"Чтобы сообщать о смерти, надо любить жизнь". Рассказы оповестителей ЦАХАЛа

Оповестители ЦАХАЛа шутят, что от всех остальных людей их отличает то, как с ними прощаются. Вместо привычного "до скорой встречи" они обычно слышат "надеюсь, мы больше не встретимся". Оповестители – это резервисты, которые сообщают родным погибшего военнослужащего о его гибели.

В группе оповестителей всегда три человека. Командир группы и еще двое. Все резервисты старше 30 лет. Оптимально в группе двое мужчин и женщина, но женщин-оповестителей не хватает, поэтому иногда приходится отправлять группу из одних мужчин.

Задача группы – как можно быстрее и аккуратнее оповестить семью о гибели бойца, организовать похороны, а потом сопровождать эту семью до окончания "шивы". После окончания "шивы" оповестители прощаются, и близкими погибшего бойца занимаются уже специальные офицеры – все то время, что они нужны этой семье.

Корреспондент NEWSru.co.il Алла Гаврилова побеседовала с людьми, "которых никто не хочет видеть".

"Главное – не постучать не в ту квартиру"

Оповестителей легко узнать по форме и желто-голубому аксельбанту. Поэтому один из троих всегда выезжает с группой в гражданском. Задача этого человека – уточнить адрес, заранее открыть дверь в дом, если там есть кодовый замок и максимально избежать любой ошибки. Ведь если дом многоквартирный, скорее всего, в других семьях тоже может быть кто-то на войне. Проверяет по почтовым ящикам, мусорным бакам, иногда даже отсылает в штаб фотографии. Пока резервист в гражданском проводит последние проверки, остальные двое прячутся в машине, которая стоит в отдалении – тоже чтобы зря не пугать людей. После окончательного разрешения на оповещение боец в гражданском возвращается к машине, переодевается в форму, и все трое идут сообщать людям то, что никто не хочет слышать.

"Иногда ты стоишь за дверью и слышишь, как люди в доме смеются, радуются чему-то. И ты стоишь, подняв руку, и ждешь, пока смех затихнет, чтобы дать им еще пару секунд, и только потом уже постучать. Потому что когда ты постучишь, жизнь этих людей уже никогда не будет прежней".

Это Владимир, командир одной из таких групп оповестителей. Владимиру 55 лет, он майор запаса. У него четверо детей и маленький внук. В мирной жизни он парикмахер. Владимир стал оповестителем в 1998 году, когда в стране было много терактов и сильно не хватало русскоязычных, которые могли бы общаться с такими же семьями.

Владимира позвали в качестве переводчика для русскоязычной семьи и сразу после этого отправили на курсы для оповестителей. Берут на эту работу не всех. Мои собеседники говорят, что, помимо базовой психологической устойчивости, оповеститель "должен быть прежде всего человеком и любить жизнь". Да, по мнению оповестителей, любовь к жизни – это необходимое качество для того, кто сообщает о смерти.

"Когда родители или супруга погибшего открывают дверь, они почти всегда сразу все понимают. Самый частый первый вопрос – "кто именно". Сын, муж, брат. Мы сообщаем имя, предварительно еще раз убедившись, что не ошиблись адресом. А потом я зачитываю текст о гибели солдата, не отклоняясь ни на слово. "Ваш дорогой такой-то такой-то погиб там-то и там-то, при таких-то обстоятельствах". Дело в том, что люди почему-то во всем этом тумане первых минут запоминают именно эту фразу. Если семья русскоязычная, прочитав извещение на иврите, я сразу перевожу его на русский", – рассказывает Владимир.

По опыту майора, русскоязычные израильтяне, даже прожив в стране десятки лет, в такие моменты зачастую вдруг как будто "забывают" иврит и им легче общаться на русском.

Если человеку становится плохо, оповестители вызывают сотрудников службы "Маген Давид Адом". Как правило, недалеко от дома в таких случаях дежурит машина скорой помощи.

