"Хочу быть главой Республиканской партии Израиля". Интервью с Бецалелем Смотричем
Бецалель Смотрич впервые был избран в Кнессет в 2015 году в составе фракции "Байт Иегуди". Один из наиболее радикальных политиков, он, тем не менее, зарекомендовал себя как эффективный парламентарий, способный заключать союзы, необходимые для проведения законов.
Перед выборами в Кнессет 21-го созыва Бецалель Смотрич победил Ури Ариэля и стал главой блока "Ихуд Леуми". После длительных переговоров он заключил союз с "Байт Иегуди", а позднее с "Оцма Иегудит" и занимает второе место в списке "Ихуд мифлагот а-ямин".
В интервью NEWSru.co.il Бецалель Смотрич подробно излагает свои взгляды и делится планами в случае получения поста министра просвещения или министра юстиции.
Беседовал политический обозреватель NEWSru.co.il Габи Вольфсон. Разговор состоялся до ракетного обстрела поселка Мишмерет в центре Израиля и ответных действий ЦАХАЛа в Газе.
Господин Смотрич, СМИ опубликовали информацию о том, что вы начинаете кампанию против "А-Ямин а-Хадаш" (новая правая партия под руководством Нафтали Беннета и Айелет Шакед). Это правда?
Фейк-ньюз. Я говорил с журналистом, который опубликовал эту информацию, пояснил ему, что ничего общего с действительностью она не имеет. "Новые правые" немного в панике и поэтому осуществляют подобные трюки. Они опубликовали информацию, что мы собираемся их атаковать, а потом разослали sms-сообщения с ответами на эту самую "атаку". Они видимо научились у Нетаниягу тактике, согласно которой, когда тебя атакуют, ты становишься популярным. Мы в эти игры не играем. Мы сообщаем избирателям, почему стоит голосовать за нас, и не занимаемся нападками на других.
Давайте вернемся в тот день, когда Беннет и Шакед сообщили об уходе из "Байт Иегуди". Вы знали об этом их плане? Публиковались разные сведения на эту тему.
Я принимал участие в их встрече с ведущими раввинами религиозного сионизма. Они сообщили, что собираются покинуть партию и создать свою политическую структуру и интересовались моим мнением. Я был категорическим противником этого плана. Во-первых, по идеологическим соображениям, так как считал совершенно необоснованной теорию, согласно которой нужно покидать религиозный сионизм для того, чтобы влиять на политическую систему. Все чем сегодня гордится "А-Ямин а-Хадаш", все успехи Айелет Шакед в министерстве юстиции, были достигнуты, когда она находилась в национально-религиозной партии. На сей раз, с 5-6 мандатами, ей будет гораздо тяжелее получить министерство юстиции, чем в прошлую каденцию. Если бы она осталась в партии, то, набрав 9-10 мандатов, шансов было бы больше.
То есть вы впервые услышали об их решении за 72 часа до того, как они озвучили его?
Да, более того, потом они сообщили, что решили отказаться от своих намерений, а на исходе шаббата объявили о пресс-конференции. Это их дело, это их решение, я желаю им успеха, они решили, что не хотят быть национально-религиозной партией. Мы остаемся таковой, совершенно этого не стесняемся, не отказываемся от своих обязательств по отношению к нашим избирателям, к нашим ценностям.
Происходит некий парадокс. С одной стороны, вроде бы вы должны бороться за разных избирателей в правом лагере. Они за более либеральных, вы за более консервативных. В итоге вы сражаетесь за одни и те же голоса.
Единственным оправданием их выхода была идея о том, что они сумеют привлечь на свою сторону светских правых. Сейчас, когда они увидели, что этого не происходит, вновь "ухаживают" за религиозными сионистами. Я считаю, что нужно быть глупцом, чтобы голосовать за тех, кто не готов выполнять свои обязательства в отношении тебя.
Еще одно утверждение "Новых правых" заключается в том, что религиозный сионизм полностью зависит от Нетаниягу, является его заложником.
