг праймериз выйдет Перец первым, а я вторым, что я одержу победу во втором круге, и что после моей победы партия в опросах вернется к 20 и более мандатам. Случилось именно то, что я говорил. Буквально. И сейчас я говорю вам, что мы одержим победу на всеобщих выборах. Опять сбудется то, о чем я говорю.
После того, как вы одержали победу, вам удалось получить практически неограниченные полномочия. Кстати, к недовольству многих в аппарате партии.
Да.
Вы понимаете, что эту ссуду придется возвращать, и покрыть ее вы сможете, только принеся победу.
Да, и я считаю, что это честная сделка. Если лидер в состоянии привести партию к победе – прекрасно. Если нет – он должен дать кому-либо другому победить на выборах.
То есть, если вы не побеждаете на выборах, то уходите?
Я не уйду, останусь в партии "Авода". Но что касается поста лидера, то все будут решать цифры. Если я, не дай Бог увижу, что мы полностью провалились... Конечно, этого не произойдет, но все же для примера, то...
Герцог должен был уйти после прошлых выборов?
Нет. 24 мандата – это прекрасное достижение. Если бы было 12, то вероятно да.
Барак после выборов 2009, когда он набрал 13 мандатов?
Нет, потому что это соответствовало тому, чего от него ждали. Такими были прогнозы в опросах, такими были и результаты.
То есть, если вы принесете результат, который будет соответствовать ожиданиям, то останетесь, если нет – уйдете с поста главы партии?
Не знаю, уйду или нет. Но будет абсолютно легитимно, если члены партии скажут, что хотят видеть на посту лидера кого-то другого. Неважно, выдвину я при этом свою кандидатуру или нет.
Параграф устава партии, предусматривающий проведение праймериз через 14 месяцев после всеобщих выборов, если партия не одержала на них победы, остался неизменным?
Ни одно из внесенных изменений не укрепляет моего статуса после выборов. Эти изменения повышают мою способность победить на выборах. Это огромная разница, которую важно понимать.
В чем именно состоят эти изменения?
Когда ты возглавляешь партию, да еще такую большую и важную, очень много сил и времени уходит на решение внутрипартийных дел, на управление. Я хочу ездить по стране, встречаться с людьми, налаживать связь партии с новыми сторонниками. Если я целый день буду заниматься только организационными проблемами, то никогда ни до чего другого не доберусь. Поэтому были внесены изменения. Например, я получил полномочия распределять депутатов по комиссиям Кнессета. Совсем недавно мы закончили этот процесс. Быстро, без излишней политики, эффективно. И вы знаете, все относительно довольны.
Есть обиженные, есть.
Обиженные есть всегда. Каждый человек думает, что заслуживает большего. Но в целом, посмотрите по сторонам. Все более или менее удовлетворены.
Кстати, почему вы решили назначить Йоэля Хасона главой фракции? Он вовсе не из партии "Авода".
Прежде всего, Йоэль очень опытный парламентарий. Крайне важно, чтобы главой фракции был опытный человек, который хорошо знает, как работают парламентские механизмы, тем более, что мы находимся в начале очень серьезной и трудной сессии. Кроме того, существует определенный порядок распределения должностей между нами и "А-Тнуа", и я решил, что будет правильно отдать эту должность Йоэлю.
Достаточно редкая ситуация, когда фракцию возглавляет депутат не из основной партии.
Я полностью доверяю Йоэлю и полагаюсь на него. Так что процесс распределения в комиссиях мы закончили быстро и эффективно. Помимо этого я получил право на бронирование четырех мест, что позволит привести новых людей и сформировать сбалансированный список, не радикальный, не экстремистский. Я против экстремизма.
Вы хотите сказать, что сегодняшняя фракция слишком левая? Радикально левая?
Не слишком левая. Но я говорю об общей сбалансированности. Правые и левые, выходцы из восточных общин и иные, периферия и центр страны, "русские", арабы. Партия должна отражать все группы населения, все слои общества. Бронирование – отличное средство для достижения этой цели.
Сегодня у вас почти нет высокопоставленных отставных военных. Вы хорошо знаете, что без этого крайне трудно победить.
Есть Йом-Тов Самия, есть Амирам Левин.
Я говорю о Кнессете.
