Рассказывает жена воевавшего резервиста: о страшном, смешном и почти невыносимом

Десятки тысяч израильтян после 7 октября 2023 года призвались на службу, оставив дома семьи. Жен, мужей, детей, родителей. И пока резервисты рискуют жизнью на фронте, их близкие остаются наедине с бытом, детьми, работой, домашними заботами и постоянным страхом. Про этот незаметный героизм нечасто упоминают СМИ.

Нора и Саша поженились несколько лет назад. Они воспитывают общую двухлетнюю дочь и 12-летнего сына Норы. Саша, призвавшийся на резервистскую службу 7 октября, лишь недавно вернулся домой. Корреспондент Newsru.co.il Алла Гаврилова попросила Нору рассказать, что такое жизнь жены резервиста во время войны.

Нора, расскажи про начало ваших отношений.

Саша преподает в школе, а я работаю в муниципальном отделе образования. Я давно работаю с этой школой и дружу с директором, и когда я стала постоянно слышать много хорошего про какого-то нового учителя по имени Алекс я попросила нас познакомить. Правда, в итоге мы познакомились только некоторое время спустя, но когда все-таки встретились, то уже через две недели он дал мне ключ от своей квартиры, а через три месяца сделал мне предложение. Но как раз тогда тяжело заболел мой отец и мне пришлось сказать Саше, что мне сейчас не до отношений, потому что нужно выхаживать папу, я единственная дочь. На что Саша сказал: "Нет проблем, но ты же выйдешь за меня замуж?"

В итоге он делал всё со мной. В больницу ездил, папе подгузники менял, на рентгены таскал, а потом со мной его хоронил. И я решила, что с этим человеком можно строить семью. Вот и всё.

Расскажи про детей.

Старшему в октябре будет 12, а младшей в мае исполнилось два года. Мы их зовем Незек и Нетель, но на самом деле они Эйтан и Элиан. Эйтан мой сын от первого брака, но Саша принимает самое деятельное участие в его воспитании, такой папа номер два.

Какая у Саши военная специальность?

В принципе он водитель-боец, то есть водитель, который принимает участие в военных действиях. И его в резерве присоединили к медчасти. Их обязанность – вывозить раненых с поля боя. Он еще в процессе выучился на фельдшера, и может выполнять мелкие медицинские процедуры. Самое забавное, что он довольно долго мне врал, что они вообще почти в Газу не заходят, и у них не стреляют, а броник ему для красоты нужен. Пока однажды в гости не приехал его друг и не начал рассказывать, как их обстреливают.

Когда его призвали?

Седьмого числа. Накануне мы с ним поругались, и утром он просто молча пошел на свою вторую работу. Поскольку на зарплату учителя в Израиль выжить невозможно, он по выходным подрабатывает консьержем в офисном здании. И вот я рано утром проснулась, малая со мной спала, и решила, не вылезая из кровати, почитать новости. Читаю и думаю, что этого не может быть. И еще пытаюсь понять, услышу ли я сирену при работающем кондиционере и закрытых окнах. И тут сирена. Ага, услышу. Хватаю ребенка, выскакиваю на лестницу, соседи все шоке, и тут звонит Сашка и говорит, что, похоже, началось что-то серьезное. И сразу после него мне звонит начальник и спрашивает, смогу ли я приехать. Дело в том, что в экстренных ситуациях мы с ним посменно дежурим. Я объясняю, что пока ничего не понимаю. Говорю, что, наверное, смогу приехать, когда Саша вернется с работы. Звоню Саше, а тот говорит: "Я уезжаю". Я сначала подумала, что он мне такую отмазку для начальника придумал, но он мне объясняет, что повестку никто не ждет, все уже собираются на базе.

И вот в 15:30 он приехал домой, взял сумку, а в 16:15 уже уехал. На самом деле мне очень повезло, потому что большую часть времени он был на связи и выходил сначала раз в десять дней, а потом даже чаще.

Но, конечно, первые три недели я была в панике. Сирен я не боюсь, но ходили постоянные слухи о том, что где-то в центре могут быть террористы. Поэтому любой поход в магазин превращался в какую-то сложную операцию – добежать с ребенком, быстро что-то схватить и бежать бегом обратно.