Каждый израильский военнослужащий и резервист заполняет бланк, в котором должен фигурировать адрес и данные его близких на случай гибели. Если родители погибшего в разводе, отправляются две группы оповестителей одновременно. Они все время на связи и стараются постучать одновременно в оба дома. Если у резервиста есть супруга или супруг, сообщается и супругам, и родителям. Оповестители рассказывают, что если между близкими погибшего есть те или иные конфликты, если они не могут договориться между собой по вопросу захоронения, шивы и других моментов, именно оповестители обычно пытаются все эти разногласия уладить.

Очень важно оповестить семью как можно быстрее, чтобы они не узнали новость о гибели близкого человека случайно – например, из соцсетей. Именно с моментом оповещения часто связано то, что если погибли одновременно несколько бойцов, их имена могут быть опубликованы не одновременно.

"В эту неделю я на мелирование не записываю"

В мирное время Владимир раз два месяца одну неделю находится "на дежурстве". Это означает, что при нем всегда должна быть сумка с военной формой и что в любое время дня или ночи он должен быть готов выехать на оповещение.

Майор говорит, что уже знает все стоянки в своем городе, и в эту неделю не заезжает туда, где нет связи. По тому же принципу всю эту неделю выбираются и развлечения с детьми. Если в кино, то в "Синема Сити", где хорошая сотовая связь. Дети привыкли. Клиенты, говорит Владимир, – тоже.

"В эту неделю я работаю как обычно, только не записываю на мелирование. И предупреждаю клиентов, что могу в любой момент отменить очередь или уйти посреди стрижки. Если звонят днем, то моих клиентов достригают коллеги по салону. А если вечером, когда я работаю один, то не раз бывало такое, что клиентки идут смывать краску дома. Нет, еще никто не жаловался, все понимают. Правда, за последние два года приехало много новых репатриантов, которым это в диковинку, но и они со временем, думаю, привыкнут", – рассказывает Владимир.

"Я впервые поймал себя на том, что о чем-то думаю, через две недели войны"

Майор рассказывает, что 7 октября достал сумку с формой в 6:30 утра, еще до звонка. В 10 утра они с группой уже пришли по первому адресу. Поскольку погибших было очень много, оповестители были вынуждены изменить форму оповещения. Обычно оповестители остаются с семьей даже в первый день довольно долго, но в первую неделю войны Владимиру и другим командирам групп приходилось в какой-то момент оставлять остальных двух оповестителей с семьей, а самому ехать по следующему адресу.

"Первые две недели мы все почти не спали. Возвращались домой, спали несколько часов, и ехали дальше. Я занимался только семьями, больше ничем. Работы было столько, что о чем-то думать просто не было времени. И вот через две недели я вдруг впервые поймал себя на том, что о чем-то думаю".

"Покормите собаку, выключите газ, сходите в туалет"

О тяжело раненых бойцах оповестители с начала этой войны сообщают семье по телефону. К дому отправляется машина, которая отвезет родных в больницу, но сначала им нужно об этом сообщить.

"Когда разговариваешь с семьей по телефону, наша задача – помочь им справиться с шоком и очень четко объяснить, что нужно делать, потому что они, будучи в смятении, могут забыть об элементарных вещах. Я сообщаю им о ранении бойца и говорю, что под домом их ждет машина, чтобы отвезти в больницу. Я прошу их взять теплые вещи, необходимые лекарства, проверить свет и газ, покормить домашних животных. Я даже советую им сходить в туалет, потому что ехать зачастую долго. Потом я ставлю себе будильник, и через пять минут перезваниваю им и проверяю, что они все сделали и готовы ехать. Ну а потом молюсь, чтобы раненый, которого в эти минуты везут на вертолете в больницу, приземлился уже не таким тяжелым. Или чтобы хотя бы семья успела с ним попрощаться".

"Ты принес страшную весть, а в итоге тебе говорят спасибо"

После каждого задания с оповестителями беседуют армейские психологи. Мои собеседники их очень ценят.

"Это потрясающие профессионалы, которые у нас не как мебель сидят, а действительно очень внимательно следят за нашим состоянием и помогают. Они с нами 24 часа в сутки. Несколько раз по их требованию мне приходилось делать двухдневный перерыв в работе, и я понимаю, что это было важно", – говорит Владимир.

Майор объясняет, что его задача выполнена, если он сумел максимально выполнить все просьбы семьи и облегчить их горе.