Послушайте, они заложники Нетаниягу в той же степени, что и я. В известном смысле, наше пространство маневра ограниченнее, чем у ультраортодоксов. Они могут быть в правительстве Нетаниягу, могут быть в правительстве Ганца, где угодно. Мы говорим прямо, что будем только в национальном правительстве, и в этом смысле можно говорить, что мы в руках у Нетаниягу. Если Беннет утверждает, что он не там – это означает, что он готов войти в правительство с Ганцем. Да, у нас есть базисное ограничение – мы можем быть только в правом правительстве. Но в этом есть и сила. Пример – портфель министра юстиции. Нетаниягу очень не хотел давать этот портфель Айелет Шакед, но был вынужден это сделать.
У него не было выбора.
Верно. Но и после этих выборов пространство его маневра будет очень ограниченно из-за уголовных проблем. Левые, начиная от Лапида, не пойдут в коалицию с ним, у него останется единственная возможность – формировать коалицию с правыми партиями, что даст нам возможность выдвигать справедливые требования и добиваться их удовлетворения.
В какой степени неожиданный рост партии "Зеут" повредил вам?
Вообще не повредил. 50% его избирателей это русскоговорящие израильтяне. Много голосов они получают и от "Новых правых", потому что там избиратели более либеральные, менее идеологизированные. С нами остается ядро религиозного сионизма, те, кто присоединились из-за союза с "Оцма Иегудит", те, кто были с нами – я имею в виду "Ихуд Леуми". Эти избиратели не пойдут за "Зеутом". Но я уважительно отношусь к избирателям и к их голосам. Они гораздо серьезнее и интеллигентнее, чем многие думают. Поэтому я предлагаю свой "товар", но у меня нет никакой проблемы с конкуренцией. Я ничего не имею против того, что Фейглин и Беннет сражаются за голоса религиозных сионистов и правых. Я не думаю, что правым стоит голосовать за Фейглина, так как в его списке есть много людей, придерживающихся левых взглядов, да и сам Фейглин дал понять, что главное для него легализация (легких наркотиков), и если Ганц пообещает ему провести соответствующий закон, то он вполне может пойти с ним. Я не думаю, что религиозным людям стоит голосовать за Беннета, потому что не голосуют за тех, кто от тебя отворачивается. И избиратели все это понимают, поэтому я не беспокоюсь.
По опросам нашего сайта, ваша партия набирает 2,5% голосов русскоязычных израильтян. Это немало. Но очень мало известно непосредственно о программе вашей партии. Яир Лапид, например, в интервью нашему сайту заявил, что вы "радикальная религиозная партия, которая хочет сформировать здесь государство Галахи". Это так?
Конечно, нет. Прежде всего, мы безусловно партия, которой очень важен еврейский характер государства Израиль. Все репатрианты из бывшего СССР решили приехать в Израиль, в еврейское государство. Они не поехали в Европу, в Америку, в Канаду, в другие страны. Такая возможность была. Государство Израиль – это единственное еврейское государство в мире. Справедливые демократические общества есть в Америке, в других странах. Таких стран много. Еврейское государство одно, и оно было создано в Эрец-Исраэль не случайно. Еврейский характер государства проявляется в его повседневном общественном облике. В том, как выглядит шаббат, в том, как выглядит Песах. Я никого ни к чему не принуждаю в его доме. Ничего не навязываю.
В общественном пространстве вы навязываете.
Мне тоже навязывают.
Что вам навязывают?
В чем больше принуждения и навязывания – в закрытии магазинов по шаббатам или в открытии?
Многие скажут вам, что открытие магазинов вас ни к чему не принуждает – не хотите – не пользуйтесь.
Еще как принуждает. Если 40% выручки магазина – в субботу, то вы ставите меня перед выбором: или работать в шаббат, или закрывать магазин, поскольку я не могу конкурировать. Речь не только о владельцах магазинов. Если демобилизованный солдат хочет устроиться на работу официантом в кафе или в магазин ZARA, он не может этого сделать, если не готов на работу 7 дней в неделю. При этом люди не хотят быть рабами – они хотят иметь один день отдыха для себя, для семьи, для души. По сути их принуждают работать семь дней в неделю. Кстати, иск против работы бакалейных лавок в Тель-Авиве подали не религиозные, а абсолютно светские люди, которые просто не хотят работать семь дней в неделю, не хотят работать в шаббат.
Вы не думаете, что ситуация, при которой магазины открыты, оставляет какое-то пространство для выбора. Закрытые – никакого.
