Бедуины непризнанных деревень Негева. Репортаж
18 января в непризнанной бедуинской деревне Умм аль-Хиран в Негеве состоялась очередная операция Земельного управления Израиля по сносу незаконных построек. Жители деревни, к которым присоединились арабские политики, устроили акцию протеста против сноса построек. Во время акции 47-летний учитель из поселка Хура, по данным полиции – активист "Исламского движения", совершил наезд на полицейских, в результате чего погиб 34-летний прапорщик спецподразделения полиции ЯСАМ Эрез Леви. 19 января в арабском секторе страны объявлена однодневная забастовка в знак протеста против сноса незаконных построек в Умм аль-Хиран.
- Разрушение незаконной бедуинской деревни в Негеве. Фоторепортаж
За месяц до этих событий, в середине декабря, корреспондент NEWSru.co.il побывал в трех непризнанных бедуинских деревнях в Негеве – в Вади ан-Наам, Рахаме и аз-Зарнуге.
Справка
На момент создания государства Израиль в Негеве жили несколько десятков тысяч бедуинов, большинство из которых вели полукочевой образ жизни. После провозглашения независимости Израиля многие бедуины перебрались в сектор Газы и арабские страны. В начале 50-х годов, когда израильские арабы находились на военном положении, оставшихся бедуинов пытались сосредоточить на участке между Беэр-Шевой, Арадом и Димоной (так называемый "эйзор а-сайг"). В 1953 году был принят закон о приобретении земель, постановивший, что тот, чья земля не находилась в его владении в апреле 1952 года, теряет на нее право. Так бедуины потеряли права на территории вне "эйзор а-сайг". В то же время правительство начало обработку земель, на которых ранее жили бедуины, с целью постройки на них еврейских поселений, заповедников и военных структур.
В конце 70-х годов прошлого века государство начало строить в Негеве города с целью переселения бедуинов в постоянные места жительства. Большая часть бедуинов переселились в эти города, однако многие отказались, утверждая, что государство не взяло в расчет их образ жизни. Процесс урбанизации, подорвавший привычные основы бедуинской общины, привел к потере авторитета шейхов, к резкому росту преступности и употребления наркотиков среди населения бедуинских городов и крупных поселков. То, что власти, построив города для бедуинов, не озаботились строительством промышленных зон и созданием рабочих мест, усугубило ситуацию.
В бедуинском обществе до сих пор распространено многоженство. Почти у каждого третьего бедуина Негева больше одной жены. Формально многоженство в Израиле запрещено, но в "Битуах Леуми" и в других государственных инстанциях такие жены зарегистрированы как состоящие в "гражданском союзе".
На сегодняшний день бедуинское население Негева составляет около 220 тысяч человек, из них примерно 70 тысяч живут в так называемых "непризнанных деревнях". По данным отчета Комиссии судьи Элиягу Гольдберга по урегулированию бедуинского заселения в Негеве, а также по данным НКО "Региональный совет непризнанных деревень Негева", таких населенных пунктов на сегодняшний день 35. В отчете комиссии Гольдберга, завершившей свою работу в 2008 году, указаны 46 деревень, однако с тех пор 11 из них получили признание. При этом организация "Регавим", целью которой является "сохранение земель и природных ресурсов еврейского народа в Эрец Исраэль", считает, что данные комиссии Гольдберга не соответствуют действительности, так как речь идет о трех тысячах "застройках", а не о 35 деревнях.
Бедуинское население Негева находится на нижней ступени социо-экономической лестницы Израиля. Процент безработицы в этом секторе выше, чем средний процент по стране, а уровень образования – ниже. Положение бедуинов, живущих в непризнанных правительством деревнях, еще менее благополучно.
В таких населенных пунктах нет дорог. Электричество жители деревень получают от самостоятельно установленных почти у каждой постройки солнечных коллекторов. Компании, занимающиеся водоснабжением, проводят воду до одной точки в деревне, откуда жители сами проводят трубы. Мусор не вывозится, поэтому жители его, в основном, сжигают. Большинство жителей непризнанных бедуинских деревень работают в Беэр-Шеве или промзоне Неот Ховав, у некоторых есть свои бизнесы, но процент безработицы среди бедуинов является самым высоким в Израиле. При этом в последние годы значительно выросло число бедуинов, получающих высшее образование. Большая часть бедуинов, которые учатся в израильских вузах – женщины, поскольку мужчины либо с раннего возраста идут работать, либо, если у них есть такая возможность, едут учиться в арабские страны, в Палестинскую автономию или в Европу.
