Ашдод: условно-мирная жизнь во время войны. Репортаж

В этом городе не найти кричащих примет идущей в Газе войны: корреспонденты не дежурят при входе в ситуативный городской центр, а на улицах не видно добровольцев, которые со всей страны съезжаются в прифронтовые города, чтобы поддержать жителей обстреливаемого юга. В разговорах с журналистами ашдодцы не жалуются ни на плохой сон, ни на постоянный страх за детей. Хотя с 30 декабря в Ашдоде объявлено чрезвычайное положение, о войне в этом городе сейчас принято молчать.

"Между собой люди у нас предпочитают вообще не распространяться о происходящем, – объясняет местный таксист. – Зато всех приезжих интересует: что я делаю, когда сигнал тревоги застает меня на трассе? Ну, я просто выполняю все указания Управления тылом. Зачем с судьбой играть? Только в последнее время после восьми вечера жизнь в городе останавливается. Обычно у нас все иначе".

Бояться нечего: инструкции для юных зрителей

Единственным местом встречи и развлечений в Ашдоде остаются закрытые торговые центры. Бесплатный спектакль о гадком утенке начинаетcя с забавной песенки и краткого приветствия: "Хорошо, что вы пришли. Если вдруг прозвучит сигнал тревоги, мы не расходимся: все спокойно встают и идут за мной в убежище".

"Прогулка в парке отменяется, но дома сидеть уже надоело", – говорят матери юных зрителей.

"Бояться нечего, – считает кассир кофейной сети, расположенной в торговом центре. – Враги хотят запугать нас, но нельзя на это поддаваться. Через два дня после первых взрывов у нас снова появились посетители".

Детский сад в бункере и пресс-служба: мэрия Ашдода рапортует о полной готовности

В налоговом отделе мэрии небольшая очередь. Рядом с расписанием на всех отделах вывешены таблички с указателями "убежище". На весь город открыты три детских сада – только для детей сотрудников городских служб. Еще несколько убежищ в различных районах города служат клубами для подростков.

"Все при деле! – гордо сообщает методист "временного" детского сада, который занял несколько просторных помещений в бетонированном подвальном этаже Центра искусств "Монарт", неподалеку от мэрии. – Сегодня у нас около 80 детей, пять возрастных групп. Вспомнили все игры, которые знали".

Уборка помещения, как и создание радостной атмосферы в детских группах, также ложится на плечи воспитателей. "Вот, бьемся в трудовом экстазе, – характеризует обстановку воспитательница Таня, откладывая в сторону половую тряпку. – Откуда мне знать про настроение в городе? Я там не бываю. Живу в режиме дом-работа. Ни в гости, ни в торговые центры сейчас не хожу. Все наши друзья, насколько я знаю, тоже никуда не выходят, страшновато как-то. Но, на самом деле, все нормально. Я работаю от муниципалитета, и мои дети весь день здесь, со мной. А большинство их сверстников сидят по домам".

В пресс-службе мэрии Ашдода сообщают, что город готов к любому развитию событий. "На протяжении последних двух лет в городе регулярно проводятся учения с отработкой всех возможных сценариев: падение ракеты на территории школы; взрыв террориста-смертника; теракт на территории химзавода. Никто не знал, что случится раньше", – говорит пресс-секретарь мэрии Ашдода Эди Бен-Хамо. По его словам, сам он растерялся только один раз, когда сигнал тревоги застал его в районе, где не было поблизости ни одного убежища. "Была секундная растерянность, но я быстро сориентировался. Забежал в ближайший подъезд и там переждал тревогу. В целом мы четко знаем, как необходимо действовать ", – утверждает Бен-Хамо.

На прошлой неделе источник в мэрии Сдерота сообщил редакции NEWSru.co.il, что первый обстрел Ашдода, в результате которого погибла Ирит Шитрит, застал информационные службы города врасплох. Представительница пресс-службы Сдерота, случайно оказавшаяся 29 декабря неподалеку от места трагедии, всю ночь помогала своим коллегам из Ашдода отлаживать каналы связи с населением и прессой.

