Черная дыра "отеф Аза". Репортаж из Беэри
Населенные пункты на границе с Газой объявлены закрытой военной зоной. Пресс-службы Армии обороны Израиля и правительства проводят в сожженных и разрушенных кибуцах "экскурсии" для местных и иностранных журналистов. К одной из таких "экскурсий" присоединилась корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова.
Кибуц Беэри после трагедии 7 октября. Фоторепортаж
В 2018 году, в период сильных обстрелов из Газы и "огненной интифады" я часто ездила в "отеф Аза" (районы на границе с сектором). Интервьюировала жителей, делала репортажи про работу пожарных служб, бывала на КПП "Эрез" и "Керем Шалом". Ездила в Натив а-Асара, Нахаль-Оз, Нирим, Кфар-Аза, Беэри. Этот район был одним из самых красивых мест в Израиле, и мне не так уж трудно было понять его жителей, которые говорили, что никакие обстрелы не могут заставить их уехать куда-то от этих лесов и полей. Теперь "отеф Аза" – черная дыра в сердце израильтян.
В районе кибуца Реим на обочине 232-го шоссе на протяжении нескольких километров валяются вещи. Их не очень много, большую часть убрали. Это вещи участников рейва, который проходил в поле напротив кибуца. Вещи, в которых они бежали. Палаточный лагерь не убрали. Туда тоже возят журналистов.
В Беэри я бывала когда-то чаще всего, и не только потому что огибающая кибуц дорога через несколько километров приводит к возвышенности, на которой находится памятник АНЗАКу (Australian and New Zealand Army Corps, ANZAC) и с которой, как со смотровой площадки, открывается вид на сектор Газы. Как и большинство израильтян, я часто ездила в окрестности Беэри весной, смотреть на цветение. Теперь въезд в кибуц можно узнать только по уцелевшей табличке.
После того, как Беэри зачистили от террористов, туда впустили волонтеров ЗАКА. Один из тех, кто первым из них оказался в кибуце, Йоси Ландау, рассказывает журналистам о том, что видел в домах, у которых мы стоим. Слова Ландау о том, как они с товарищами спорили, в один патологоанатомический мешок или в два паковать беременную женщину и ее плод, все еще соединенный с ней пуповиной, уже давно растащили на заголовки иностранные СМИ. Наверное, он повторял это десятки раз. Работа волонтеров ЗАКА в Беэри еще не закончена.
Иду дальше по кибуцу, захожу в дома или в то, что от них осталось. Если бы не запахи, можно было бы подумать, что это заброшенная съемочная площадка постапокалиптического фильма. Гул самолетов и отдаленные звуки взрывов – единственные звуки вокруг. И еще хруст битого стекла и черепицы под ногами.
Перед входом в дом становится более-менее понятно, выжили его жильцы или нет. В домах, которые расположены ближе всего к въезду в кибуц, живых, видимо, не осталось. Они расстреляны из автоматов и ручных пулеметов. В дверях в защищенные комнаты – пулевые отверстия. Двери "мамадов" простреливаются. Если люди держали ручку "мамада", чтобы его нельзя было открыть с другой стороны, в дверь стреляли, а потом расстреливали людей, находившихся в комнате. Судя по той картине, которая уже складывается из свидетельств и рассказов волонтеров ЗАКА, далеко не все погибли от пуль. На лужайке у дома – детские игрушки. На крыльце – обувь. Обувь валяется практически у всех домов. Обувь начинаешь невольно подсчитывать.
В наполовину уцелевшей гостиной стоит диван, на нем книга. На стенах – часы и фамилии. Это солдаты после "зачистки" Беэри от террористов ночевали в этих домах и писали на стенах часы дежурств. Книгу, видимо, тоже забыл кто-то из них.
Следующий дом уцелел больше. Дверь "мамада" тоже расстреляна. Обувь на крыльце, игрушки на том, что раньше называлось газоном.
Дальше – десятки сожженных домов. Везде валяются одноразовые перчатки, сотни перчаток. "Работа волонтеров ЗАКА в Беэри еще не закончена". Где-то сгорело полдома, вторая половина уцелела. Где-то в уцелевших комнатах висят картины. Обувь повсюду, целая или полусгоревшая. Взрослая, детская. Когда только начала поступать информация о страшных погромах в Беэри и других кибуцах и о том, что террористы поджигали дома, предполагалось, что боевики таким образом "выкуривали" людей из защищенных комнат. Но в ЗАКА говорят, что у некоторых сгоревших были связаны руки за спиной. У каждого сгоревшего дома валяются каркасы сгоревших велосипедов. Их тоже начинаешь машинально подсчитывать.
Чем дальше от въезда и забора, тем больше частично или полностью уцелевших домов. Захожу, смотрю на двери защищенных комнат. Если дверь цела, можно надеяться, что в этом доме кто-то выжил и не был похищен. На холодильниках фотографии счастливых смеющихся семей. На стенах – линейки для измерения роста детей. С отметками и именами. Смешные наклейки. Это как подсматривать чужую жизнь, только не знать, сколько было этой жизни. В уцелевших домах на столах, диванах и полах груды вещей. Как рассказывают выжившие, они бросали в рюкзаки первое, что попадется, когда их вывозили.
В одном из домов на полу и столах – раскрытые семейные фотоальбомы. Трудно удержаться, чтобы не представлять, как люди пытались увезти с собой не только самое необходимое, но и память о другой жизни. Трудно не задержаться в каждом таком доме. Но у нас ровно 50 минут, больше времени армия на эти "экскурсии" не выделяет из соображений безопасности.
Почти на всех домах надписи на арабском. Они повторяются, это названия тех отрядов ХАМАСа, которые участвовали в погроме. На многих стенах надписи перечеркнуты и рядом написано "Народ Израиля жив!"
На дорожках – искореженные, сожженные остовы машин. Из них добровольцы ЗАКА тоже вытаскивали останки людей.
В Беэри, который когда-то был одним из самых зеленых мест в стране, сейчас только два цвета – черный и серый. Головешки и налет пыли и бетонной крошки. Оставшиеся в живых жители кибуца не знают, когда смогут сюда вернутся. Многие не знают, вернутся ли вообще. Многие не могут похоронить близких, потому что сейчас невозможно это сделать там.
Беэри – один из многих кибуцев в "отеф Аза", где 7 октября зверствовали террористы. Сейчас во все эти места возят иностранных журналистов. На "экскурсии". Чтобы мир знал, что здесь произошло. Не знаю, что видят на этом пепелище они. Я никогда не видела ничего страшнее.