Первые несколько десятков лет после образования государства Израиль был очень высок процент бедуинской молодежи, призывающейся на службу в ЦАХАЛе. Однако с начала 80-х годов, когда начались разногласия между государством и бедуинами по вопросу владения землями, а также участились сносы построек в непризнанных деревнях, бедуинское население Негева стало чувствовать себя подавляемым меньшинством и все чаще ассоциировало себя с палестинскими арабами, находящимися в состоянии конфликта с Израилем. Это привело к исламизации и радикализации бедуинского населения, что особенно заметно в последние годы.
Вади ан-Наам. "Не нужны нам ваши помидоры, у нас свои есть"
Самая большая из непризнанных деревень называется Вади ан-Наам и насчитывает почти 15 тысяч жителей. Большинство жителей деревни принадлежат к племени Аль-Азазма – одному из самых больших бедуинских племен в Негеве. Бедуинов из этого племени, которые в то время жили к западу от 40-го шоссе, переселили восточнее шоссе.
"Моим предкам сказали, что это временно. Что они поживут тут полгода, а потом смогут вернуться домой. У них выхода не было, армия приказала. А в 1953 году вышел закон, и мы все потеряли права на землю, с которой нас до этого выселили (חוק רכישת מקרקעין, – прим. редакции). Потом пришел Леви Эшколь, сказал, что у нас одна страна, отменил военное положение и дал бедуинам гражданство. Гражданство дал, а дороги не построил и земли не записал. А потом вышел "закон о захватчиках" (חוק מקרקעי ציבור או ״חוק סילוק פולשים״, 1981 – прим. редакции), и мы все стали "захватчиками", хотя у нас раньше была своя земля, а сюда мы не просились", – рассказывает житель Вади ан-Наам Наджиб Абу Бания.
Наджиб электрик, работает в частной компании в Беэр-Шеве. У него две жены и 10 детей. У двоих детей свои семьи, двое учатся в вузах, остальные школьники. Младшие дети учатся в районной школе, куда возят детей из близлежащих деревень. Подвозка осуществляется государством, поскольку, согласно закону о среднем образовании, это единственное, чем государство обязано обеспечивать жителей непризнанных деревень. После решения БАГАЦ в деревне Вади ан-Наам открыли и поликлинику.
Наджиб Абу Бания родился и вырос в Вади ан-Наам. Как и большинство его соседей, он живет в металлическом бараке. Государство периодически сносит эти "дома", их жители какое-то время пережидают у семьи или соседей, и строят жилье заново. Как и все бедуинские непризнанные деревни, Вади ан-Наам, расположенный на огромной территории в 70 тысяч дунамов, представляет собой организм из множества "хуторов", состоящих из нескольких построек для одной семьи – каждый из детей, остающийся в деревне, строит "дом" рядом с родителями. "Хутора" разделены заборами, и насыпями из камней и земли. По словам жителей Вади ан-Наам, бедуины до сих пор делят свою землю по принципу "ты пасешь овец отсюда и до того камня, а я – от того камня до того дерева", и это деление очень жесткое. Правда, овец жители Вади ан-Наам уже практически не пасут, потому что земля, пригодная для выпаса скота, используется армией для проведения учений и является запретной зоной. В 1975 году к западу от 40-го шоссе была построена промзона Неот Ховав – самая крупная в стране зона для химической промышленности. В 1986 году на территории Вади ан-Наам была построена самая большая на юге Израиля электростанция.
Последние несколько десятков лет власти пытаются переселить жителей Вади ан-Наам в соседний Сегев-Шалом. Это местный совет, построенный специально для бедуинского населения Негева в 1979 году (один из семи населенных пунктов, созданных государством в этих целях). Жители Вади ан-Наам категорически против переселения в Сегев-Шалом по ряду причин. Прежде всего, жители деревни не хотят жить в городских условиях, а хотят заниматься сельским хозяйством. К тому же Сегев-Шалом, по их словам, застроен довольно тесно, и его жителям приходится расставаться со своим привычным общинным укладом. В Сегев-Шалом, как и в других бедуинских признанных населенных пунктах, довольно высокий уровень преступности и нет работы. Есть и другие причины.