Изредка бывает, что семья по какой-то причине требует поменять оповестителей. И если эта просьба – не просто всплеск эмоций, их сменят.

"Нас часто в первом порыве выгоняют из дома. Нормальная, кстати, реакция. Мы выходим, ждем какое-то время за дверью, и снова стучим. Я пробую сделать для семьи все, чтобы они могли остаться со своим горем и не думать ни о чем другом. И после "шивы", когда мы прощаемся, они обнимают тебя и благодарят. Ты принес страшную весть, а в итоге тебе говорят спасибо. И тогда я понимаю, что все сделал правильно".

"Мы не чиним сломанные звонки"

Одно из жестких правил для оповестителей – не оповещать знакомых и никогда не оставлять семьям свой телефон. Это важно как для осиротевших семей, так и для самих оповестителей и их близких.

Очевидно, что такая служба в принципе тяжела не только для самого оповестителя, но и для его семьи.

"Жена каждый мой милуим говорит, что больше этого не потерпит. Но потом сама признается, что все понимает. А я не могу это бросить, потому что чувствую, что я им нужен. Семьям. Я точно знаю, что когда с ними я, все пройдет максимально гладко и они получат все, что им нужно. Я отношусь к этому как к призванию, наверное. И еще я люблю эту страну и это то, что я могу для нее сделать. Знаете, я всю жизнь ненавидел любую систему. В советской армии я даже до сержанта не дослужился, единственный демобилизовался рядовым. А тут эта система помогает мне облегчить людям горе".

При этом Владимир говорит, что эта должность очень много поменяла к лучшему в его жизни и жизни его семьи: "Я стал гораздо чаще уступать жене, детям. Когда все время видишь, как одна секунда полностью меняет людям жизнь, очень не хочется тратить эти секунды на всякую ерунду".

По словам майора, за те несколько десятков лет, что он служит оповестителем, в этой работе кое-что изменилось. Соцсети вынуждают еще больше ускорять момент оповещения, хотя и раньше это старались делать быстро. Если раньше оповестители не заводили разговор о заборе спермы покойного, если семья не просила, то теперь сами это предлагают. Но одно осталось неизменным – по когда-то заведенной традиции оповестители стучат, а не звонят в дверь.

"И если у нас ломаются звонки, мы их не чиним. Я сам уже давно со сломанным звонком живу. Но зять сейчас в армии, и я звонок пока чинить не стану", – говорит Владимир.

"Больше всего я боюсь, что дверь мне откроет ребенок"

Это признание Владимира слово в слово повторяет вторая моя собеседница, майор Оля. Ей 42 года, она приехала в Израиль в 15 лет из Днепропетровска по программе "Наале". Сейчас Оля работает в муниципалитете Тель-Авива начальницей отдела, который распределяет бюджет мэрии на образование. У Оли трое детей – 11-летние мальчики-близнецы и двухлетняя дочь.

"Самая большая слабость оповестителей – это дети. Если дети маленькие, тебе проще, ты знаешь, что они меньше понимают. А если ребенок большой, то ты, приходя в эту семью, понимаешь, что после твоих слов этот ребенок будет жить только воспоминаниями, а не теплом папы или мамы, не их объятиями, не голосом. Такой ребенок знает, что теряет. За этих больших детей я всегда очень боюсь", – признается Оля.

Оля – майор запаса. В армии она служила на должности "солдатка-учительница", потом была на сверхрочной службе, а когда вышла в резерв, ей предложили должность оповестительницы. В тот момент ее старшим детям было по году, и муж со свекровью были очень против этого решения.

"Собственно, они своим сопротивлением мне и помогли. Когда я объясняла им, почему хочу это сделать, я сама это лучше поняла. И это помогло мне решиться. Когда я училась в советской школе, у нас при школе был музей Второй мировой войны. И в нем были рисунки и поделки маленьких детей военного времени. И мне кажется, что во мне тогда еще засела мысль о том, что даже самый маленький человек может сделать очень многое для других, и если он может это сделать, то должен сделать".