Нет. Я объяснил вам, почему. Мы просто привыкли думать в одной парадигме, в одной модели. Приведу вам еще один пример. Дина Зильбер (заместитель юридического советника правительства – прим. ред.) под лозунгом либеральных ценностей проводит грубейшую политику принуждения. Она запрещает мне проводить мероприятия с раздельным участием мужчин и женщин. Она объявила любое разделение "удалением женщин из общественного пространства". Это грубейшая ложь. На практике это означает, что я плачу налоги, но не имею возможности пользоваться плодами культуры, производимыми на государственные деньги, поскольку нет мероприятий, которые проходят в форме, соответствующей моему образу жизни. И так получается, что после всех разговоров о "религиозном принуждении", светское общество проводит наиболее явную политику принуждения. Я не могу не работать по шаббатам, я не могу пользоваться плодами культуры. Кстати, я не против смешанных мероприятий. Но я хочу тоже иметь бюджеты или территорию, где можно будет проводить мероприятия, соответствующие моему образу жизни. В БАГАЦе идет борьба не на жизнь, а на смерть против нашей просьбы о предоставлении возможности раздельного обучения на небольшом числе курсов в вузах. Где тут вечный принцип "живи и давай жить другим"? В итоге получается, что религиозное общество является наиболее терпимым, наиболее готовым к компромиссам. При этом мы безусловно добиваемся сохранения того "внешнего вида" общества, которое соответствует еврейскому характеру государства. Да, мы платим за это цену. Но мы платим за все, что важно. Мы платим за санитарию, мы платим за противопожарную безопасность. Мы платим и за кашрут. Весь вопрос и вся дискуссия вращается вокруг того, что считать важным. С той только разницей, что санитария и противопожарные средства – это обязательно для всех, а кашрут – это добровольно.
Вы до сих пор говорите только с позиции владельца, работника. Но есть и потребители. И лишая их возможность приобретать по шаббатам, вы принуждаете, навязывает, лишаете свободы выбора.
Прежде всего, на уровне ценностей – это еврейское государство, я хочу, чтобы оно таким было и имело соответствующий характер. Вновь мы возвращаемся к теме того, что приходится платить за важное. Но кроме этого, требование предоставить вам возможность делать покупки в субботу эгоистично в своей основе. Для того, чтобы вы могли это делать – кто-то должен в шаббат работать. И работают, как правило, самые слабые слои населения.
Вы не манипулируете немного? У вас есть система ценностей. Легитимная, но ваша. Для того, чтобы ее распространить на всех, вы прибегаете к доводу о социальной ценности шаббата.
Но это так и есть. У шаббата действительно две составляющие – ценностная, и я ни на секунду от нее не отказываюсь, и социальная. Послушайте, даже МЕРЕЦ выступает за закрытие бизнесов по шаббатам. Они говорят – транспорт да, бизнес нет. Они понимают, во что в противном случае превратится наше общество. Да, я не хочу, чтобы мы жили в обществе, где идет постоянная гонка за деньгами, я хочу, чтобы люди один день посвящали себе, семье, учебе.
В недавнем выступлении вы говорили об индоктринации, которая, по вашему мнению, существует в израильской системе просвещения, с которой вы намерены бороться. Но вас беспокоит промывка мозгов либеральными ценностями.
Первое, что я сделаю, став министром просвещения, это верну системе право воспитывать.
Вам уже обещан портфель министра просвещения?
Нет, никакие портфели не согласованы, но министерство просвещения – безусловно одна из наших целей. Так вот, если я стану министром просвещения, то верну родителям их полномочия, их место в воспитании ребенка. Эта функция сильно пошатнулась под влиянием популярной сегодня западной модели. Родители должны иметь право воспитывать своих детей, более того – это их обязанность. Для того, чтобы они могли справиться со своей обязанностью, им необходимы полномочия. Да, кто-то может воспользоваться этими полномочиями во зло, кто-то может причинять ребенку вред, это ужасно, и такими людьми надо разбираться. Сегодня родители лишены права на какие-то полномочия. Была инициатива, которую мы заблокировали, изменить статус родителя, превратить его из официального опекуна в поверенного по делам ребенка. Это давало бы детям право подавать иски против родителей. Безумие. Я хочу вернуть полномочия учителям. Я хочу, чтобы дети вставали, когда учитель входит в класс и давали понять, что уважают его. Уважение формирует душевное состояние, позволяющее ребенку воспринимать то, что дает учитель. А иначе, "кто он такой этот педагог, мы с ним на равных".