В Кнессете есть Омер Бар-Лев. Но я буду рад, если удастся привести кого-то, кто недавно был в оборонных структурах Израиля.
Публикации о переговорах, которые вы якобы вели с Эхудом Баркаком, лишены оснований?
Это полная чушь.
Он не вернется в политику?
Этого я не знаю, но наши беседы никогда не затрагивали политической сферы.
Вы заинтересованы в том, чтобы Барак был в списке партии?
Я не хочу говорить о тех или иных персонах. Мы пообещали избирателям одно: на пост министра обороны будет назначен самый подходящий кандидат.
Эхуд Барак?
Я уже ответил. Сейчас не собираюсь вдаваться в персоналии. Не буду говорить ни об Эхуде, ни об Омере Бар-Леве.
Ни о Габи Ашкенази?
Ни о Габи Ашкенази, ни о ком другом. На посту министра обороны будет находиться самый подходящий кандидат. Когда я узнаю, кто это – сообщу всем.
После вашего прихода к власти в партии, из фракции ушли два депутата – Мануэль Трахтенберг и Эрель Маргалит. Они не нашли себя в партии под вашим руководством?
Никак не связано. Один из них почувствовал, что исчерпал себя в Кнессете.
Вы говорите о профессоре Трахтенберге. А Маргалит?
Он баллотировался на праймериз, приложил гигантские усилия, не преуспел и решил, что не готов два года провести на скамье оппозиции. Его право.
Вы сожалеете о том, что они ушли?
Я ни о чем не сожалею. По моему убеждению, люди должны находиться там, где их переполняет адреналин и желание действовать. Если этого нет, то хорошо, что они отходят в сторону и дают возможность новым, еще "голодным" людям занять их место.
Сразу после победы на праймериз, вы приняли участие в демонстрации в Петах-Тикве. Задним числом вы сожалеете об этом шаге?
Совсем нет. Я приехал, чтобы выразить поддержку людям, которые вышли на улицу, чтобы протестовать против коррупции. Главное в этой истории не то, что Ави Габай приехал в Петах-Тикву. Главное это коррупция, главное – это расследования. Почему вы не говорите об этом? Мое присутствие там это не главное.
Расследование проводят правоохранительные органы. И есть люди, которые уже год проводят митинги возле дома юридического советника правительства.
Не возле дома, 800 метров от дома.
Неподалеку от дома юридического советника правительства стоят люди, которые требуют от него принять решение, которое они считают правильным.
Они не диктуют ему – какое решение принимать.
Вы видели плакаты, которые там поднимаются?
Плакаты каждый приносит сам, какие хочет. Это не партийный митинг. И главное все же не в этом. Люди протестуют против коррупции, требуют, чтобы были приняты меры против коррупции. Абсолютно легитимно.
Биньямин Нетаниягу – коррумпированный политик?
Я никого не обвиняю в коррупции, для этого есть суд.
Но если человек невиновен пока суд не постановил обратное, то против чего митинги в Петах-Тикве?
Против коррупции, которая распространяется по всей стране. Это ведь не только Нетаниягу. Посмотрите, какой след оставляет за собой партия НДИ. Везде, где они проходят, остается коррупционный след. МААЦ, Фаина Киршенбаум. Это только примеры.
И митинги возле дома государственного служащего легитимны?
Они проходят не возле дома и безусловно легитимны.
Это не давление на представителей государственного обвинения?
Я хорошо знаком с юридическим советником правительства. Поверьте, он достаточно сильный человек, чтобы не подвергнуться влиянию полутора тысяч демонстрантов, в этом отношении вы можете быть абсолютно спокойны. Вас должно беспокоить давление власти на юридического советника, давление власти на генерального инспектора полиции, давление власти на государственного контролера.
Вернемся к партии "Авода". Вы говорили о привлечении новых сторонников. Не секрет, что среди русскоязычных израильтян популярность "Аводы" крайне низка. По опросам NEWSru.co.il, без "А-Тнуа" она ниже, чем у МЕРЕЦ. Есть ли у вас объяснение этому, и что вы собираетесь с этим делать?
Я не возьмусь комментировать или анализировать это явление. Это факт, также как факт то, что мы создадим систему для налаживания контактов с русскоязычными избирателями. У нас сегодня даже диалога нет. Только Ксения (Светлова) ведет этот диалог.
