"Хочу, чтобы люди вернулись в строй как можно скорее". Рассказывает армейский психолог

Майору Лиор Турчански 37 лет. Она главный армейский психолог командования Южным округом. 6 октября Лиор отправила на защиту диссертацию. Утром 7 октября Лиор оказалась у себя дома, в одном из поселков регионального совета Эшколь, в защищенной комнате с тремя своими маленькими детьми – год, пять лет и восемь лет. Лиор с детьми провели в этой комнате 13 часов, пока муж Лиор воевал с террористами в отряде самообороны.

Все эти 13 часов майор Турчански работала над тем, чтобы как можно скорее наладить деятельность армейской психологической службы для чрезвычайной ситуации. Вечером 7 октября Лиор и детям удалось выехать из поселка. 8 октября майор Турчански вернулась на службу.

"Уже в первые часы стало понятно, что это не просто очередная эскалация, и я начала собирать моих людей, чтобы мы могли начать оказывать помощь солдатам как можно скорее. Масштабов я, конечно, не знала, но было понятно, что ситуация чрезвычайная и требует всех ресурсов", – рассказывает Лиор.

Интересно, что когда Лиор объясняет, что нужно военнослужащим, пережившим травматические события, это стопроцентно совпадает с тем, как она сама вела себя 8 октября.

"Я хочу, чтобы люди вернулись в строй как можно скорее, не потому что я ношу эту форму и учитываю нужны ЦАХАЛа, а потому, что это необходимо пережившему травматическое событие бойцу. Очень важно, чтобы ситуация воспринималась так, какой она есть – сложной и тяжелой, но при этом человек понимал, что его реакция совершенно нормальная и не мешает ему продолжать действовать", – поясняет Лиор.

Лиор подчеркивает, что возвращение к работе или службе имеет значение еще и потому, что ощущение себя необходимым – один из залогов того, чтобы у человека, пережившего травмирующее событие, не развилась посттравма.

Центр первой помощи бойцам, пережившим боевую травму (ЦАНТАК), был открыт уже 7 октября. 8 октября он был оснащен социальными работниками, психологами и психиатрами, и работал 24 часа в сутки. И бойцы, которые туда поступали, уже могли получить не только квалифицированную психологическую помощь, но и обеспечение своих базовых нужд.

Как рассказывает Лиор, бывают бойцы, которым нужна на несколько дней передышка – помыться, переодеться, поесть, поспать. Они могут находиться в этом центре пять дней. После этого они либо возвращаются в строй, либо, если проблемы оказываются серьезнее, поступают на дальнейшее лечение.

Майор объясняет, что главные принципы работы армейской психологической службы заключаются в том, что нужно оказать помощь пережившему травму как можно скорее, как можно ближе к месту событий, а также сделать все, чтобы он поскорее вернулся в строй.

Один из инструментов – беседы, которые проводят с подразделениями командиры сразу после выхода из Газы. Согласно рекомендациям, при этой беседе стоит присутствовать сотруднику армейской психологической службы, чтобы, в случае необходимости, встретиться потом с военнослужащими один на один.

"Мы исходим из того, что человек, переживший травматизирующие, тяжелые события, часто попадает под их влияние. Если как можно скорее не нормализировать для человека его переживания, а они все совершенно нормальны, даже боевой шок, когда человеку впадает в состояние, когда ему трудно двигаться и говорить, то травматическое переживание скорее перерастет в ПТСР, чем если не проговорить ситуацию и не дать понять человеку, что его реакция нормальна. Мы стараемся действовать проактивно и рекомендуем командирам проводить такие беседы как можно скорее и желательно в присутствии психолога", – говорит Лиор.

Майор объясняет, что в таких общих беседах есть одно преимущество, которое может не дать общение с психологом, – это общая собирательная память. Военнослужащий может зачастую думать, что его неверные действия привели к той или иной трагедии, например к гибели товарища. Иногда это правда, но очень часто его воспоминания не соответствуют общей картине, и именно групповая беседа может эту картину дополнить и избавить человека от ложного чувства вины, вызванного ложными или неполными воспоминаниями.

Еще один инструмент, который начала применять армейская служба психологической помощи только в эту войну, – это работа сотрудников службы в зоне боевых действий. Лиор объясняет, что раньше психологов в зону боев не допускали, но теперь было принято решение допускать сотрудников психологической службы в некоторых случаях прямо на фронт. Это происходит, когда того требуют тяжелые события, а отделение в ближайшие дни не сможет выйти из Газы.

"Я была сотрудником психологической службы еще в 2014 году, в ходе операции "Нерушимая скала", и ясно вижу, как далеко мы продвинулись в своей работе и как новые правила помогают бойцам не развивать ПТСР", – рассказывает Лиор и добавляет, что цифры говорят сами за себя – 82% военнослужащих, получивших психологическую помощь, возвращаются в строй.

Материал подготовила Алла Гаврилова