А в том, что касается ценностей?
Конечно, и это. Система просвещения должна демонстрировать свою позицию в том, что касается ценностей. Должны быть четкие границы – детей надо учить ценностям сионизма, ценностям еврейского государства. Но это общее для всех. Дальше начинается простор для ознакомления детей с разнообразными ценностями. Но я ни в коем случае не готов, чтобы это было односторонне. Я говорил именно об этом. Сегодня нет выбора. Сегодня детям вводят "через капельницу" идеи либеральной демократии. И школьники не знают, что это очень избирательная подача материала даже в отношении демократических теорий.
Вы вообще удалите это из школьной программы?
Ни в коем случае. Но дети будут знать и это, и теории, которые преподает профессор Рут Габизон.
Не уверен, что ваше и ее понимание демократии идентично.
Очень близко, говорю вам как ее студент в магистратуре. Я считаю себя классическим демократом. Я считаю, что израильские левые – это самое далекое от демократии: пока народ был с ними, их устраивал демократический режим. Как только народ сдвинулся вправо, они стали искать разные механизмы для регулирования демократических процессов. Я верю, что сувереном является народ. Как сказал Линкольн, власть народа, волей народа, для народа. Я хочу это вернуть.
Но на что вы замените сегодняшнюю индоктринацию. На другую? На свою?
Нет. Я хочу, чтобы школьники знакомились с разными подходами к демократической теории, с разными подходами к месту Верховного суда в обществе. Да, я хочу, чтобы школьники знакомились с иудаизмом, с традицией, со своими истоками. Я никого не собираюсь превращать в религиозного, каждый в своем доме может делать что захочет. Но это ненормально, когда подросток в еврейском государстве заканчивает школу и не знает, что такое шаббат, что такое Талмуд.
Люди, которые будут читать это интервью, скажут наверняка: "Если Смотрич станет министром просвещения, дети будут учить Тору с утра до вечера вместо физики, математики, истории".
Все наоборот. Я горячий сторонник стремления к успеху, к максимуму. Меня всегда обвиняют в элитизме, потому что я говорю о необходимости повышать средний уровень общества. Всегда будут разрывы, всегда будут сильные и слабые, но чем сильнее мы будем стремиться к достижениям к максимуму, тем выше будет средний уровень.
И все же, что является главным в вашей повестке дня? Про вас известно, что вы право-религиозная партия. Но это не программа.
Прежде всего, мы единственная правая партия, которой можно доверять... Мы храним верность своему пути, своей идеологии. Мы предлагаем избирателям путь, не звезду во главе предвыборного списка. Мы предлагаем путь, который всем хорошо известен. Ни одно движение так не повлияло на израильское общество за пять десятилетий, как религиозный сионизм. Это поселенчество, это система просвещения, которая повлекла за собой высокий процент религиозных сионистов в боевых частях, на командных постах. Да, я считаю, что правые – это замечательное и обязывающее определение. Но мы не просто правые прагматики. В основе нашей правизны лежит идеология. Правые политически, правые экономически.
Очень скоро Трамп представит свою "сделку века". Нетаниягу скорее всего скажет "да, но...". Окажете ему поддержку?
С какой стати? Это вечная игра Нетаниягу: сказать "да", арабы скажут "нет", и все хорошо.
Будем откровенны, пока что он в этой игре вполне успешен.
Да, но это очень сильно стирает уверенность израильтян в своей правоте. Главная вина Нетаниягу заключается в том, что он уничтожил правый лагерь в Израиле. Нет больше сторонников единой Эрец-Исраэль. Нет больше противников палестинского государства. Даже Беннет говорит об автономии. Автономия – это то, что Рабин хотел дать им в рамках "соглашений Осло". Беннет де-факто принял позицию Рабина в Осло.
А чего хотите вы? Аннексировать?
Распространить суверенитет. Аннексируем мы чужое. Нельзя аннексировать свое.
Это семантика. Итак, суверенитет на всю Иудею и Самарию?
Конечно.
Гражданство всем живущим там арабам?
Ни в коем случае.
Тогда какой это суверенитет?
А в чем проблема? Они получат полные демократические права, будут голосовать в свои местные органы, не в Кнессет, будут жить в тысячу раз лучше, чем живут в арабских странах.
