Историк Арон Шнеер о "Мемориале": "Знание истории своей страны делает гражданина гражданином"
В августе этого года израильский историк Арон Шнеер, автор книг и публикаций о Холокосте и Второй мировой войне, бывший сотрудник Мемориального центра "Яд ва-Шем", опубликовал на своей странице в социальной сети Facebook пост о том, что в базе общества "Международный мемориал" под названием "Жертвы политического террора в СССР" он нашел трех человек, которые участвовали во время Второй мировой войны в уничтожении евреев.
Фамилии, указанные Шнеером, после проверки сотрудниками "Мемориала" были исключены из списков жертв политических репрессий, однако публикацию историка перепечатал ряд российских СМИ, "украсив" публикацию Шнеера своими комментариями.
8 ноября российская генпрокуратура обратилась в суды с требованием ликвидировать историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество "Международный мемориал" и правозащитный центр "Мемориал" (является членом "Международного мемориала", но имеет отдельное юрлицо). В исках сказано, что организации нарушают закон об иностранных агентах (ПЦ "Мемориал" был признан иноагентом в 2014 году, а "Международный мемориал" – в 2016 году).
В конце ноября суды начали рассматривать прошения прокуратуры, а в начале декабря президент России Владимир Путин на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), комментируя процесс над "Международным Мемориалом", заявил, обращаясь к к члену СПЧ Николаю Сванидзе: "Вы сказали, что "Мемориал" является основным хранителем памяти о жертвах политических репрессий в Советском Союзе. Я к этому так всегда и относился. Есть исследования, которые проводили израильские специалисты. Они обнаружили в списке тех, кто причисляется "Мемориалом" к жертвам политических репрессий". Назвав имя Арона Шнеера, Путин подчеркнул, что "этому источнику можно доверять", и завершил свой ответ тем, что "Мемориалу" надо "отвечать в полной мере в своей текущей деятельности тем гуманным целям, которые заявлены в качестве его основного направления деятельности, и не допускать ничего подобного".
После того, как российский президент привел находку израильского историка в качестве аргумента в пользу того, что судебное разбирательство над "Мемориалом" не является беспочвенным, в адрес Шнеера стали звучать различного рода обвинения – в социальных сетях, а потом и в СМИ, появилось множество скандальных публикаций на эту тему.
Редакция NEWSru.co.il попросила Арона Шнеера прокомментировать происходящее, и историк согласился ответить на наши вопросы.
Беседовала Алла Гаврилова
О скандале вокруг вашей публикации, которую использовал Владимир Путин, было сказано и написано вполне достаточно, поэтому я бы хотела поговорить с вами о другом. Как вы, как историк и в прошлом сотрудник Мемориального центра "Яд ва-Шем" – организации, которая занимается увековечиванием памяти – оцениваете деятельность "Международного мемориала"?
"Мемориал" – совершенно специфическая организация, которая за 30 лет своей деятельности проделала уникальную работу, ранее невозможную в силу советской политики. Я отлично помню период "оттепели". Я был тогда школьником, и меня поразили массовые публикации в советской прессе, появление книг о жертвах сталинского режима. У меня была историческая энциклопедия, и я делал закладки там, где были указаны фамилии репрессированных советских деятелей. Но в советское время говорили в основном о людях известных – полководцах и политических деятелях, а о "рядовых" гражданах, которые и составляли основную массу репрессированных, никто не знал. И в этом абсолютная заслуга "Мемориала" – он увековечил "рядовую" жертву репрессий. И, хотя в какой-то короткий период "Мемориал" работал при поддержке государства, во все остальное время работа центра сильно затруднялась отсутствием доступа к архивам.
Я помню, что в то время как на Западе уже давно публиковались книги о сталинских репрессиях, для меня "Архипелаг ГУЛАГ", который я читал еще на фотобумаге, стал абсолютным откровением. Как историк я и тогда был не совсем согласен со многими приведенными там фактами, но я понимаю, что Солженицын писал не научную работу.
