Про любовь и смерть, про веру и победу Украины. Разговор с Ильей Чеповецким

Илье Абрамовичу Чеповецкому 91 год. Последние 23 года из них он живет в Израиле, и ежегодно появляется на мероприятиях в честь Дня победы в Бат-Яме с украинской символикой, потому что "Украина – моя родина, и я ей благодарен". У Ильи погибли на той войне 14 родных и двоюродных братьев. А сейчас в рядах украинской армии воюет его внук.

В комнате, куда меня приглашает Илья, на небольшом столике все накрыто к чаю. Изящные сервизные чашки, на подносе красиво разложено печенье. Илья сразу показывает фотографию своей Софочки, которая умерла пять лет назад. Они прожили вместе 63 года и, как говорит Илья, никогда не ссорились. Мы пьем чай и очень долго разговариваем.

Беседовала Алла Гаврилова.

Про веру

Илья родился в местечке Чеповичи под Киевом в 1931 году. Он был младшим среди четырех родных и еще 20 двоюродных братьев и сестер.

В местечке жили и евреи, и украинцы. Илья рассказывает, что все украинцы знали идиш, а евреи – украинский. В Чеповичах была еврейская семилетка, а потом с 8 по 10 класс шли доучиваться в украинскую школу.

"Папин отец умер, когда мне было года два. А второй мой дед, мамин отец, умер, когда мне было десять. Они были братьями. Мои мама с папой были кузенами, у нас это было принято. Семья была очень религиозной, у нас в Чеповичах вообще почти все были люди религиозные, но очень порядочные, совсем не похожие на наших ортодоксов", – смеется Илья.

Он вообще много и заразительно смеется, особенно вспоминая свою бабку, которая "нас не любила, потому что у нее было 24 внука, мы воровали у нее в саду яблоки, она гоняла нас палками, а мы в ответ соревновались, кто ей больше насолит. Моей любимой шалостью были фокусы с яйцами".

"Какие фокусы? А вы так никогда не делали? Берешь соломку, протыкаешь в скорлупе дырочку, высасываешь яйцо, а потом в эту дырочку наливаешь туда воды. И кладешь яйцо на место. Дырочку-то не видно. А потом хозяйка разбивает яйцо, а оттуда – вода".

Илья рассказывает, что у них в доме все было очень строго – на Песах доставали специальную посуду, была отдельная посуда для мясного и молочного. Но дети в то время "уже воспитывались советской властью", поэтому на улице могли и сало съесть. "Мы же с украинцами вместе играли. Они нас во дворе угощали салом, мы их на Песах – мацой".

В 33-м году в Чеповичах арестовали попа и раввина. Деревянную церковь сожгли, а в здании синагоги сделали деревенский клуб.

"Дедушка Симха успел забрать из синагоги три свитка Торы, и каждую ночь евреи ходили к нему молиться. А когда в 40-м году он умер, все стали молиться у нас дома. Это же как нужно было верить, чтобы так рисковать. Ведь если бы кто-то узнал, их бы всех посадили. Помню, меня иногда будили, когда не хватало мужчин на миньян".

Про космонавтику

"Знаете, почему первые космонавты – все выходцы из сельской местности? Потому что их с детства приучали к труду и к порядочности. Мы ведь и пололи, и сажали, и убирали, и коров пасли уже лет с шести. У всех были куры и коровы, огород 15 соток. А у тех, кто в колхозе работал, был гектар. Я видел, как городские девочки могли дома за собой посуду не помыть, а у нас такого быть не могло. В России этого нет. Когда мы были на Урале, я помню, как удивился. Стоит дом голый. Ни заборчика, ни дерева, ни огорода. Они привыкли ходить на колхозное поле и набирать, чего надо. А на Украине вокруг дома должен быть забор, и огород должен быть, и дом будет покрашен".

Илья вспоминает историю из одной из его командировок, когда он году в 56-м ездил в геолого-разведывательную экспедицию в Тернопольскую область. Их поселили с товарищами в довольно богатом доме. "И вот смотрю, там девица лет 18 весь день в гамаке лежит. А девчонка помладше, лет 13, нас на работу затемно поднимает, корову доит, пастись выгоняет, весь день убирает, готовит, в огороде возится. Я спрашиваю у местных: "Это что, их работница что ли?". Нет, говорят, младшая дочь. "А чего тогда она весь день не разгибается, а вторая, здоровая девка, весь день в гамаке лежит?". А мне говорят: "А она уже все умеет"."