Что это за суверенитет, когда вы не предоставляете гражданство аннексируемому населению?
Я аннексирую территорию, не людей. О людях я позабочусь лучше, чем кто бы то ни было другой. Хотите о морали? Пожалуйста. Мы так хотим быть моральными, порядочными, не властвовать над другим народом, что готовы создать государство, в котором не будет ни выборов, ни свободы слова, ни свободы религии, вообще никакой свободы не будет.
Это их дело, как жить.
С моей точки зрения, аморально бросать людей за забором в Газе, оставлять их на произвол режима, который расстреливает демонстрации протеста. Простите, но я считаю себя более моральным человеком.
Если вы поговорите с ними, я уверен, что они предпочтут бедность без вас, чем сытую жизнь с Израилем.
Разница между нами в том, что я беседую с ними, слышу их, вижу как они ненавидят институты автономии.
Настолько, что готовы отказаться от гражданских прав?
Не готовы отказаться, но, кладя на чашу весов эти права с одной стороны и альтернативу с другой, они, конечно предпочитают нас. И если говорить о выборах, то напомню вам, что в автономии выборов не было уже 12 лет.
Вы упомянули экономическую правизну. МАФДАЛ не всегда был правой партией с точки зрения экономики.
Мы, безусловно, правые. Мы за свободный рынок, за минимум регуляции, минимум вмешательства государства, лишь там, где рыночные отношения не работают. Я не хочу быть популистом вроде Фейглина и бросать обещания, которые нельзя выполнить, например о понижении налогов. Мы тоже хотим, чтобы налоги были ниже, но я не вижу, как в сегодняшнем Израиле с расходами на безопасность и тому подобным можно добиться этого. Не надо торговать иллюзиями. Но мы безусловно за свободный рынок и за помощь социально слабым слоям населения. Но тут важно очень точно разделять между теми, кто действительно нуждается, и теми, кто нет. Это было одним из поводов для критики в мой адрес. Например, когда шли демонстрации протеста инвалидов, я говорил, что пособия должны быть дифференцированы. Тот, кто нуждается, сможет получить больше, тот, кто имеет высокий доход – меньше. Я не готов, чтобы шоссе перекрывали при помощи джипов BMW. Ни одно государство не может себе позволить держать на плечах 30% населения страны. То же самое и в вопросах борьбы с бедностью. Тот, кто может работать, должен идти работать. Тот, кто не может – больные, пожилые, инвалиды – должны получать помощь. Другое дело, что системы оценки уровня бедности популистские и непрофессиональные. Необходимо провести очень ясную и жесткую границу между теми, кто являются бедными по выбору и кто действительно не могут себе помочь. Чем яснее будет эта граница, тем лучше мы сможем помочь нуждающимся. Остальным лучше давать "удочки". Это тоже форма помощи, причем эффективная.
Вы действительно намерены добиваться утверждения кандидатуры Итамара Бен-Гвира в комиссию по назначению судей?
Конечно, а в чем проблема?
Это ваше требование, не предвыборный аттракцион?
Почему аттракцион? Итамар опытный адвокат, годами выступает в судах, знаком с системой и всеми ее особенностями. Прекрасная кандидатура.
Вы обожаете эпатировать публику.
Я не эпатирую. Объясните мне, почему левым можно, а нам нет? Почему МЕРЕЦ может быть в комиссии по назначению судей, а Итамар Бен-Гвир не может? Почему это нормально, когда на протяжении лет Верховный суд является до безумия активистским, до безумия либеральным, и это в порядке вещей? А когда приходит кто-то и говорит, что он правый и не извиняется за это, все начинают пугаться. Не понимаю, почему.
Ваш союз с "Оцма Иегудит" идеологический или электоральный?
В первую очередь, электоральный. Мы находимся в политической системе, видим, что происходит. Проявили ответственность по отношению к правому блоку.
Будем честными, Нетаниягу вас вынудил.