Так вот, насколько я знаю, один из основных источников "Мемориала" – это "Книги памяти", поскольку возможности работать с архивами ФСБ у них нет. Мне вообще трудно представить, у кого есть такая возможность. Я помню, как однажды пытался получить материалы из этих архивов, работая над своей книгой "Профессия – смерть". Какие только связи я не пытался использовать – ничего не помогло и мне было отказано во всех ходатайствах. В итоге в мою книгу все равно вошло много материалов из архивов КГБ, но все они были получены мной из украинских архивов – все они сейчас полностью открыты. А так как многие процессы по поводу нацистских преступников проходили на территории Украины, то велась постоянная ведомственная переписка и пересылка материалов, и в мои руки попадало множество документов, которые также хранятся в архивах ФСБ, к которым, я подчеркиваю, у меня прямого доступа нет. Разумеется, их нет и у "Мемориала", поэтому им приходится работать с менее точными документами, и неудивительно, что они допускают ошибки. Ведь в России закрыты не только архивы ФСБ, но и некоторые коллекции документов местных архивов. К сожалению, в сегодняшней России закрываются многие фонды и доступ к архивам, которые были открыты после "перестройки".
С чем, на ваш взгляд, связано преследование "Мемориала" российскими властями?
Что касается "Международного мемориала", то, помимо бюрократических недоразумений, связанных с маркировкой "иностранного агента", мне трудно это понять.
Ведь российские власти раньше не препятствовали деятельности "Мемориала" – ни в установке памятников, ни в организации мероприятий по зачитыванию имен погибших. Мне в позиции государства в отношении организации, которая увековечивает жертв репрессий, видится странная непоследовательность, тем более что президент Путин, если мне не изменяет память, не оправдывал сталинский режим и высказывался за то, что следует помнить жертв этого режима.
Что касается преследований Правозащитного центра "Мемориал", то это мне более понятно в связи с теми тенденциями, которые наблюдаются сейчас в России.
Что вы имеете в виду?
Я имею в виду бесспорное ограничение политических свобод. Россия – это еще не Беларусь, но очевидные тенденции прослеживаются.
Насколько важна и нужна, на ваш взгляд, деятельность "Мемориала"?
Чрезвычайно важна, потому что она восстанавливает подлинную историю России, малоизвестную историю, которая часто, сознательно или нет, фальсифицируется. Знаете, сегодня в России есть, например, целая группа историков, журналистов и публицистов, которые напрочь отрицают Катынскую трагедию. Они же отрицают и правду о Сталинских репрессиях. И именно "Мемориал" ведет эту чрезвычайно важную работу, создает базы данных, которые позволяет частным лицам и историкам вести исследования этих репрессий, и деятельность исследователей невозможна в отрыве от деятельности "Мемориала". А базы "Мемориала", в свою очередь, обогащаются новыми исследованиями.
Как вы думаете, какое место занимает ваша августовская публикация, критикующая "Мемориал", с преследованием этой организации? Путин ведь не зря вас цитировал.
Как я уже написал на эту тему, я думаю, что, к сожалению, моя августовская публикация стала неким "триггером", который могли использовать люди, которые хотят уничтожить "Мемориал" по иным причинам. Но я убежден, что этому послужила даже не моя публикация, а то, как ее использовали так называемые "журналисты", публиковавшие свои материалы по ее следам. Ведь когда у меня стали сразу брать после публикации интервью, я говорил о важности деятельности "Мемориала" и не обвинял его сотрудников, но интервью вышло с заголовком "Фашисты "Мемориала"", и сам этот заголовок уже программирует читателя на определенное настроение. (Шнеер говорит о статье на сайте Вести.ру под заголовком "Фашисты "Мемориала": как в списки мучеников попали каратели и убийцы". В "шапке" к статье написано "Известный израильский историк Арон Шнеер – о так называемом правозащитном обществе "Мемориал", которое признано в России иностранным агентом. И в очередной раз попалось на весьма своеобразном подходе к советскому прошлому". – примечание редакции).