Про бандеровцев

В той же командировке Илье довелось стать свидетелем того, как на западной Украине действовали бандеровцы. "Они днем работали, а по ночам ходили убивать партийное руководство. Председатели райкомов и райисполкомов больше полугода нигде не держались. Как пошлют в село, так их бандеровцы и отстреливают. У нас в Чеповичах они тоже были. Пришлось даже из скверика кладбище для партийцев сделать. Все знали, кто эти бандеровцы и чем днем занимаются. И бухгалтера среди них даже были. Некоторые во время войны были полицаями, другие просто где-то прятались".

Про смерть

Илья говорит, что на начало 40-х годов из 24 детей в их семье 16 были призывного возраста. Из 16 мальчиков, которые ушли на войну, 14 погибли. Вернулись двое. Один двоюродный брат вернулся без руки, а второму повезло – он был шофером у какого-то генерала. "Так он не просто вернулся, а вернулся с кучей вещей. Генерал, видно, набирал, и водителю перепало".

Родной брат Ильи, Миша, тоже погиб. Лежит под Днепропетровском. Михаилу в 1941 году было 16 лет. Его сначала отправили в Кабардино-Балкарию, где он окончил курсы трактористов, а потом он нашел семью в эвакуации, когда они уже жили в Бузулуке. Когда Михаилу исполнилось 18 лет, он ушел на фронт, командиром танка. Его танк подбили, он загорелся. Михаил получил тяжелые ожоги и умер в госпитале. Это было в Солонянском районе Днепропетровской области. Илья рассказывает, Мишу похоронили в братской могиле, которых там множество и где лежат сотни погибших солдат.

"Никто не забыт и ничто не забыто – это сказки, конечно, – говорит Илья, – эти братские могилы так много лет и оставались безымянными".

Илья был младшим из всех 24 родных и двоюродных братьев и сестер. Его старшая сестра, Оля, умерла в Петах-Тикве "прожив 95 лет и 10 дней". Наум, средний брат, тоже умер в Израиле.

"А я был мизинчик. В детстве хорошо быть младшим, тебя все балуют, о тебе заботятся. А потом ты все ходишь и ходишь на похороны, и остаешься сиротой".

Про эвакуацию

"В семье отца было пять братьев. Один жил в Коростене, а остальные в Чеповичах. Отца призвали сразу. И он, когда уходил, сказал остальным четверым братьям, чтобы если будут эвакуироваться, забрали нашу семью. Папины братья обещали, что нас заберут. И когда многие евреи собрались уезжать из местечка, к нам поздно ночью пришел папин старший брат и сказал, чтобы мы собирались. Мы быстренько собрались, выбежали на улицу, а там уже никого не было. Уехали без нас".

Илья рассказывает, что еще через две недели поздно вечером на пороге их дома появился советский офицер: "Вы евреи? Вам надо уходить прямо сейчас. Мы отступаем, через полчаса здесь будут немцы".

Мать Ильи побежала к соседям, рассказала, сосед побежал за лошадью. "Папа нам говорил перед тем, как уйти, что если бежать, то в Киев. Мы решили, что те с лошадьми нас догонят, и пошли. Через час встретили солдат. "Вы куда", – говорят? "Бежим от немцев". "Нет, это мы бежим от немцев, вам в другую сторону". И мы пошли с ними".

Сосед, который пытался помочь Илье и его семье, не успел убежать, и их с семьей расстреляли.

Когда беженцы пришли в Коростень, оказалось, что последний эшелон ушел пять дней назад, и другого не будет. Но должен быть эшелон из Овруча. Мать Ильи продала корову, которая шла с ними, и купила клячу, и они успели добраться до вокзала в Овруче. Начальник поезда попросил документы, но оказалось, что кроме горшка с какой-то водой и коровы мать ничего не взяла. Но их все равно посадили в "телятник" – в грузовой поезд.

Ехали почти месяц, пропуская эшелоны с ранеными.