Он нас не вынуждал. Он безусловно оказывал давление, это нормально, но решение принимали мы. У Нетаниягу нет таких рычагов давления на нас. Союз с "Байт Иегуди" более естественен из-за идеологической близости. Союз с "Оцма Иегудит" более функционален. Между нами есть разногласия, и по вопросам идеологии, и в основном в том, что касается стиля. Мы хотим быть в коалиции и влиять, им это менее важно. Но мы создали технический блок, на следующий день после выборов каждый пойдет своей дорогой. Я считаю совершенно легитимным, что "Оцма Иегудит" будет в Кнессете, мне совершенно непонятно решение БАГАЦа допустить до выборов сторонников насилия и террора и закрыть дорогу только Михаэлю Бен-Ари – это двуличие. Думаю, что избиратели поняли это и дадут ответ на это насилие и попытку заткнуть рот. Дадут ответ на выборах.
Вам обещаны два весомых портфеля в будущем правительстве Нетаниягу. Что именно вы потребуете?
Я обозначил четыре важных для нас портфеля: министерство юстиции, министерство просвещения, министерство внутренней безопасности и министерство по делам религий. Для каждого из них нужны три мандата (смеется). На самом деле, приоритетными, конечно являются министерства юстиции и просвещения.
Иными словами, без двух из этих четырех министерств вы к коалиции не присоединяетесь?
Без двух из трех. Министерство по делам религий при всем уважении к нему крупным не является.
Без двух из трех министерств – юстиции, просвещения, внутренней безопасности – вы в оппозиции?
Вы отлично понимаете, что все зависит от числа мандатов, которые мы получим. Если мандатов будет мало, то сможем взять соглашение вставить в рамочку и повесить на стенку. Я надеюсь, что мандатов будет много, что наша позиция на переговорах с Нетаниягу будет сильной. Тогда получим все, что требуем.
Что вы намерены предпринять в министерстве юстиции?
То, что мы начали в прошлую каденцию. Закон о преодолении вето БАГАЦа первым подал я. Закон, запрещающий юридическому советнику правительства выступать в суде против позиции правительства, подал я. Кстати, Шакед этот закон заблокировала, так как не хотела ссориться с Мандельблитом. Я хочу все это продолжить. Как видите наша программа опирается на три ноги – политическая, юридическая, образовательная. Думаю, что хватит для одного человека.
Вы были одним из наиболее заметных парламентариев в первую каденцию. Об этом говорят даже те, кто с вами не согласны.
Я провел наибольшее число законов среди депутатов первой каденции.
Есть что-то такое, о чем вы сожалеете? Например, о своих высказываниях по поводу пребывания вашей жены в одной палате с арабской роженицей.
Очень мало людей действительно знают, что я сказал. Меня возмутило ханжеское расследование, которое представило все израильское общество как расистское. Я не готов признать расизмом отрицательные эмоции по отношению к коллективу, с которым мы находимся в состоянии войны. Я не говорю о конкретных людях, говорю о коллективе.
Коллектив состоит из конкретных людей. Рожениц, врачей.
Если бы арабы вот уже более ста лет не пытались уничтожить нас, не было бы в Израиле ни одного еврея, относящегося с предубеждением к арабам. Но нельзя игнорировать тот факт, что идет война. Война между коллективами. И я не готов, чтобы нас убивали, преследовали, а потом еще обвиняли в расизме. Это двуличие. Но вы спрашивали, не сожалею ли я о чем-либо. Не ошибается тот, кто не делает. Я делаю, а значит ошибаюсь. Либерман 20 лет в политике и не сделал ничего. Не провел ни одного закона, не посадил ни одного дерева, не построил ни одного шоссе. Какой след он оставит в политике, чем запомнится?
Вам до сих пор помнят "парад скота" (организация в 2006 году "парада" животных в Иерусалиме в ответ на "парад гордости" секс-меньшинств). Об этом тоже не жалеете?
Да, прошло уже 12 лет, а до сих пор вспоминают, хотя я миллион раз объяснял, что никого со скотом не сравнивал, а поскольку идея была понята неправильно, я десятки раз извинялся. Но это не отменяет того факта, что я был и остался противником однополых браков.
Почему?
Государство имеет право стимулировать создание традиционных семей. Это правильно, это способствует созданию здорового общества. Я знаю, что сегодня немодно так думать, но я был и остался консерватором. Половина американцев думают, как я. Я хочу быть главой израильской Республиканской партии, хочу возглавлять консервативное течение в израильской политике. Убежден, что оно получит большую поддержку, в том числе среди русскоговорящих израильтян.
Почему нельзя создать традиционную семью в муниципалитете, а не в раввинате?
Вы спрашиваете о гражданских браках между мужчиной и женщиной?