А почему этот диалог не ведете вы? Наша беседа – первое ваше интервью русскоязычным СМИ.
Вам сказать правду? Я не помню, чтобы к нам обращались. Как только обратились – я с радостью согласился. В известном смысле, мы неинтересны русскоязычным СМИ. Как бы то ни было, это вопрос, который требует серьезной работы. Русскоязычная община очень большая, и у нее есть свои потребности. Иногда они пересекаются с потребностями остальных израильтян, иногда отличаются от них. Я, кстати, довольно неплохо знаком с этим вопросом.
Откуда?
Мы им немало занимались в "Кулану", и сейчас во время поездок по стране я дважды встречался с группами репатриантов из России. Я вижу себя будущим премьер-министром и думаю о том, что будет необходимо делать. Помощь репатриантам одна из важнейших задач.
Вы говорите о диалоге. На сегодняшний день у вас нет даже советника по связям с русскоязычными СМИ.
Будет. Как я уже сказал, мы создаем целый штаб по работе с русскоязычными репатриантами. В каждом округе будут активисты, материалы будут переведены на русский язык. Будем работать.
С другой стороны, вы успели навлечь на себя критику за заявление о неготовности сотрудничать с Объединенным арабским списком.
Да, я не вижу возможности создания коалиции с этой партией. Однозначно.
Это понятно, но это лишь половина вопроса. Что будет, если вы получите право на формирование правительства, не сможете создать коалицию, скажем, соберете 52 мандата. Вы будете готовы остаться с коалицией меньшинства, опираясь на поддержку Объединенного арабского списка, не привлекая его в коалицию?
Во-первых, такая коалиция нежизнеспособна.
С такой коалицией Рабин утвердил соглашение "Осло-2".
Поэтому его жизнь и была такой тяжелой. Я в такое не верю. Наоборот, моя задача состоит в том, чтобы создать как можно более широкое правительство. Сценарий, который вы описываете, мне не кажется реальным.
Но если он все же реализуется, пойдете ли вы на это?
Нет. Арабы должны быть достойно представлены в Кнессете и в правительстве. Но Объединенный список в его нынешнем виде не может быть партнером по коалиции.
И опорой вне ее.
И опорой вне ее. Не может.
До определенного момента у вас был образ человека, придерживающегося относительно левых взглядов в политике.
"Ликуд" создал этот образ.
То есть, ваше высказывание о том, что не надо разрушать поселения, не должно было никого удивлять?
Конечно. Я об этом говорил еще до праймериз. СМИ иногда берут старое высказывание и делают из него новость. Я говорю очень простую вещь. Большинство израильтян верят в необходимость жесткой оборонной политики. Большинство израильтян верят в необходимость политической умеренности и в необходимость урегулирования конфликта с палестинцами.
И большинство израильтян верят в то, что у нас нет партнера, с которым можно было бы договариваться.
Я считаю, что нужно продолжать попытки. То, что большинство считает, что не с кем разговаривать, не означает, что это верно.
Вы начали говорить о большинстве.
Это лишь означает, что большинство убедили в том, что дела обстоят так, а не иначе. Может быть это верно, может быть нет.
А как вы считаете?
Я не знаю. Знаю лишь, что необходимо продолжать попытки. Когда я сяду за стол переговоров, то узнаю ответ на этот вопрос. Очевидно одно: нам не нужно брать на себя управление жизнью четырех с половиной миллионов арабов. Это плохо для нас. Плохо экономически, плохо дипломатически, политически плохо для наших детей, которые стоят на КПП. Плохо.
Когда наступят выборы, и вы обратитесь к избирателям с просьбой о поддержке, вы не сможете говорить общие слова. Вам придется вдаваться в детали. О чем вы будете вести переговоры с палестинцами?
Я буду вести с ними переговоры о том, что мы можем получить. Меня всякий раз поражают люди, которые ведут в СМИ переговоры сами с собой и сообщают, от чего готовы отказаться. Что они собираются говорить, как торговаться, если действительно окажутся в кресле, где надо вести переговоры.
Пойдем вашей логикой. Что мы можем получить?
Прежде всего, окончание конфликта. Для достижения соглашения вторая стороны должна признать, что конфликт завершен. Далее, полная нормализация отношений с арабскими странами и последнее – гарантии безопасности. Вот три составляющие, которые мы требуем.