В итоге он был в резерве до начала апреля. И тут же получил повестку на 20 мая. А мы в это время должны были переезжать, и я себе как представила этот переезд без него… Но зато он месяц был дома, а потом ушел опять. И окончательно освободился 28 июня. Я как раз недавно считала, он отслужил 238 дней.

Так как вы переезжали?

Я не могу сказать, что он вообще не выходил. Он выходил, успевал что-то сделать. Плюс я взяла отпуск. Честно говоря, была уже на последнем издыхании. Коробки собирала по ночам, днем занималась детьми и мамой. Все время нервничала из-за какой-то ерунды – что не успеют покрасить квартиру, что грузчики попросили занять им парковку, а у меня машины нет. И так далее. И, конечно, как только мы переехали и я вышла на работу, я сразу заболела.

Как совмещать работу, переезд и двухлетнего ребенка, когда муж в милуиме? Даже если старший помогает.

Но мне еще не хуже других, есть люди, которым гораздо хуже. Плюс юмор спасает. Один раз увидела, как какая-то женщина написала в Фейсбуке: мол, что вы ноете, матери-одиночки всегда так живут. Но нет, это не совсем так. Кстати, не люблю это определение, предпочитаю говорить "самостоятельный родитель". Я была самостоятельным родителем и знаю, что это такое. Самостоятельный родитель рассчитывает только на себя и берет только те нагрузки, которые может вынести. А когда ты привыкла, что обычно у тебя две пары рук, а остается только одна – это трудно. Причем в моем случае эта вторая пара рук очень полезная. Например, по ночам к малой вставал Саша. Он мне сразу сказал: "Я привык не спать по ночам. Армия, ночные смены и так далее. А ты по утрам и так как ведьма до двух стаканов кофе, а если и ночью спать не будешь, нам всем кранты". И действительно ночью вставал к ней только он. Я могла заниматься старшим, когда он укладывал младшую. Он возил в садик, в школу. Моя мама, которая мне очень помогала со старшим, с младшей уже помочь не в состоянии.

Я теперь уже честно могу признаться, что была рада, что первое время не было ни школ, ни садиков. Я очень боялась их отпускать. И иногда просто зла не хватало. Помню, как родительский комитет часами обсуждал, какие они будут тортики печь солдатам, которые на самом деле уже смотреть не могут на все эти сладости, что их заваливают. А я не помню, когда в последний раз ела не за ребенком. Какие тортики, когда дети возвращаются в школу, а у них ни бомбоубежища, ни охранника на входе. В Рамат-Гане мэр быстро подсуетился, и у входа в каждую школу была охрана. А у нас в Петах-Тикве обсуждают, что у школы могут и папы подежурить, хотя папы все в армии сейчас.

А эти тортики… Звоню как-то Саше, а он говорит: "Извини, я не могу долго разговаривать, сейчас подойдет моя очередь на массаж". И рассказывает, что у них там массажные столы поставили и еще им фруктовые коктейли смешивают. Я все это выслушала и говорю: "Сашенька, я начинаю волноваться". Он: "Что случилось?" Боюсь, говорю, что ты опоздаешь на маникюр. Я думала, что пошутила, а он мне через пару дней посылает фотографию своего командира, которому делают чистку лица. Я понимаю, что все это мишура, и под этой мишурой они делают очень тяжелое дело, но это было очень смешно.

Очень страшно было эти 238 дней?

Обычно этот страх не очень замечаешь, просто привыкаешь с ним жить. Но бывали моменты, когда я вечером сижу и понимаю, что не помню, когда я в последний раз ела, потому что есть я вообще не могу, в животе застрял какой-то узел, который проглотить невозможно. И только когда Саша звонит, я понимаю, до какой степени меня только что трясло, просто до боли. Страх не только за него, страх за детей, с которыми я дома одна, потому что первое время все боялись террористов.

Я помню, как ночами сидела и думала, что буду делать, если сейчас начнут ломать дверь. У нас четвертый этаж, в окно детей не выкинешь. Решила, что детей запихаю на антресоли. Но младшую я еще туда могу поднять, а старшего как? Он увесистый. И нужно обязательно туда поставить воду. И успеть убрать лестницу. Но лучше лестницу тоже закинуть туда, чтобы они могли слезть. Совершенно идиотские мысли в голове крутились. И в какой-то момент я придумала и поставила у двери баллон "К-300" и зажигалку. Решила, что если кто-то ворвется, я его подпалю. Причем я не проверяла, как это работает, потому что боялась, что не сработает и у меня тогда даже не будет иллюзии ощущения безопасности.