Да.
В этом вопросе меня более всего беспокоит будущее еврейского коллектива. Для того, чтобы он оставался единым, а мы не превратились бы через три, четыре, пять поколений в набор общин, нам надо прийти к общему знаменателю по двум вопросам: кто еврей? И как мы женимся и разводимся? Первый вопрос касается гиюров. Я знаю, что этот вопрос болезненный для многих выходцев из бывшего СССР, я хочу, чтобы люди проходили гиюр, но хочу, чтобы гиюр был настоящим, галахическим. И вопрос браков и разводов. Он критически важен, чтобы мы могли жениться все со всеми, а не каждый в своей общине. Иначе это галут. В конечном счете, не требуются жертвы, преимущественно требуется преодоление личного антагонизма.
Сегодня есть люди, которые не могут жениться в Израиле вообще. Они вынуждены ехать на Кипр или куда-то еще.
Вы поднимаете сложный вопрос, это подлинная дилемма. Но, как часто бывает, когда сталкиваются личные и общественные интересы, я отдаю предпочтение интересам общественным. Я уже говорил о необходимости сохранить еврейский характер государства. И надо принимать во внимание тот факт, что мы находимся в разгаре войны культур. Если бы речь шла лишь о необходимости решать конкретные проблемы небольшого числа людей, я был бы гораздо спокойнее и готов к большим компромиссам. В условиях войны культур, войны, которая определит какой характер будет у государства, я вынужден быть более консервативным и менее открытым для компромиссов.
Вас обижает, когда именно за такие взгляды вас называют фашистом?
Причем здесь фашизм?
Вы предпочитаете интерес коллектива интересу отдельных людей.
Тот, кто призывает всех на три года в армию, предпочитает интерес коллектива, также является фашистом?
Это абсолютно разные вещи.
Вы путаете понятия. Государство часто вмешивается в нашу жизнь. Оно насильно призывает нас на военную службу, оно засовывает руку нам в карман и берет оттуда деньги на налоги. Оно много чего делает. Это не вопрос права – право у него есть. Это вопрос того, оправдана ли ценность, ради которой это делается. Вы считаете, что призывать в армию оправдывает ущемление прав граждан, так как безопасность важна, а я считаю, что сохранение еврейского характера государства оправдывает некоторое ущемление прав. Мы оба признаем право государства на вмешательство, на ущемление. Мы расходимся в том, какие темы этого заслуживают. Вы считаете, что допустимо, чтобы еда была дороже, так как нужно оплачивать санитарию, я считаю, что допустимо, чтобы еда была дороже, так как нужно оплачивать кашрут. Если мы отказываемся от важности сохранения еврейского государства, то можно расходиться. Давайте вернемся в Россию, в Америку, куда угодно. Почему мы тогда здесь, а не в Уганде? Тот, кто верит в то, что важны санитария и безопасность, но не важны кашрут и изучение Торы, не может ответить на этот вопрос.
Последний вопрос, господин Смотрич. Есть соглашение между вами и Нетаниягу о том, что вы проводите законопроект, защищающий его от предания суду?
Никакого договора нет, он никогда не говорил со мной об этом.
А его приближенные?
Никогда. Это исключительно моя инициатива, продиктованная опять же демократическим мировоззрением.
Поясните.
Уголовное расследование является формой общественного интереса – наказание преступника, защита общества. Но не менее важным моментом является и достижение баланса интересов. Уважение к воле народа – общественный интерес. Обеспечение возможности нормального функционирования избранному народом лидеру – общественный интерес. Когда я кладу на одну чашу весов то, в чем сегодня обвиняют Нетаниягу, а на другую – необходимость уважать волю народа и дать возможность премьеру нормально функционировать – второе перевешивает. Мне не нравится то, в чем его обвиняют, мне это неприятно и, мягко говоря, несимпатично. Но нигде пока не присутствует элемент предпочтения личного блага общественному. Это для меня граница. Пока он этой границы не перешел. А, с другой стороны, левые пытаются выстроить стратегию убеждения людей в бессмысленности голосования за правые партии. Мол, все равно скоро Нетаниягу пойдет под суд и будут перевыборы. Я говорю: нет. Если через две недели Нетаниягу переизберут, надо дать ему возможность работать целую каденцию. Надо уважать решение избирателей.