"Мы могли стоять по несколько суток на запасных путях, но можно было сбегать на станцию, взять там хлеба и налить горячей воды. Ехали в основном женщины и дети, но и мужчины были. И хлеб доставался чаще всего их семьям. Говорят, что евреи дружные – ничего подобного. Но с нами ехал кузнец из Овруча – вдовец с тремя дочерьми. Он всех собрал и сказал, что хлеб будем делить на всех, начиная с детей и женщин. Остальные мужики возмутились, тогда он сказал, мол, давайте, налетайте, и снял рубаху. А грудь у него... Ну вы представьте, как раньше кузнецы работали и какая им сила была нужна – никаких станков ведь не было. Все тут же согласились делиться. Жалко, он погиб потом. А его средняя дочь в Петах-Тикве живет. Почему-то хорошие люди всегда умирают рано. Видно, Бог хочет туда хороших забрать, но ведь и здесь они нужны".

Через месяц эшелон приехал на Урал, в город Бузулук. Илья Абрамович рассказывает, что состав уже ждали, что были списки эвакуированных, которых заранее распределили по колхозам.

"Пока взрослые оформлялись, детей собрали и посадили в телегу, запряженную волами. Лошадей то всех забрали на фронт. Ехали всю ночь. Когда приехали, нас завели в какой-то дом, а я смотрю – он весь иконами увешан. Я даже испугался – никогда в таких домах не был. Но хозяйка подогрела еду, а дед, который нас привез, всем старше пяти лет налил водки, чтобы согреться. Легли спать, а утром малыши проснулись и стали плакать и мам звать, но, слава богу, те скоро приехали и всех разобрали".

Семью Ильи поселили в одном доме с кузнецом и его дочерьми.

"Я до сих пор восхищаюсь тем, как здорово все было организовано, и люди не должны были днями торчать и ждать, пока их куда-то впустят, как здесь было с женщинами и детьми в аэропорту. И поразительно, что без всяких компьютеров можно было найти данные обо всех эвакуированных. Нас так отец нашел, сестра, брат".

В колхозе под Бузулуком Илья с семьей жили до 43 года. Илья, как и другие дети, работал в колхозе. А в 43-м их нашел отец, который был тяжело ранен на фронте. После ранения его демобилизовали, и он забрал семью в Бузулук. Сестра Ольга и брат Наум (ему уже было 14) работали до конца войны на военном заводе.

Уже потом, когда всех, кто работал в тылу, стали считать участниками войны, Илья Абрамович и получил все свои многочисленные медали, с которыми ходит теперь на Парады победы.

Про жизнь

После войны семья вернулась в Чеповичи, в свой старый дом, который каким-то чудом уцелел.

У Ильи Абрамовича было три профессии. В армии он служил в АИР – артиллерийской инструментальной разведке. Рассказывает, что в Советском Союзе подразделений АИР было три – белорусское, дальневосточное и ленинградское. Он попал в ленинградское. Говорит, что готовили геодезистов и готовили хорошо. И что прошел хорошую физическую подготовку, поэтому умел драться. Драться потом Илье пришлось три раза, и все три раза за "жида", но не в его адрес. Говорит, что в свой адрес слова "жид" не слышал ни разу. Работал в проектном институте, на крупном заводе в Киеве, был уважаемым специалистом. У Ильи и Софы родились две дочери. Одна с семьей живет в Израиле, вторая с семьей осталась в Киеве. У Ильи множество внуков и правнуков.

Про Украину

Илья Абрамович уверен, что в нынешней войне Украина победит. Говорит, что и раньше ходил на все Парады победы с украинским флагом, но теперь это для него особенно важно.

"Украинцы – очень смелый народ. Вспомните, где было сильное партизанское движение – именно на Украине и в Беларуси. И Зеленский оказался очень толковым парнем, да и весь мир, наконец, понял все про Путина. Но самое главное – помните, я вам говорил про то, чем отличается дом в России от дома на Украине? Украинцы умеют и любят работать, а русские, хотя есть, конечно, исключения, совсем не такие".

Про любовь

"Так как же вы познакомились с Софочкой?" – спрашиваю я. "Мы учились в вечерней школе и подружились. Долго дружили, года четыре. Я ей рассказывал про девочек, которые мне нравились, она мне – про свои переживания. Она все секреты мои знала. А потом я понял, что мне на самом деле никто, кроме нее, не нужен, потому что она мой лучший друг. Я ей это сказал, и мы поженились. И за 63 года ни разу не поссорились. Дочка обиделась, что я к ней не переехал после смерти Софочки, но я хочу быть здесь, к ней поближе. Хотя в спальню зайти не могу, сплю вот на балконе, как видите".