Министр Эдельштейн голосовал за "сделку Шалита". Интервью

Сделка с ХАМАСом об обмене плененного израильского военнослужащего Гилада Шалита на 1.027 палестинских террористов была утверждена правительством Израиля в ночь на 12 октября: 26 министров (в том числе, глава правительства) проголосовали "за", и лишь трое (Авигдор Либерман, Узи Ландау и Моше Яалон) голосовали "против".

Утром 12 октября министр Ландау разъяснил свою позицию редакции NEWSru.co.il. Сложнее было получить комментарий от кого-либо из министров, голосовавших за эту сделку: утром 12-го ни они, ни их пресс-секретари не отвечали на телефонные звонки, потом были праздники и выходные дни. Лишь 16 октября нам удалось связаться с министром информации и диаспоры Юлием Эдельштейном ("Ликуд"), который поддержал Нетаниягу в вопросе о заключении сделки с террористами ради освобождения Шалита.

Почему вы решили поддержать сделку по освобождению Шалита?

Я должен сказать, что это действительно было очень непростое решение. Я сказал на заседании правительства, что здесь нет простого правильного ответа. С одной стороны, цена, несмотря на все внесенные в соглашение поправки, осталась очень высокой, что на свободу выйдут не похитители детских велосипедов, а убийцы. И хотя многие из них провели в тюрьме 15-20 лет, жаль, что они выходят на свободу.

С другой стороны, надо было положить конец истории с Гиладом Шалитом. Ведь даже если бы правительство проголосовало бы против, демонстрации с требованием освобождения продолжились бы. Так что не это, так следующее правительство продолжило бы переговоры, а цена бы вновь поднялась. И это при условии, что на тот момент Гилад был бы еще жив.

Надо было принимать решение, и я поддержал премьер-министра. Все, что можно было сделать для улучшения условий сделки, он сделал. И с точки зрения символической – ведь не будут освобождены такие фигуры как Ахмад Саадат или Маруан Баргути, так и в том, что значительная часть террористов не попадет в Иудею и Самарию, что в ближайшие годы угрожало бы безопасности Израиля.

У меня единственного за столом правительства был опыт нахождения по другую сторону решетки. Безусловно, всегда есть большая картина – международные отношения, последствия и т.д. Но речь идет об освобождении конкретного человека, и хотя всегда найдутся весомые доводы против, нужно было принимать решение.

Опубликована только половина списка освобождаемых террористов. Из 477 человек – 287 убийц, в том числе 20, приговоренных к десяти и более пожизненным заключениям. Это новый стандарт в том, что касается переговоров с террористами. Насколько, с вашей точки зрения, изменяются "правила игры"?

К сожалению, Израилю не впервые приходится платить такую цену. Была сделка с Джибрилем, была сделка Танненбаума. Там цифры были похожие, а никаких условий по их освобождению не было. Если я не ошибаюсь, в рамках сделки с Джибрилем 400 террористов вернулись в Иудею и Самарию, а еще 600 – в сектор Газы. Так что в этом условия изменились в лучшую для Израиля сторону.

Но, безусловно, сделка крайне тяжелая. Перед нашей беседой у меня был разговор с семьями, потерявшими близких в ходе терактов. Понятно, что решать было непросто. Но, тем не менее, я принял решение, которое при данных обстоятельствах считаю правильным. Премьер-министру, пожалуй, было еще тяжелее, но когда он вынес вопрос на рассмотрение правительства, я его поддержал.

Что касается изменения правил игры, то еще на заседании правительства я и ряд других министров говорили о том, что вряд ли можно и дальше идти по этому пути. После возвращения Гилада Шалита в Израиль нужно провести очень серьезную публичную дискуссию на эту тему.

Но нужно понимать, что для того, чтобы действительно изменить ситуацию, недостаточно ни решения правительства, ни принятого Кнессетом закона. Необходим национальный консенсус, а его можно добиться, только когда ты не видишь перед собой лица конкретного человека, который в данный момент находится в плену.

Многие государства из тех, что приветствовали сделку, сами никогда бы на нее не пошли – скажем, США и Великобритания…

Совершенно верно. В разных странах есть разные стандарты. Известно, что Америка не ведет переговоров по освобождению заложников, и, тем не менее, американцев, как гражданских, так и военных, похищают. Часть этих случаев хорошо известна. Я считаю, что нельзя после возвращения Гилада говорить: "Уф, все позади!" Нужно сделать выводы, возможно, вернуться к вопросу о введении для террористов смертной казни. Легких решений нет, но искать их необходимо.

Согласно опросу, проведенному нашим сайтом, отношение к сделке на русской улице коренным образом отличается от ситуации в Израиле в целом. Около двух третей читателей, определившихся со своей позицией, выступают против нее. По их мнению, она свидетельствует об ослаблении позиций Израиля. Они опасаются, что в дальнейшем еврейскому государству придется платить еще более высокую цену. Не исключают они и возможности новой интифады. Что вы можете сказать нашим читателям по этому поводу?

Действительно, две трети израильтян поддерживают сделку. Вы знаете, когда у меня поинтересовались, оказало ли на меня влияние общественное мнение, я сказал, что ни один из моих знакомых не является активистом штаба по освобождению Гилада Шалита. В то же время среди моих друзей есть десятки пострадавших от террора семей, в том числе – и тех, кто пострадал от рук террористов, которые будут освобождены сейчас.

Для меня решение было очень личным, я не пытался понравиться тому или иному сегменту израильского общества. И похоже, того же мнения придерживались все. Если посмотреть на голосование министров от НДИ, то мы столкнулись с редким случаем, когда разные министры голосовали по-разному. Все, в том числе Авигдор Либерман, понимали, что здесь не может быть коалиционной или партийной дисциплины.

Те, кто опасается третьей интифады, сгущает краски. Тот факт, что в Иудею и Самарию попадут еще 110 убийц, не очень повлияет на ситуацию там. Есть тысячи опасных террористов, которые только и думают о том, как убить или похитить израильтян. А ослабит ли это наши позиции в будущем – зависит от нас, от того, сможем ли мы принять нелегкие решения и, что самое главное, придерживаться их. Судя по опросам, люди понимают, что нынешний путь себя исчерпал.

Как, по вашему мнению, изменится ситуация на палестинской улице в результате сделки?

Сделка усиливает позиции ХАМАСа, но, я прошу прощения за циничный подход, какой нам толк от усиления позиций автономии? С 1993 года, после заключения печально известных соглашений в Осло нам объясняли, что самое главное – это усилить Арафата. Цель – не усилить ХАМАС, а вернуть домой похищенного израильского солдата. А то, что при этом возможны какие-то внутрипалестинские процессы, то неясно, хорошо ли это или плохо.

Я могу предложить вам целую теорию, согласно которой ослабление ФАТХа сделает его более сговорчивым на переговорах с Израилем. Или другую – что слабость заставит его занять более жесткую позицию. Это футурология. Но я не думаю, что освобождение Шалита приведет к серьезным катаклизмам в нашем регионе. В ближайшие дни этот вопрос останется центральным для израильских, палестинских и мировых СМИ, а затем исчезнет из эфира.

Беседовал Павел Вигдорчик