Право беженцев на возвращение?
Не у нас и не к нам.
Ноль беженцев?
Права на возвращение не будет.
Иорданская долина?
Иорданская долина – это восточный пояс безопасности Израиля.
Я плохо понимаю этот лозунг. Иорданская долина израильская или палестинская?
Наша доктрина говорит о том, что Израиль сохраняет военное присутствие в Иорданской долине.
А поселки?
Если там находятся израильские силы, то там находятся и поселки. Иорданская долина под израильским суверенитетом.
Иерусалим?
Я говорю о Иерусалиме как о едином городе под израильским суверенитетом.
В его нынешних муниципальных границах?
В его нынешних муниципальных границах.
У меня складывается впечатление, что вы слышали слишком много выступлений Яира Лапида.
Почему?
Потому что вы говорите о том же, что и он, теми же формулировками. При этом вы оба знаете, что эти позиции не приведут не только к соглашению, но и к самим переговорам.
Другие позиции тоже ни к чему не приведут.
И какой вывод?
Что переговоры надо вести не в СМИ. Поверьте мне, я кое-что понимаю в переговорах. У меня большой опыт в бизнесе, я вел десятки переговоров. На переговорах ты не говоришь, от чего готов отказаться, ты говоришь, что хочешь получить. Те, кто рассуждают в СМИ о том, от чего готовы отказаться – теоретики. Я не теоретик, я собираюсь стать премьер-министром. Именно поэтому не собираюсь говорить – от чего готов отказаться по каждому пункту.
Тогда вернемся к тому, что вы уже сказали – одиночные поселения останутся на территории будущего Палестинского государства и снесены не будут.
Я и здесь готов говорить о том, что мы хотим получить. Крупные поселенческие анклавы останутся под израильской юрисдикцией. Я считаю, что строительство в одиночных поселениях нужно прекратить.
Уже сейчас?
Уже сейчас. Строительство там нам ничего не дает, ни в сфере безопасности, ни в какой иной.
В рамках естественного прироста не строить тоже?
В большинстве населенных пунктов Израиля не строят и в рамках естественного прироста. Не надо драматизировать. Очень часто выросшие дети живут в соседних поселках. Не обязаны жить в одном поселке с родителями. Но при всем этом я категорически против утверждения о том, что мирное соглашение обязательно должно быть связано с выселением израильских граждан из их домов.
Давайте поговорим немного о религии и обществе.
С удовольствием. Я и "русским", и ультраортодоксам говорю одно и то же. Есть те, кто "русским" говорит одно, а "харедим" – другое. Я всем говорю то, во что верю, и то, чего собираюсь добиться. Я верю в необходимость гражданских браков.
Верить – это прекрасно. Если вы станете премьер-министром, то введете в стране институт гражданских браков?
Да.
Значит, ультраортодоксов в коалиции у вас уже нет.
Коалиция – это отдельный разговор. Сегодня Либерман сидит в коалиции и не добивается этого.
Справедливости ради, надо сказать, что в его программе нет словосочетания "гражданские браки".
То есть, он вам этого даже не обещает?
Во-первых, не знаю, кому именно "вам". В программе НДИ говорится о брачных союзах. Но я спрашиваю вас, а не его. Вы обещаете, что придя к власти, установите в стране институт гражданских браков?
Я убежден, что введение в Израиле института гражданских браков приведет к тому, что больше людей будут жениться через раввинат. Люди ненавидят, когда их принуждают к чему-то. Поэтому гражданские браки помогут и решить проблему тех, кто не может жениться, и увеличит число людей, которые заключают браки в раввинате.
Гражданские браки будут?
Это зависит от наличия у меня политических сил. Даже у премьер-министра бывают самые разные ограничения и сложности. Поэтому я не говорю, что, если не будет гражданских браков, я не буду премьер-министром.
Но есть тема, которую я буду отстаивать в любом случае: общественный транспорт по шаббатам. Это "красная черта", так как речь идет о дискриминации слабых, малоимущих слоев населения. Общественный транспорт будет.
"Эгед" и "Дан" будут курсировать по шаббатам?
Не все маршруты, не с той же частотой, что в будние дни, не во всех районах. Но да, люди смогут навестить бабушку или поехать на море, даже если они не очень богаты.