Оля стала оповестительницей в 2014 году, во время операции "Нерушимая скала". Майор вспоминает, что тогда в стране массово требовали начать наземную операцию, но никто не был готов к такому количеству потерь. Фамилию первой семьи Оля помнит до сих пор, хотя остальных прилежно, как следует оповестителям, стирает из памяти, потому что "это единственный способ продолжить жить".

"Я для них – и ЦАХАЛ, и Израиль"

Оповестители отмечают то, что, собственно, заметно и обычному глазу: на этой войне погибли очень много солдат-одиночек. Родители этих солдат находятся в других странах. Их тоже нужно оповестить, а потом привезти в Израиль. Оповещением занимаются часто сотрудники дипломатических представительств, "Сохнута", даже центров ХАБАДа. Изредка, когда адрес неизвестен, а известен только телефон, разрешается оповещать их по телефону. После этого родителям погибшего бойца оплачивают билеты на самолет и проживание до окончания "шивы". Оповеститель встречает их у трапа самолета.

"Я жду семью на посадочной полосе, у трапа, и сразу веду к машине, которая стоит тут же, чтобы отвезти их в гостиницу, к родственникам или в приемную семью их ребенка – по их желанию, – рассказывает Оля. – Некоторые такие семьи никогда даже не были в Израиле, и для них Израиль – это я. И ЦАХАЛ – это тоже я. То есть, человек в форме, который сразу обнимает их, сажает в машину и переводит. Переводит не только язык, переводит окружающую их реальность. Я рассказываю им, что означают флаги на кладбище, как будут выглядеть похороны. Объясняю, что они имеют полное право решить, на каком кладбище и по какому обряду хоронить их ребенка".

Всех солдат, евреев и нет, по умолчанию хоронят на военных кладбищах. При этом существует возможность похоронить и на гражданском кладбище со всеми военными почестями, если семья захочет. Некоторые семьи хотят, чтобы их ребенка похоронили на Горе Герцля. Некоторые, хотя таких мало, хотят забрать гроб с телом в свою страну, и ЦАХАЛ для них это организует.

"У меня мама еврейка, а папа нет. И мне легче понять какие-то нюансы, чем обычному уроженцу Израиля. И я сразу объясняю семье, что они могут спрашивать меня обо всем и просить обо всем, и я в лепешку расшибусь, чтобы им это обеспечить. Какие-то матери крестятся на кладбище, кто-то хочет, чтобы, помимо раввина, на похоронах проводил обряд священник. И они имеют на это полное право, это их ребенок. Я рассказываю им, что к ним будут подходить командиры их ребенка, я перевожу им каждое слово, остаюсь с ними до окончания шивы. Знаете, как советские семьи часто боятся того, "что люди скажут"? Вот я пытаюсь их убедить, что они не должны ничего опасаться".

По словам Оли, таким семьям очень важно, что их ребенку оказывают такие почести. Майор говорит, что все время слышит, что "в России так не бывает".

"Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему"

Оля рассказывает, что, помимо профессиональной психологической поддержки, оповестителей очень поддерживает среда.

"Я никогда не видела такое количество блестящих людей в одном месте. Кого у нас только нет – гендиректора крупных компаний, банков, программисты, профессора. И все готовы всегда поддержать и помочь. Видимо, другие люди к нам не идут. И мне очень радостно, что у меня появились друзья по резервистской службе, дружбой с которыми я горжусь", – рассказывает Оля.

Кстати, Олина семья уже давно смирилась с ее должностью, а сама Оля говорит, что ей очень важно, что ее сыновья видят, что резервистскую службу несут не только отцы их друзей, но и многие матери, в том числе их мама: "Мне важно привить детям важные мне ценности, а на службе мне даже ничего не нужно делать для этого специально".

Хотя беседа с Олей проходит на иврите, на мой вопрос о семьях погибших, майор отвечает цитатой из "Анны Карениной". Потому что, по словам Оли, нет никакой формулы для общения с семьей погибшего – только чувствовать и слушать.

"И помнить, что это не твое горе. Горе у этой семьи, и ты должен стать для них поддержкой и опорой. У них должна быть возможность за тебя держаться. И если ты можешь их удержать – ты знаешь, что свое дело сделал", – говорит Оля.