И еще было неожиданно тяжело, когда привыкаешь к рутине, а он вдруг возвращается. У меня занимало какое-то время к нему привыкнуть. Я первый месяц злилась на него страшно, хотя и понимала умом, что не за что.

Он ведь не военнообязанный? Он пошел добровольно?

Да.

Ты просила его не ходить?

Нет. Я просто периодически ломалась. Днем-то было еще нормально, дети, работа, дела. А вечером, когда все спят, бывало, что он мне звонил, а я ему говорила, что сегодня не готова разговаривать, потому что наговорю ему гадостей. Но он просил меня с ним говорить, потому что кому я еще выплачусь, если не ему.

И поначалу я ломалась. Я говорила, что они там ничего не делают, когда первые три недели они торчали на границе. Говорила, что он жалуется, что у него шаббатний ужин слишком долго тянется, а мне жрать нечего. И не потому что нет денег, а потому что я просто боюсь выйти в супермаркет за продуктами. Оставить детей дома боюсь и взять их с собой боюсь. Мы на площадку три недели не выходили.

И вот как раз на следующий день после того, как я ему эту истерику закатила, они вошли в Газу.

Мы много об этом говорили. Я ему говорила: "Сашка, я, конечно, безумно хочу, чтобы ты остался. Я хочу, чтобы ты был дома. И я понимаю, что если скажу тебе остаться, ты останешься. Но это встанет между нами. Я этого не хочу, потому что я понимаю, почему ты там. И я буду молчать, пока я это выдерживаю. Мы выдерживаем. А в тот момент, когда я больше не смогу, я тебе скажу и ты вернешься".

Кстати, в конце марта так и произошло. Я сказала ему, что больше не могу, и он тогда на месяц вернулся домой. Маму еще обокрали эти пресловутые мошенники. Не то, чтобы очень много украли, но было очень неприятно. И я все время боялась, что маме станет плохо, а я даже не смогу поехать с ней в больницу, потому что не смогу оставить дома малую одну. А с нянями у нас очень сложно.

Понимаешь, почему я не могла сказать ему "нет"? В один из его приездов мы пошли в "Суперфарм" и там была фотография заложников. И он сказал, что впервые видит это фото со всеми заложниками. Там было фото Абигайль, и он сказал, что эта фотография самая страшная, потому что она чуть старше нашей малой. Я ему сказала, что вообще не могу об этом думать, я не смотрела ни одного ролика и даже мысленно боюсь коснуться этой темы, потому что не могу вынести ужаса этой мысли. А Саша говорит: "А мы, папы в милуиме, все время об этом думаем. Мы вообще ни о чем другом не думаем. И жаждем крови".

И как я могла просить его остаться? Я понимаю, почему он это делает. Потому что это необходимо, потому что если их не остановить, они придут к нам домой. Ну, что я ему скажу?

Поэтому пока я могла терпеть, я терпела. Сломалась в конце марта, он на месяц вернулся домой, и я смогла отдохнуть и набраться сил. В конце июня он вернулся и пока дома.

Знаешь, чем он еще меня покупал? Он там получает чуть больше денег, чем на гражданке. И он мне сказал, что вот этот вот излишек, который не запланирован для семейного бюджета, я должна использовать для себя. Купить себе что-то, сходить к психотерапевту. И я купила себе наборы Лего, о которых раньше даже мечтать не могла. И я по ночам, когда хотелось просто свернуться и плакать, спасалась лего. Правда, в какой-то момент пришлось остановиться, потому что дорого и места нет.

Кроме зарплаты, которая чуть выше, государство как-то помогает?

Помогает, но я все это знаю в теории, потому что сама ничего не использовала. Честно говоря, мне всегда неудобно просить. А кроме того, я знаю, что мне не хуже всех. Я знаю, что мне могли оплатить уборщицу и няню до определенной суммы. Знаю, что частично могут оплатить психолога. Жене Сашиного товарища частично вернули деньги за решетку, которую она вставила, потому что он в армии, а она с детьми на первом этаже.

Государство чем-то помогает, муниципалитеты чем-то помогают. И я думаю, что кому-то эта помощь может оказаться очень важной. Но я просто надеюсь, что он сейчас будет дома как можно дольше.