Когда эта статья вышла, я был потрясен тем, как они меня "подставили". Кстати, о фашистах – в комментариях к моим высказываниям и к высказываниям тех, кто обвинял меня в стремлении уничтожить "Мемориал", произошла странная и печальная коллизия. Меня осуждали сотрудники и сторонники "Мемориала" и порой поддерживали настоящие фашисты и антисемиты – люди, против которых я все время выступаю и которым никогда не даю спуску, не стесняясь в высказываниях.
Что вы думаете об ошибках, которые допускают такие организации, как "Мемориал"? И наверняка такие организации, как "Яд ва-Шем". Как с этим работать?
Да, "Яд ва-Шем" тоже допускает ошибки. Одна из самых известных – это наличие в базе жертв Холокоста живых людей. Это происходит потому, что база строится на свидетельских показаниях, и друзья и знакомые того или иного человека могли не знать, что он выжил во время войны. Конечно, когда нам пишут, что тот или иной фигурирующий в базе человек, жив, мы с благодарностью это исправляем.
Но не все, что вменяется в вину "Яд ва-Шему", действительно является ошибкой. Например, "Яд ва-Шем" часто обвиняют в том, что в наших базах данных фигурируют имена еврейских полицейских в гетто или членов Юденратов, не понимая того, что евреи были обречены на смерть в любом случае – не в силу того, какие функции они выполняли и какую роль играли, а в силу своей национальности. И это не ошибка. Все эти люди должны быть в базе "Яд ва-Шема", ибо они жертвы официальной государственной нацистской политики тотального уничтожения евреев.
Как вы считаете, в базе "Мемориала" должны быть принимавшие участие в репрессиях чекисты, впоследствии сами ставшие жертвами репрессий?
То есть, жертвы того колеса, которое было сами ими запущено? Безусловно. Но должна быть обозначена и описана история каждого такого палача.
Конечно, нацистские пособники не могут объявлены жертвами репрессий – это преступники, которые были наказаны.
Я понимаю, что такая огромная работа требует ресурсов и поддержки, а не препятствий со стороны государства. Государство не может идти путем запрета деятельности по исследованию его истории. Одна только работа с архивами чего стоит. К сожалению, не все страны готовы открывать доступ к темным страницам своей истории, как это делается, например, в Германии.
Люди забывают, что историю нельзя ни перечеркивать, ни переписывать. Но есть даже те, кто спорят, что при Иване Грозном были преступления опричников. Можно бесконечно спорить о моральности или аморальности тех или иных исторических событий, но историк, а также любой гражданин должен знать историю своего государства. Это знание не делает его ни патриотом, ни анти-патриотом, оно делает его гражданином.
Я могу привести обратный пример. Меня как-то пригласили на интервью в студии в Петербурге для "Эхо Москвы". Интервью должно было пойти потом в записи. Беседовал со мной журналист "Эха" Виталий Дымарский. Мы говорили о моей книге, и я рассказывал о том, что всех военнопленных было необходимо проверять, и делали эту важную работу сотрудники СМЕРШа – нередко выявляя среди якобы бывших военнопленных нацистских пособников. Когда я это сказал, возникла некая неловкая пауза. Потом мы продолжили разговор, но интервью так и не пошло в эфир.
Точно так же многие осуждают меня за то, что я посвятил книгу сотрудникам НКВД и СМЕРШа, преследовавшим нацистских преступников и их пособников.
Да.
Потому что я считаю, что они выполняли последние заветы людей, стоявших у расстрельных рвов. Эти люди проклинали своих убийц и призывали на их головы божью кару. А сотрудники СМЕРШа и НКВД выступили исполнителями этой кары. Рукой возмездия, если хотите. Потому что поиски нацистских преступников были государственной советской политикой. И вот целое интервью не пошло в эфир, потому что я сказал доброе слово про НКВД.
Так вот, возвращаясь к "Мемориалу" – он занимается той частью истории, о которой раньше говорили только в короткий период "оттепели". И не важно, что кому-то эта история не нравится – ее нужно и важно знать.