В ответ о готовности общественных убежищ в Ашдоде Бен-Хамо говорит: "В городе 64 убежища. Из них только несколько мы не смогли открыть. Важно понять: главное в этой войне не число убежищ, а способность быстро найти укрытие: в собственной квартире или на лестничной клетке, если защищенной комнаты в квартире нет".

На месте гибели Ирит Шитрит, матери четверых детей, уже ничто не напоминает о недавней трагедии. Только детская площадка, расположенная поблизости, и прилегающий к ней парк совершенно безлюдны.

"Еще совсем недавно казалось, что война идет где-то далеко, – говорит жительница Ашдода. – Не более трех недель прошло с тех пор, как нам сказали, что радиус действия палестинских ракет расширился до 40 километров, и опасность вплотную приблизилась к Ашдоду. В нашей квартире, как и во всех новых домах, есть бронированная комната. А в доме моей племянницы, живущей в старом квартале, такого помещения нет. Она с семьей до сих пор в гостинице: в ее дом попала ракета. К счастью, она с детьми успела укрыться на лестничной клетке, и все живы".

Район "гимель": разрушенный детский сад, полиэтилен вместо стекол и одна легенда

На улице Хативат Гивати, как и во всем районе "гимель", стоят четырехэтажные коробки блочных домов. Это один из беднейших кварталов города. В этом районе и дети, и взрослые наперебой рассказывают о пережитом. Здесь находится религиозный детский сад, куда 5 января попал палестинский "град".

На момент обстрела людей в здании не было: указанием Управления тылом во всех учебных заведениях города были отменены занятия. Исключение составляли только детские группы, которые на время чрезвычайного положения размещены в убежищах или полностью бронированных частях здания.

На следующий день после обстрела территории сада полностью очищена от обломков ракеты, а в самом здании уже возведены новые стены на месте разрушенных. "Все убежища в районе открыты и функционируют нормально. Все нормально будет. Главное, что люди не пострадали", – говорит рабочий, который помнит, как всего три месяца назад красил здание сада после капитального ремонта.

Охранник показывает все пробоины, оставленные ракетой "град" в металлическом ограждении детского сада, достает из кармана куртки сохраненные обломки ракеты. Прохожий в лапсердаке останавливается напротив покореженного забора: "Даже если там были бы дети, Всевышний не допустил бы их смерти, правда?"

Пожилой охранник в куртке с надписью "безопасность" крутит пальцем у виска и отвечает с сильным русским акцентом: "Ты мужик, где живешь-то?" Качая головой, вопрошавший в смятении уходит, производя впечатление человека, усомнившегося в справедливости мироустройства.

Репатриант из Эфиопии, живущий в доме напротив, демонстрирует дырки, оставленные осколками снаряда на его штанине. Мандефро Алему, ставший свидетелем падения "града", говорит гневно, четко и внятно. Телерепортаж 2 канала ИТВ, в котором он выступил в роли свидетеля, записан на его мобильном телефоне. Теперь при разговорах с прессой он обращается исключительно к премьер-министру и требует мести: "Пусть правительство разберется со всеми, кто желает нашей смерти. Пусть в Газе камня на камне не останется".

На экране мобильного телефона, который держит в руках соседская девочка, фотография разбитого окна: взрывной волной вышибло оконную раму в ее квартире. Многие ее соседи до сих пор не успели вставить стекла и строго следят за ходом беседы, высунувшись из окон, завешанных полиэтиленовой пленкой: "При каждом сигнале тревоги мы спускаемся в убежище. А как же? Иначе многих из нас уже в живых бы не было".

"В подвале каждого подъезда сейчас открыто убежище. Но наше – самое лучшее. Мы здесь даже телевизор поставили, – хвастается 12-летняя Орит. – Только обязательно напиши, что в случае тревоги оно открыто для всех".

Материал подготовила Мария Горовец