Давайте все же поговорим о призыве ультраортодоксов.
Прежде всего, я убежден, что каждый израильтянин должен послужить обществу. В армии или на альтернативной службе – это неважно. Я также знаю, что есть люди, которые не служат, а учат Тору. Мы 70 лет не решали эту проблему, и судя по тому, как ситуация выглядит сегодня, не решим еще 70 лет. Поэтому мы прежде всего должны предоставить существенный экономический стимул тем, кто служит в армии, и тем самым стимулировать призыв других.
То есть, пряник, а не кнут.
Именно. Кнут мы 70 лет пробуем, а эффекта никакого. Задерживают одного, задерживают второго. Это не результат. В это же время наши дети продолжают служить, а их ровесники – ультраортодоксы или арабы – учатся, приобретают специальности, готовят себя к жизни. И когда мы спорим о законе, я считаю, что закон должен фиксировать привилегии, которые получают служившие в ЦАХАЛе. Плата за учебу в вузе должна быть разной для служивших и не служивших, льготы при покупке квартиры также, условия получения социального жилья должны быть разными.
Иными словами, если вы станете премьер-министром, то облав военной полиции в йешивах не будет.
Будут условия, при которых экономическое положение людей, служивших в армии, улучшится. Вы наверняка знаете, что очень многие одновременно со службой помогают родителям содержать семью. Государство должно продемонстрировать, что оно высоко ценит людей служащих и служивших.
Вы не являетесь депутатом Кнессета. Это мешает работе?
В чем-то да, в чем-то наоборот помогает. С одной стороны, мне было бы гораздо удобнее, если бы я мог принимать участие в работе комиссий и пленарных заседаниях. Но есть и плюсы – я имею возможность ездить, общаться с людьми, проводить встречи. Всего этого не было бы, если бы я был постоянно в Кнессете.
Как складывается ваше сотрудничество с партией "А-Тнуа", с ее лидером Ципи Ливни?
Отлично.
На будущих выборах вы будете баллотироваться вместе?
Не знаю. На данный момент сотрудничество развивается абсолютно нормально, но выборы – это вопрос будущего. Иногда союзы формируются, иногда они распадаются. Нельзя загадывать.
Ципи Ливни говорит о формировании большого левоцентристского блока.
Я не верю в блоки. В конечном счете каждая партия имеет свою особенность. К тому же очень редко объединение партий приводит к увеличению числа мандатов. Как правило, их число снижается. Кроме этого, я не вижу даже технической возможности формирования такого блока: ни "Кулану", ни "Еш Атид" в него не войдут.
Партия, которую сейчас формирует Моше Яалон?
Я буду очень рад, если Яалон к нам присоединится, но сейчас это спекуляции. Я, разумеется, беседую и с Яалоном, и со многими другими, чьи имена назвать не могу, о возможности присоединения к партии "Авода". Если и когда из этого что-то получится, все тут же узнают.
С вашей точки зрения, когда пройдут выборы в Кнессет 21-го созыва?
Не знаю, но полагаю, что в 2018 году.
То есть, эта сессия Кнессета последняя?
Возможно, выборы будут объявлены в ходе летней сессии, но думаю, что 2018 год – год выборов. Сейчас идет третий год работы правительства, в мае начнется четвертый. Это время, когда правительства, как правило, распадаются.
Вы подали в отставку из правительства после того, как Либерман сменил Яалона в министерстве обороны. Вас возмутило то, как это было сделано, или вы считаете, что Либерман не соответствует должности?
Пост министра обороны – самый ответственный в стране. Я считал и считаю, что его должен занимать человек, имеющий соответствующий опыт. Поэтому не мог мириться с тем, что уволили профессионала и назначили человека, не имеющего опыта.
За прошедшие полтора года ваше мнение не изменилось?
Наоборот, укрепилось. Только на этой неделе мы слышали, как он говорит одно, а позднее представители армии утверждают обратное. Нужны еще какие-то доказательства того, что человек, лишенный опыта, не может занимать такую должность?
Последний вопрос. 24 октября имел место неприятный инцидент между двумя депутатами от вашей фракции Леей Фадида и Ксенией Светловой. Вы готовы как-то прокомментировать его?
Нет. Не комментировал и не комментирую.