"Для нас это табу. С исторической точки зрения. Это не наша земля. Мы сказали государству, что готовы все переехать, если нам выделят землю, на которой можно будет сделать сельскохозяйственный и туристический поселок. Но эта земля должна быть внутри границ нашего племени, а не на земле других племен. Кроме того, государство должно прекратить навязывать нам свои решения. Вот ты где живешь? В Рамат-Гане? А если тебе прикажут, поедешь жить в кибуц? То-то же. У нас неделю назад были переговоры. Приехали люди из Иерусалима. Они ничего про нас не знают, про наше племя не знают, про нашу культуру не знают. И вот они приезжают и говорят: "Мы для вас создадим современный поселок на территории, принадлежащей Сегев-Шалом. Это как супермаркет, где есть скидка на помидоры и тот, кто раньше придет, тот их и получит". А мы сказали, что если это Сегев-Шалом, то не нужны нам ваши помидоры, у нас свои есть", – говорит Наджиб.
Рахаме. "Либерман не такой, его обманывают"
Бедуинский непризнанный поселок Рахаме находится через дорогу от еврейского Йерухама. Местные советы обоих населенных пунктов договорились между собой и с властями о создании законного поселка Рахаме на территории, входящей в муниципальные границы Йерухама. Однако строительство поселка до сих пор не началось. Как и в Вади ан-Наам, жители Рахаме винят в отсутствии прогресса в вопросе признания бедуинских деревень министра сельского хозяйства Ури Ариэля, в ведомстве которого с недавних пор находится Управление по урегулированию заселения бедуинами Негева.
Али Фариджу 64 года. В 1954 году, когда ему было два года, его вместе с семьей и другими бедуинами из племени Аль-Азазма выселили с их земель. Так они оказались в Рахаме. Через год после Шестидневной войны, в 1968 году, когда Али было 16 лет, он пошел в армию. Али отслужил в ЦАХАЛе 32 года и демобилизовался в 2000 году в чине прапорщика. Война Судного дня застала Фариджа на Синайском полуострове, где от его батальона осталось всего шесть бойцов. В 1982-м Али воевал в Ливане. В 1972 году был в оперативной группе Ариэля Шарона в секторе Газы, а в 1996 году – там же в опергруппе Габи Ашкенази. В середине 2016 года дом Фариджа в Рахаме был разрушен. Али пошел в Кнессет, дошел до юридического советника, и получил официальное разрешение построить новый дом на том же месте.
Али Фаридж: "Когда мне было 16 лет, я пошел в армию. У меня тогда еще теудат-зеута не было. Но стране нужна была армия, а я хотел защищать свою страну. Где я служил? Да везде служил. В Газе, на Синае, в Ливане. В 1982 году в Ливане погиб мой друг, важный человек, в его честь даже перекресток назвали (генерал-майор Адам Якутиэль, был прямым командиром Али Фариджа, – прим. редакции)...
А теперь нас называют "захватчиками". Потому что у нас нет бумажки о том, что 60 лет назад государство само нас сюда поселило. Нам говорят: "Идите в Сегев-Шалом". А что там есть? Там ничего нет! Только безработица и преступность! А я не хочу быть преступником! Я живу на пенсию от армии и не хочу, чтобы про меня лгали. И подачек от государства я тоже не прошу…
Нет, дом мне не разрушили, я сам его снес. Когда дом разрушают власти, хозяин должен потом оплачивать стоимость работ. Ну, я сам его и снес. И знаешь, сколько они пригнали сюда машин? 30 тракторов на меня одного! Потом я писал в Кнессет, и мне разрешили снова поставить здесь дом, в виде исключения, за то, что я служил в ЦАХАЛе. И дети мои служили. Но это была другая страна.
Пойми, создание поселка в черте Йерухама поддерживают все – наши жители, мэр Йерухама, районный совет Рамат а-Негев. Против только правительство и Ури Ариэль. Вот Либерман не такой человек, я его встречал. Ему лгут, Либермана обманывают. Ему говорят, что бедуины захватчики. А он приехал из России, ничего не знает и думает, что мы пришли из Египта и хотим захватить ваши земли.
Такого расизма раньше не было. Государство нашло способ с нами бороться – оно создает одиночные фермы. Приходит одна маленькая еврейская семья, а ей дают 10 тысяч дунамов с маслинами, орехами и фруктами. Потому что семья еврейская. А нас тут тысячи, и мы должны сниматься и куда-то уходить. В 70-х все было иначе, и не только в ЦАХАЛе. Мы с евреями жили как братья, мы были друзьями. Не было расизма, понимаешь? Не было расизма…"
Аз-Зарнуг – Беэр-Шева. "Я – палестинец"
Деревня Аз-Зарнуг расположена в 14 километрах к югу от Беэр-Шевы и прилегает к 25-му шоссе, соединяющему Беэр-Шеву с Димоной. В деревне проживают около 5 тысяч человек, большинство из которых (около трех тысяч) входят в семейство Абу Койдар. Большая часть деревни предназначена властями Беэр-Шевы для сельского хозяйства. Это должно облегчить процесс признания деревни. Однако организация "Регавим" в 2012 году обратилась в МВД с требованием снести все постройки в деревне, поскольку они стоят на частной территории, которая принадлежит французскому еврею, купившему эту землю в 1935 году.
Уроженец Аз-Зарнуга, 32-летний Амир Абу Койдар живет и работает в Беэр-Шеве. У отца Амира три жены. У Амира 29 братьев и сестер. Амир один из самых старших. Мать Амира не знает иврит и не училась в школе. Окончив школу, Амир поехал в Германию учиться на врача, однако не доучился и вернулся домой. Теперь Амир работает в организации "Шатиль" и возит журналистов и представителей других общественных организаций по бедуинским поселкам. Амир женат на 27-летней Яаре. Яара родом из Сахнина, не из бедуинской семьи, а из зажиточной семьи арабов-мусульман. Отец Яары – врач, мать – учительница. Сама Яара работает с трудными подростками и учится в университете (вторая степень) на факультете гендерных наук.
Обе семьи не испытали особой радости от выбора своих детей, однако и не стали им препятствовать.
Яара: "Когда я привезла своих родителей в Аз-Зарнуг знакомиться с семьей Амира, они испытали сильный шок. И не столько от количества будущих родственников, сколько от условий, в которых они живут. От бедности и средневековых условий жизни, от одного общего блюда на столе, от холода в доме, отсутствия электричества. Приезжая сюда, невозможно поверить, что на дворе XXI век… Я хочу максимум троих детей. Амир после своей семьи кажется вообще детей не хочет, но на двух-трех я его уговорю… Как у нас в семье распределяются обязанности? По справедливости. Я и учусь, и работаю, так что справедливо считать, что я больше устаю…"
Амир: "Конечно, родители были против. Но мы не друзы, и у нас не принято выгонять за такое из общины. Что я думаю о полигамии? Что если у мужчины есть несколько жен, то пусть у женщины будет несколько мужей. Если серьезно, то полигамия крайне усложняет жизнь. Конечно, в прошлом эта традиция диктовалась необходимостью, иначе большинство женщин не выжили бы. Но в наше время это как минимум очень плохо отражается на детях. Среди жен неизбежно соперничество и конфликты, это перенимают дети, идет постоянная борьба за отцовское внимание. С экономической точки зрения – если раньше мужчина мог обеспечивать все свои семьи, то теперь эту функцию берут на себя выросшие дети. Дети в основном, конечно, уезжают.
Среди моего поколения крайне мало ребят идут служить в ЦАХАЛ. И уж точно не жители непризнанных деревень. Думаю, пока все было тихо и нас не трогали, представители старшего поколения, если и задумывались о вопросах самоидентификации, то считали себя мусульманами и израильтянами. Теперь у нас крепче связь с арабским миром и Палестинской администрацией – как благодаря тому, что многие молодые бедуины едут учиться в арабские страны, так и благодаря социальным сетям. Мы не просто меньшинство, мы притесняемое меньшинство. И если я должен себя как-то определять, то я определяю себя как живущего в Израиле представителя палестинского меньшинства".
Материал подготовила Алла Гаврилова